Андрис Лиепа: биография, личная жизнь, семья, карьера, достижения. Андрис лиепа оставил дочь без денег Андрис лиепа биография личная жизнь
Балетный танцовщик и режиссер Андрис Лиепа не побоялся выступить на поприще своего знаменитого отца Мариса Лиепы. Сразу после окончания хореографического училища он попал в Большой театр, где почти десять лет танцевал ведущие партии, участвовал в постановках знаменитой балетной труппы The New York City Ballet, а также La Scala и Мариинского театра, работал с классиками мирового балета Барышниковым и Бежаром. В начале 90-х дебютировал в роли хореографа-постановщика и с успехом продолжает заниматься этим по сей день — восстановил «Петрушку», «Шехерезаду» и «Жар-птицу» легендарного хореографа Михаила Фокина. С 1997 года — председатель правления Благотворительного фонда им. Мариса Лиепы. Любит кататься на скейтборде, гулять на Воробьевых горах и обедать в японских ресторанах. Участник проекта «Сноб» с декабря 2008 года.
Город, в котором я живу
Москва
День рождения
Где родился
Москва
«Я родился в Москве. Детство прошло на улице Неждановой, теперь Брюсов переулок. Отец получил квартиру в доме, который был построен по проекту архитектора Щусева специально для артистов Большого и МХАТа. Мы жили в квартире Екатерины Васильевны Гельцер - первой народной артистки РСФСР, легендарной балерины Большого театра. В доме жили известные актеры, такие, как Качалов, Леонидов. Когда-то отец пошутил, что было бы неплохо, если бы на этом доме после его смерти была мемориальная доска с его именем. И когда он умер, мы вместе с Владимиром Васильевым добились того, чтобы на доме открыли мемориальную доску Мариса Лиепы».
У кого родился
Отец - Марис Лиепа, танцовщик.
«...С нами он был всегда просто папой. Он всегда был удивительно добрым и, самое главное, профессиональным человеком. И этот профессионализм он прививал нам. За это ему земной поклон».
Мама - Маргарита Жигунова, драматическая актриса.
«Мама потеряла 4 года из-за того, что родила нас одного за другим, - мы с Илзе практически погодки... Но вернулась в драматический театр, где работала вплоть до пенсии».
Где и чему учился
Закончил Московское академическое хореографическое училище.
Где и как работал
Работал в балете Большого театра, танцевал в «Нью-Йорк Сити балет» и в Американском театре балета. Стал солистом балета Мариинского театра.
«Я понимал, что отдать силы и здоровье Большому театру можно, но душу ему отдавать нельзя...»
«Если бы я не уехал в Америку... к Барышникову, я бы в 36 лет никогда не уехал. Если ты до 30 лет не сделал карьеры, потом ее делать лень».
Танцевал на сценах театра Ла Скала с Карлой Фраччи, Парижской оперы - с Изабель Гирен, работал с Морисом Бежаром в Лозанне. Его приглашали солистом в Римскую опере, Шведскую оперу и в другие балетные труппы.
С 2002 года проводит Новогодние балы в Гостином Дворе.
«Идею этих балов мне подсказал Нью-Йорк: будучи в этом городе, я увидел, с каким удовольствием там вместе встречают Новый год малознакомые люди... Тема наших новогодних балов - это путешествия из Москвы в другие города мира».
Художественный руководитель проекта «Русские сезоны XXI век» (балеты «Жар-птица», «Шехерезада», «Тамар», «Болеро», «Петрушка», «Синий Бог», "Видение розы", "Послеполуденный отдых фавна").
«Воссоздать как можно больше "Русские сезоны" - это моя основная задача. Можно сказать, миссионерская деятельность... "Русские сезоны" могли бы... заполнить нишу бездуховности, повернуть творческую мысль в самых разных областях».
Что такого сделал
В Большом театре танцевал ведущие партии в «Щелкунчике», «Спящей красавице», «Жизель», «Иване Грозном», «Золотом веке», «Раймонде», «Лебедином озере» и др.
В «Нью-Йорк Сити балет» танцевал в балетах «Вариации Раймонды», «Симфония Си» и «Аполлон».
В Американском театре балета исполнил партию Принца Зигфрида в постановке «Лебединого озера» Михаила Барышникова, танцевал в «Ромео и Джульетте» Кеннета Макмиллана и «Скрипичном концерте» Джоржа Баланчина.
В Кировском балете исполнял ведущие партии в «Петрушке» Виноградова, в балетах «Баядерка», «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Спящая красавица» и др.
Был режиссером и исполнителем главных партий в фильме-балете «Возвращение Жар-птицы».
Поставил оперу Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже» в Мариинском театре и спектакли «Музей Оскара Шлеммера» и «Маэстро» на музыку Сергея Рахманинова на сцене московского театра «Новая опера».
Был режиссером-постановщиком концертов Жасмин, Тамары Гвердцители, Аниты Цой, Михаила Шуфутинского и др.
Достижения
Фильм-балет «Возвращение Жар-Птицы» получил пометку «timeless».
«Я получил из Лондона сообщение, что после оценки экспертов наш фильм был признан... качественным материалом... с пометкой "timeless" - безвременный продукт. Эта оценка для меня важнее любой критики».
Дела общественные
С 1997-го - председатель правления Благотворительного фонда им. Мариса Лиепы.
«Сегодня наш фонд - один из известнейших продюсерских центров страны, чьи проекты идут как в России, так и за рубежом».
В 1998-м выступил организатором, режиссером-постановщиком и сценографом большого благотворительного концерта в пользу Первого Московского хосписа на сцене Большого театра России.
Член попечительского совета Храма Великомученицы Екатерины, строящегося в Риме.
«В свое время мы получили благословение митрополита Кирилла на помощь в воссоздании этого храма. Был открыт фонд, я стал членом попечительского совета».
В сентябре 2008 года принял участие в празднике, устроенном компанией «Тройка Диалог» для детей с тяжелыми заболеваниями, из детских домов, для стипендиатов и участников проектов Международного благотворительного фонда Владимира Спивакова.
Общественное признание
Получал золотые и серебряные медали на международных конкурсах. Гран-при на Международном конкурсе в Джэксоне, Миссисиппи (США). В 1998-м приз «Золотая лента русского кино» от Французской академии кино в номинации «Режиссер-дебютант» за фильм-балет «Возвращение Жар-птицы».
Награжден латвийским орденом Трех звезд 4-й степени и орденом Дягилева.
Важные события жизни
Первая роль в Большом театре в спектакле «Моцарт и Сальери».
«...Отрицательная роль Сальери в спектакле "Моцарт и Сальери"... стала поворотной в моей жизни, так как поняли, что я не просто танцовщик, но и актер на сцене».
Роль Принца в балете «Щелкунчик».
«Первая судьбоносная роль - это Принц в "Щелкунчике", она вывела меня на положение ведущего солиста Большого театра».
Знакомство с Рудольфом Нуриевым в Париже.
«Это стало поворотным моментом в моей биографии. Рудольф открыл мне глаза... Мы... не имели представления о современной балетной хореографии. Вскоре после этой встречи я принял решение уйти из театра (Большого)».
Удачные проекты
Восстановил три балетные постановки легендарного хореографа Михаила Фокина «Петрушка», «Шехерезада» и «Жар-птица».
«Мне удалось восстановить "Жар-птицу", какой она была при Фокине. По сравнению с западными аналогами у нас лучшая версия...»
В 2006-м выступил как режиссер-постановщик гала-концерта, посвященного 80-летию Майи Плисецкой в Royal Opera House (Лондон) и в Espace Pierre Cardin (Париж).
В декабре 2006, 2007, 2008 годов организовал для ветеранов Великой Отечественной войны «Бал победителей» в комплексе музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе.
«Таких глаз, как у ветеранов в те минуты, я не видел никогда. Это было грандиозно. Особенность бала в том, что нам никто не заказывал его "сверху"».
Известен тем, что
Стал первым танцовщиком, которому советское правительство официально разрешило работать в иностранной труппе.
«Выездная виза была только у меня и у пианиста Виардо. Я был тем первым человеком, который не остался на Западе, не стал просить политического убежища».
Люблю
Кремлевский дворец
«Многие в те времена очень не любили сцену Кремлевского Дворца съездов, тогда на ней игрались спектакли Большого, была одна дирекция. Артисты называли ее «полигоном", говорили, что там неудобно, скользко. А мне эта сцена нравится, потому что я на нее первый раз в жизни вышел как танцовщик. На сцене КДС проходили наши школьные спектакли. Как и сцена Большого театра, она для меня родная. Учась в последнем классе балетной школы, я танцевал на ней в "Коппелии" главную роль вместе с Ниной Ананиашвили. Когда Васильев ставил там "Макбета", "Золушку", я приходил туда как к себе домой. Я знаю, в какой гримуборной я гримируюсь, где разогреваюсь, перед каким зеркалом могу позаниматься».
Воробьевы горы
«Ленинские горы (ныне Воробьевы), одно из любимейших мест нашей семьи...»
кататься на скейтборде
«...Люблю на скейтборде кататься. Езжу кататься на Воробьевы горы, в Серебряный бор, на Поклонную гору. Я на доске, а Ксюшка за мной на велосипеде».
японскую кухню
«...Очень любим японскую кухню. Она очень легкая, построена на диетическом сочетании рыбы и риса».
Ну, не люблю
ходить на презентации, показы мод и т.п.
«... потому что по натуре человек не тусовочный. Хожу в театр, но только на определенные спектакли, которыми заинтересован. Я трудоголик, поэтому предпочитаю задержаться в офисе и поработать».
Семья
Первая жена - Людмила Семеняка.
Вторая жена - Екатерина Лиепа, бывшая солистка балета Мариинского театра, ныне арт-директор Фонда Мариса Лиепы.
«С Катюшей мы познакомились в Кировском театре... я приехал к ним на какие-то спектакли в Мариинский театр, тогда он еще был Кировский. Увидел ее за кулисами... и все».
Дочь Ксюша.
«В ней я вижу себя. Она взрослая, интересная и своенравная... Она точно чувствует свои желания... Ксюша не по годам взрослый и разумный ребенок...»
Сестра Илзе Лиепа.
«Что касается моих отношений с сестрой, то они очень теплые и близкие... Она человек очень тонкий и чуткий, поэтому мы всегда очень чувствуем настроение друг друга».
И вообще
«Сегодня женщина пытается добиться того, что раньше по праву принадлежало мужчине. Это неправильно. Мужчины и женщины априори две разные субстанции, мы не можем быть равны... При попытках посягнуть на чужое женщины становятся мужеподобными, а мужчины - женоподобными. Это отталкивает».
«Мы с сестрой любим то, чем занимаемся. Счастье творческого человека - делать то, что ты любишь и доносить это до других, у нас это получается... Осознание этого, осознание своей правоты, того, что все идет правильно и ты делаешь то и так, как должен, без сомнения, является счастьем».
«Есть хорошая фраза: "Я нахожусь в таком возрасте и в таком положении, когда могу себе позволить не делать того, чего не хочу". О себе могу сказать то же самое. Мне обязательно должно быть интересно. Я люблю все виды искусства и все жанры и постоянно меняю их. Мне не нравится зацикливаться на чем-то одном».
Андриса Лиепу и его сестру Илзе в 1970-е наверняка называли «золотой молодежью». К Богу они шли каждый своей дорогой, как и большинство в те годы, - через пионерское детство и комсомольскую юность. Сегодня брат входит в , сестра - в числе попечителей Благотворительного фонда святителя Василия Великого.
С народным артистом России Андрисом Лиепой мы беседовали в Нью-Йорке после воскресной литургии, по соседству с Николаевским Патриаршим собором, вдали от театральных подмостков и огней Линкольн-Центра. Но разговор с солистом балета, театральным режиссером, продюсером и основателем Благотворительного фонда имени Мариса Лиепы о вере не был бы полным без разговора о творчестве и балете, с которым у Андриса связаны без малого 45 лет жизни.
Латышское детство
Мама была драматической актрисой. С отцом она познакомилась в самолете, когда летела в Ригу на съемки фильма «Илзе», в честь которого и назовут мою сестру. А меня назвали в честь моего прадедушки - он тоже был Андрей. По внутреннему латышскому распорядку крестили меня в лютеранской церкви. Бабушка Лилия Кришевна и дедушка Эдуард Андреевич, коренные латыши-лютеране, решили, что если я регулярно приезжаю к ним, то и ответственность за мое будущее в какой-то степени тоже лежит на них.
Так случилось, что вскоре после моего рождения мама забеременела Илзе, и меня отправили в Ригу, где я прожил до трех лет. Первым языком, на котором я заговорил, стал латышский. Когда Илзе родилась и немного подросла, меня решили вернуть обратно в лоно наших московских квартир. Папа с мамой были заняты на работе, и за мной отправили мамину маму Екатерину Ивановну. Всё было хорошо до тех пор, пока мои латышские бабушка с дедушкой были рядом. Они меня посадили в поезд, а когда поезд тронулся, маленький мальчик подумал, что его украли, и стал носиться по поезду и кричать: «Верните меня к бабушке с дедушкой!» Я не знал по-русски ни одного слова, Екатерина Ивановна знала по-латышски лишь одно - «Нельзя!» И только по приезде в Москву меня начали учить русскому языку.
- Какими языками вы владеете сейчас?
Русским, конечно, а разговорный латышский знаю примерно так же, как и английский, и мне даже сказали, что по-латышски я говорю с американским акцентом.
- Андрис, вот вы вернулись в Москву, и там у вас началось обычное детство? Или всё-таки необычное для 1960-1070-х?
Обычное для московского мальчика детство. Родители - на работе, с нами сидела бабушка. Мы с Илзе с детства занимались хореографией, гимнастикой, ритмикой; нас водили на фигурное катание и в музыкальную школу. В итоге из всех родительских экспериментов остался только один - балетная школа, тем более что отец в этой школе преподавал.
Ежегодно на летние и новогодние каникулы я уезжал в Ригу. В центре города у нас был хороший двухэтажный дом. Дедушка, домовитый хозяин, любил ходить по грибы, рассадил сад, выращивал розы и лилии. Это были годы, когда я буквально купался в их любви. К сожалению, дедушка рано погиб, бабушка ушла вслед за ним, а когда мне было 10 лет, не стало и моей московской бабушки.
- Как вписывалось ваше лютеранское воспитание в жизнь семьи известного столичного артиста балета?
Отец был педагогом школы Большого театра, лауреатом Ленинской премии, народным артистом СССР, получал по тем временам огромную зарплату - 550 рублей. Квартиру нам дали очень красивую - в центре Москвы на улице Неждановой (теперь это Брюсов переулок). До нас в ней жила знаменитая русская балерина Екатерина Васильевна Гельцер; она осталась после революции в России и стала первой народной артисткой РСФСР. Была звездой Большого театра, дожила до 1962 года. У нее, к сожалению, не было ни детей, ни родственников, и после ее кончины квартира отошла Большому театру. А так как у отца на тот момент было пополнение - мы с сестрой, ему выделили эту огромную квартиру - 250 метров, целый этаж! Но в советское время не полагалось иметь такие большие площади, и потому ее разделили пополам: одну половину отдали дирижеру Александру Копылову, а вторую половину - нам. В результате нам достался красивый зал с колоннами, фойе с лепниной, но при этом у нас не было ни кухни, ни ванной. Всю жизнь отец хотел выкупить соседскую половину, но из центра Москвы, понятно, никто уезжать не хотел.
Жили мы рядом с , который никогда не закрывался. В нем пели Козловский и Лемешев, там служил митрополит Питирим. Когда в 1960-е годы из центра Москвы стали убирать церкви, наш храм тоже хотели закрыть и разрушить. Козловский с Лемешевым пошли в правительство Москвы, и им удалось его отстоять.
Не могу сказать, что до сознательного возраста я был воцерковленным мальчиком, но всегда помнил, что крещен. Меня очень тянуло в католические храмы; в наш храм в Брюсовом переулке я тоже заходил, но больше неосознанно: все-таки сказывалось пионерское детство. А Илзе вообще крестилась в сознательном возрасте.
В 8 лет нас с Илзе определили в балетную школу…
Любое специализированное учебное заведение - это все-таки закрытое пространство со своими законами, порой неписаными. Сложности какого плана были у вас как у детей известного танцовщика?
Отец действительно был знаменитым танцовщиком, и потому другие дети на нас смотрели как сквозь лупу. При этом у большинства детей, которые приходят в балетную школу (или которых приводят родители), как правило, складывается превратное понимание того, что такое балет. Одно дело - смотреть в театре на балерин в пуантах, и совсем другое - постоянные занятия. Да, балет - это красиво, но чем это оборачивается в частности для здоровья, мало кто знает. И когда детей ставят к станку и заставляют двигать ножкой, то месяца через полтора-два желание танцевать исчезает. А мы-то с сестрой знали, что это такое - балет, так как часто часами сидели на репетициях с папой.
- Тем не менее, это была престижная профессия…
- …и конкурс в балетную школу был большой - из 200 человек брали одного. Все прекрасно понимали: достойная жизнь и зарплата, а самое главное - в советское время при «железном занавесе» танцовщики Большого театра уже в 20 лет получали возможность выезжать за границу. Большой театр тогда гастролировал в Америке, Англии, Франции, отец часто ездил и в Австралию. Советский Союз продвигал балетное искусство. Эта пропаганда сыграла положительную роль в развитии советского балета, и мы этим имиджем до сих пор живем.
Советское правительство, и особенно нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский, были очень внимательны к творческим работникам. Дом, в котором мы и сейчас живем, построил по личному распоряжению Луначарского архитектор Щусев специально для артистов. В нем, кроме уже упомянутой Екатерины Васильевны Гельцер, жили великие русские актеры Василий Иванович Качалов и Леонид Миронович Леонидов.
У нас всегда было много гостей: приходили известные танцовщицы Галина Сергеевна Уланова, Марина Тимофеевна Семенова, Татьяна Михайловна Вечеслова, из-за границы приезжали Надя Нерина, Морис Бежар… Приходил Юрий Григорович. Отец и мама любили устраивать русские приемы. Папа надевал косоворотку, на стол ставили русские блюда.
- Как вы смотрели на увлечение вашего отца коллекционированием икон? В те годы это было естественно для человека его круга?Отец действительно всю жизнь собирал антиквариат и иконы. Как пришло к отцу это увлечение - не знаю, но, анализируя наше детство, понимаю, что в окружении святынь человек не мог оставаться равнодушным к вере, к церкви…
Свою коллекцию отец собирал с большим пониманием и серьезностью: ходил в комиссионные магазины, находил там уникальные вещи: красивую мебель, сервизы - и отдавал их на реставрацию. Однажды в старой комиссионке он приобрел мебель, принадлежавшую Буденному.
Иконы отец очень ценил. У нас были иконы святителя Николая Чудотворца XVII века, коллекционные иконы. Мне кажется, что старинная, намоленная икона, вне зависимости от того, знаешь ты о ней или нет, осознаешь ее присутствие в доме или нет, всё равно на тебя воздействует и оберегает.
- А можете вспомнить, в какой момент вы сознательно пришли в церковь?
Еще в балетной школе, выходя на сцену, я всегда склонял голову и внутренне обращался к Богу. Не конкретно с молитвой, а обращался туда, вверх, потому что понимал: кроме того, что ты можешь делать что-то своими ногами, нужна и поддержка высших сил. Я не крестился прямо, однако перед выходом на сцену складывал руки так, как мы это делаем, подходя к причастию. Но до моего воцерковления пройдет еще немало лет…
Я понимал уже тогда, что ангел-хранитель дается нам с момента крещения, и всё, что со мной происходило на протяжении моей жизни, происходило по воле Божией. Это чудо, и оно продолжается всю мою нестандартную, необычную жизнь.
Часто говорят, что природа на детях отдыхает. Так и о нас с сестрой думали с самого детства: раз папа гений, то дети, хотя и будут продолжать его дело, но без большого успеха. Не могу сказать, что меня это угнетало, но я сразу понял, что мне нужно будет работать не на сто процентов, а на двести.
В школе я не любил математику, химию, зато обожал литературу, историю, географию, общественные науки. Музыкальную школу мы с Илзе закончили вместе с балетной и получили хорошее, в том числе и теоретическое, образование - по музыкальной литературе, истории искусств и театра. Сегодня эти знания дают мне возможность ставить в Мариинском театре и оперы, и балеты.
Ваш отец Марис Лиепа был не только танцовщиком, но еще и балетмейстером и педагогом. Какие его качества вы унаследовали?
Работоспособность и беззаветную преданность своему делу. Платили или не платили - он ехал, танцевал, выступал в благотворительных концертах, перечислял деньги в Фонд мира. Всё это выглядело немножко пафосно, но у него это было внутри.
Я тоже занимаюсь благотворительностью, сотрудничаю, в частности, с Первым московским хосписом: пятнадцать лет дружим, делаем благотворительные спектакли, концерты. Планируем концерт, посвященный первому главному врачу хосписа, который сейчас носит ее имя, - Вере Васильевне Миллионщиковой. И я понимаю отца, когда он по велению сердца участвовал в благотворительных проектах. Просто раньше это воспринимали как непонятный многим дополнительный пиар: зачем, например, деньги отдавать в Фонд мира, если они всё равно непонятно куда уйдут? Сейчас мы оказываем адресную помощь.
Америка Барышникова и «Русские сезоны»
Знаю, что, приезжая в другие страны, вы обязательно идете в православный храм. А ездите вы много. В вашей биографии был и американский период творчества. Как он сказался на вашей жизни в целом?
 |
Еще раньше, на гастролях в Париже, я встретился с Рудольфом Нуриевым, который в Нью-Йорке познакомил меня с Михаилом Барышниковым. Для 1988 года это было нечто из ряда вон выходящее: два советских молодых танцовщика сидят в частной квартире в центре Манхэттена и беседуют об искусстве с двумя величайшими звездами и притом невозвращенцами, с которыми мы не имели права общаться. Через год я приехал в Нью-Йорк и попросился на работу к Барышникову в «Нью-Йорк Сити Балет». В Москве полным ходом шла перестройка, и я, опять же первым, получил разрешение на работу в США и в труппе, которой руководил Михаил Барышников. Год для меня был успешным и плодотворным: я благодарен Мише за то, что он со мной много работал: я станцевал около 40 спектаклей, в том числе и его постановку «Лебединого озера», проехал с туром по крупным городам Америки. В Нью-Йорке я нередко бывал в русских православных храмах: Николаевском Московской Патриархии и Знаменском Русской Зарубежной Церкви, которые расположены на Манхэттене недалеко друг с друга.
В 1989 году Барышников ушел из компании, а я вскоре получил приглашение работать в Мариинском театре.
В 1992 году, во время гастролей по Америке, я простыл и в Вашингтоне просил разрешить мне не приходить на репетицию. Но меня заставили обязательно быть. На репетиции «Жизели» я упал и разорвал крестовидную связку. Так закончилась моя безоблачная карьера артиста балета.
- Сколько лет вам было тогда?
32 года. Я восстановился, но нога всё равно болела. Начал танцевать на одной ноге и так танцевал еще пять лет. Но уже когда я болел, понял, что пора заниматься чем-то еще. Пока восстанавливался, в Ленинграде зашел в библиотеку имени Луначарского и начал раскапывать материалы по «Русским сезонам».
В 1957 году сын основателя современного классического балета Михаила Михайловича Фокина Виталий переслал в библиотеку его архив, который официально открыли только в 1992 году. Я посмотрел формуляр и понял, что стал вторым человеком, кто знакомится с этими материалами. В 1992 году я впервые в России восстановил три балета Михаила Фокина: «Петрушка», «Жар Птица» и «Шехерезада». Премьера их, с участием звезд Большого и Мариинского театров, прошла в Санкт-Петербурге. Вслед за премьерой на студии «Мосфильм» был снят кинофильм «Возвращение “Жар-птицы”», а в 1993 году я перенес эти невероятно красивые спектакли на сцену Мариинского театра, а затем показал их и в Нью-Йорке. Этим проектом началась моя вторая жизнь. И в тот момент в жизнь мою вошло Православие.
Так случилось, что на первый спектакль, который я танцевал на сцене Кировского театра, осветитель Татьяна Пейкина принесла мне иконку блаженной Ксении Петербургской и сказала, что эта святая - покровительница Санкт-Петербурга - будет меня охранять. Я внутренне поблагодарил ее, и с тех пор эта иконка всегда и везде со мной.
Уже после травмы я как-то попал на экскурсию в Эрмитаж и, проходя по одному из дворцов, увидел домовую лютеранскую церковь. Я узнал, что для желающих перейти в Православие существует чин миропомазания. Это стало для меня переломным моментом. Жил и работал я в то время в Ленинграде, но приезжал в Москву. Тогда же наши соседи предложили купить вторую половину квартиры - она выходила на храм, и изображенные в нишах православные иконы смотрели прямо в наши окна. Я всё яснее стал ощущать, что надо что-то менять: и в жизни, и в эмоциональном настрое, и в понимании того, что надо делать, а что - нет. И Православие мне внутренне открыло ответы на мои вопросы, привлекло своей душевностью и настоящим пониманием красоты.
К 32 годам я созрел для того, чтобы перейти в православную веру. С тех пор все важные дела я делаю по благословению, в том числе прошу благословения и на новые проекты. Очень люблю украшать храм, приносить к иконам цветы. В Париже, куда мы ездим с «Русскими сезонами», я всегда покупаю орхидеи и иду к святой Женевьеве, покровительнице французской столицы. В Японии всегда хожу в храм, где покоятся мощи святителя Николая (Касаткина).
Нет атеистов в шторм на корабле
- Андрис, чувствуете ли вы необходимость постоянного духовника?
Сам я не искал особых духовников или старцев. Я прихожу в храм к Богу. Особенно ярко я прочувствовал это в Японии. Пришел я однажды на исповедь, смотрю: исповедует батюшка-японец. Причем там были батюшки, по-английски говорившие и английского не знавшие. Я подошел к батюшке, который, как оказалось, не понимал по-английски. Я ему пытался объяснить, что хотел бы исповедоваться на английском, а он сказал: «Исповедуйтесь…» В этот момент я осознал, что ему не надо понимать мои слова, потому что я исповедуюсь Богу. Поэтому ситуация, когда говорят: к этому батюшке пойду, а к этому - не пойду, - мне непонятна. Мне абсолютно всё равно, к какому батюшке идти.
С моим первым духовником, отцом Владимиром Шикиным, я познакомился на исповеди в Дивееве. Ему было всего 54 года, когда он умер. Перед кончиной он принял монашеский постриг и был похоронен вместе с монашествующими у храма.Благодаря отцу Владимиру я познакомился с его духовником схиархимандритом Власием из Боровска. Первый раз я ездил к отцу Власию вместе с матушкой Ириной Шикиной в 1998 году и с тех пор с особо важными вопросами отправляюсь к нему.
Вы входите в Патриарший совет по культуре. Насколько эта работа приносит вам удовлетворение? Вносили ли вы лично конкретные предложения в ходе его работы?
Я выступал с предложением установить, наряду с существующими светскими, церковную награду, которая давала бы понять православному человеку, что тот или иной спектакль, театральная постановка оценена Православной Церковью и заслуживает внимания. Наши деятели искусств - каждый в своем направлении - ставят много достойных, интересных вещей, и эта награда говорила бы о том, что спектакль заслуживает доверия, его можно смотреть православному человеку с семьей, с детьми. Совсем недавно я наблюдал постановки «Евгения Онегина» - настолько разные, и среди них есть одна, после первого отделения которой родители вынуждены были уводить детей домой.
- Среди людей искусства много православных?
В моем кругу - много. При этом я спокойно общаюсь, например, с и с интересом смотрю, как в своей телепрограмме он ведет диалог со светскими и церковными людьми. Думаю, всегда можно найти консенсус между светскими и воцерковленными. Владимир Владимирович человек умный, с большим чувством юмора, воспитанный и, кстати, крещенный в католической церкви - в соборе Парижской Богоматери. Я считаю, что даже человек, называющий себя атеистом, всё равно признает существование Бога. Мне нравится выражение «Нет атеистов в шторм на корабле». Иногда в жизни бывает ощущение, что стоишь на грани жизни и смерти, и в последний момент успеваешь сказать: «Господи, помилуй, Господи, прости!» В эту секунду ты проходишь через некое горнило, тебя выводит невредимым, и потом ты начинаешь по-другому смотреть на многие вещи. Так было с Михаилом Таничем - удивительным поэтом.
Ему делали операцию, и его жена - Лидия Николаевна, человек верующий, - молилась за него. В соседней палате лежала монахиня, которую Лидия Николаевна тоже просила молиться. Матушка сказала, что постарается его вымолить, но нужно, чтобы он крестился. Михаилу Исаевичу делали сложнейшую операцию на сердце: шансы были пятьдесят на пятьдесят. Позже он рассказывал, что лежал в реанимации, и ночью ему поставили катетер. Вдруг иголка выскочила, и кровь пошла наружу. Как потом выяснилось, это его и спасло.
Прагматичный человек, Михаил Исаевич стал православным христианином: принял Крещение и прожил еще десять лет. Когда он ушел из жизни, его отпевали в храме святого Илии Обыденного, на панихиду пришло очень много людей.
Через испытания пришел к Православию и режиссер Марк Захаров. Я ведь тоже по-настоящему пришел к вере после того, как пострадал, и с этой верой прохожу через все жизненные коллизии. К сожалению, семья моя распалась. Развелись мы по-светски, но, я думаю, Господь Сам управляет нашу жизнь. По крайней мере, я делал всё, чтобы сохранить семью.
- Изменилось ли ваше восприятие людей после того, как вы пришли к вере? Какие качества в людях вам импонируют?
Профессионализм и работоспособность. Если человек умеет и любит работать, он может творить чудеса. В нашей, как и в любой публичной, профессии нельзя любить только цветы и успех. Всё это прикладывается, но не ради этого мы работаем, а чтобы после успеха на следующее утро встать пораньше, пойти на репетицию и станцевать не хуже, чем вчера. Чтобы иметь успех, нужно быть по-настоящему трудоголиком. И Барышников, и Нуриев, и мой отец работали до изнеможения. Кстати, Михаил Барышников танцует и сегодня. Майя Михайловна Плисецкая танцевала на своем юбилее в 80 лет.
Как-то она мне рассказала потрясающую историю: во время гастролей в Аргентине она пошла в храм и около иконы Пресвятой Богородицы так расплакалась, что один из ее друзей сказал ей: это благодать. Майя Михайловна об этом понятия не имела, потому что, в отличие от своего супруга Родиона Щедрина, она невоцерковлена. Но я думаю, что такой неординарный человек всё равно живет под покровом Божиим, и это дает ей силы трудиться. Я полостью согласен с замечательной актрисой Людмилой Максаковой: «Жизнь - это велосипед: она идет, пока ты крутишь педали». Я перешел 50-летний рубеж, поэтому и меня это касается. Даже прежде, чем утром пойти в храм, я занимаюсь у станка.
- Часто бывает потребность прийти в храм?
Да, и как правило, чем больше у меня работы, тем чаще у меня возникает потребность молиться. Работа держит меня в тонусе и духовном, и эмоциональном, и рабочем. К тому же я понимаю, что без молитвы ничего не получится. А когда случается перерыв, то кажется: вот самое время стоять и молиться… Но для меня время без работы - это настоящее испытание…
Сейчас довольно много разговоров о том, что в Русской Церкви прихожан смущают то неугомонные бабушки, то «мерседесы». Вас в церкви что-нибудь смущает?
Абсолютно ничего не смущает: ни бабушки, ни нищие, ни часы, ни «мерседесы». Сам я, когда был молодым, ездил на «Жигулях». Сейчас - в моем возрасте и при моих травмах - мне важно и удобно ездить на правильной и хорошей машине, но от этого мое желание молиться и бывать в храме меньше не становится.
Я считаю, что Господь какие-то вещи попускает, и если эти вещи существуют, значит, надо ими пользоваться. На примере знакомых мне благотворителей я вижу, что Господь часто дает именно тем людям, которые знают, как этим воспользоваться. И есть, наоборот, люди, которые, если им много дается, гибнут духовно, - и Господь не дает им больше, чем нужно. Чтобы жить, надо работать - вот что я имею в виду. А как только у тебя появляется возможность жить и не работать, то вся жизнь идет под откос. Только единицы могут себя заставить при хорошем материальном достатке работать по-настоящему и к тому же получать от этого удовольствие. Такими людьми я восхищаюсь.
Совсем недавно я достроил дом в . Мечтал об этом доме давно. Помню, как я с отцом Владимиром Шикиным ходил по Дивееву - искал домик. Денег тогда было в обрез, и я решил продать одну квартиру. Поехал просить благословения. В очереди к батюшке простояли часов двенадцать, а когда вошли, он сказал, что квартиру продавать не надо: «Заработаешь». Я работал десять лет и пять лет назад купил домик, перестроил его и в этом году встречал там первую .
Екатерина Лиепа — девушка с пронзительными голубыми глазами. Именно так Андрис Лиепа описывает первые впечатления от знакомства с будущей супругой. За хрупкой внешностью Екатерины, бывшей солистки балета Мариинского театра, а ныне руководителя благотворительной компании Stand4, скрывается сильный характер. О своей работе, романе с Андрисом и семье она рассказала корреспонденту «Клео».
«Из-за Андриса меня перестали брать в поездки»
Екатерина Лиепа, расскажите немного о себе, о своей семье.
Блиц-опрос «Клео»
Дружите ли Вы с интернетом?
Да.
У Вас было прозвище в детстве?
Нет.
Что для Вас непозволительная роскошь?
Тратить время впустую, особенно на общение с людьми, которые мне неинтересны.
Где провели свой последний отпуск?
Ездили на неделю в Эмираты вместе с дочкой.
Что Вас заводит?
Тупость и необязательность людей.
Я родилась в Москве. Моя мама (Татьяна Катковская — прим. авт.) — заслуженная артистка балета на льду, она дважды чемпионка Москвы, выступала 20 лет в московском балете на льду, была ведущей солисткой. Я всегда была рядом с искусством. Мой папа — писатель-драматург (Борис Рацер — прим. авт.). Он жил в Петербурге. Наша жизнь потихоньку переехала из Москвы в Ленинград, я начала учиться в Вагановском хореографическом училище, мне тогда было 10 лет. Началась другая непростая жизнь. Поначалу я жила одна, потому что мама еще работала в Москве. Тогда не было ни мамы, ни папы рядом, и это такая большая школа жизни, я могу сказать. Я вот сейчас смотрю на свою дочь, которой как раз исполнилось 11 — конечно, она еще очень маленький ребенок.
Хореографическое училище — это большая школа жизни , это школа выживания. Это непростая история. Учиться в училище нужно 8 лет. Из нашего класса, в котором было 36 человек, до выпуска дошли двое — я и еще одна девочка.
Остальных отчислили: кто-то не справлялся, кто-то форму потерял, кто-то сам ушел. Постепенно мама начала жить в Ленинграде, появилась квартира, и я последние несколько лет учебы жила дома. Отучилась 8 лет и начала танцевать в Мариинском театре. Там как раз и познакомилась со своим мужем.
А вот с этого места поподробнее, пожалуйста...
Андрис приехал в Мариинский театр как приглашенная звезда, а я только что пришла из училища и, конечно, была покорена, поражена, потому что он необыкновенно танцевал, был очень яркой личностью в балете — не просто как танцовщик, но и как актер. Это тоже очень важно, потому что балет — это не спорт, это не только физическая форма, но это еще и создание образа. И Андрис как раз умел создать образ на сцене, вдобавок к его красоте и прекрасной физической форме.
Екатерина Лиепа, когда Андрис начал за вами ухаживать?
Практически сразу. Я была, конечно, шокирована. Я на 10 лет младше Андриса, и первое время это было даже больше как дружеская поддержка старшего товарища. Он уже тогда и в Большом потанцевал, и в Нью-Йорке успел поработать. Он мне все это рассказывал, и я, такая маленькая девочка, открыв глаза, уши, рот слушала. Если же послушать Андриса, то смешно получается. Потому что с моей стороны это одни эмоции, с его стороны — другие. Он описывает все так романтично, что увидел маленькую девочку с голубыми глазами необыкновенными.
Практически сразу после знакомства мы поехали в Париж на гастроли на два месяца, и он меня там всячески опекал , везде возил, все показывал. Вот такая красивая романтическая французская история.
Вы сова или жаворонок?
Сова.
Есть ли у Вас талисман?
Талисмана нет, стараюсь всегда с собой носить крестик.
Как избавляетесь от стресса?
Читаю духовную литературу.
Какая мелодия стоит у вас в мобильном?
Стандартная.
Каков Ваш психологический возраст?
Не задумывалась.
Ваш любимый афоризм?
Если что-то делать, надо делать хорошо. Если брать, то лучшее.
Как окружающие восприняли ваш роман?
Было очень непросто, потому что театр — это, знаете, как большая страна, только в маленьком объеме. Люди всегда находятся как под лупой. Любой твой шаг влево, шаг вправо гипертрофированно воспринимается. Я могу сказать, что непросто все складывалось. Была какая-то ревность со стороны некоторых людей, меня перестали брать в поездки.
«Пусть время остановится и пойдет заново»
Замужество стало логичным продолжением красивого романа?
Как каждой женщине в какой-то момент мне захотелось определиться: хорошо, два года мы встречаемся, а что дальше? Тем более что Андрис был уже дважды женат. А он в свою очередь, как каждый мужчина, боялся, что как только мы распишемся, пройдет вот этот трепет, любовь, легкость какая-то.
Тем временем я постепенно пришла к православию, к вере. И это становилось как-то нечестно. Я понимала, что мы живем вместе, но не живем венчанным браком, хотя духовно мы очень близки, мы как одно целое. Мы ходим в храм и по идее должны исповедоваться каждый раз — и опять возвращаемся домой, и опять продолжаем жить вместе.
В какой-то момент я достаточно четко поставила перед Андрисом условие: либо мы сейчас принимаем решение пожениться , либо мы расходимся. Я человек достаточно мягкий, и это, видимо, произвело впечатление, потому что это была уже жесткая позиция.
Екатерина Лиепа, как Андрис сделал вам предложение? Или вы просто приняли обоюдное решение пожениться?
Нет, это была очень романтическая история. Это было в Питере. Мы вечером ехали с телевизионной съемки, и был необыкновенно красный закат. Что-то такое невозможное — все небо красное, как знамение. И уже витала в воздухе какая-то тревожность, я чувствовала, как у меня в животе все вибрирует. Мы вышли из ресторана около Храма на крови. Андрис снял роскошные дорогие часы, бросил в реку и сказал: пусть время остановится и пойдет заново. И сделал мне предложение. Все было очень трогательно и романтично. Позже мы обвенчались в Никольском храме.
Как изменилась ваша жизнь с рождением дочери Ксении?
Я уже четко для себя поняла, что очень хочу ребенка. Как я четко определилась с моей фирмой Stand4, с занятием благотворительностью, так было и с ребенком. Я просто поняла: вот мы живем, мы создали фонд, мы чем-то занимаемся, но оно все пустое и непонятно для чего.
Мы ходим, что-то зарабатываем, куда-то ездим, а что дальше-то? В этот момент я поняла, что ребенок очень нужен . Это был абсолютно осознанный шаг, я поняла, что созрела кому-то что-то передать и отдать, иначе вообще нет смысла существовать.
А кто из вас более строгий с дочерью?
К сожалению, я. Мне приходится исполнять роль человека, который говорит: да, нет, это можно, это нельзя.
Вы с ней подруги?
Да, мы подруги. У Ксюши я учусь упрямству какому-то хорошему, умению добиваться цели.
А в одежде она вам дает советы?
Да, я всегда у нее спрашиваю совета. И это хорошо для ребенка — развивает чувство стиля. Мы вместе с ней обсуждаем: это сюда подходит, это нет.
Я помню, например, что лет до 20 не могла надеть красную кофту. Может, это было связано с училищем, где надо было выглядеть скромнее. Я даже не знаю, с чем это было связано. А Ксюше, наоборот, нравятся яркие вещи. И очень часто мы идем в магазин, и она выбирает вещи, которые мне и в голову не пришло бы померить, но она меня заставляет. Я надеваю и думаю: и правда хорошо!
Екатерина Лиепа, расскажите о каком-нибудь моменте абсолютного счастья в вашей жизни.
Он, конечно, связан с ребенком. Я помню, что давно мечтала, как буду ходить с малышом и держать его за маленькую нежную ручку . И когда Ксюша родилась и я уже могла гулять с ней за ручку, это был незабываемый момент счастья.
Когда вы вместе с Андрисом, то оба светитесь изнутри. В чем секрет вашего семейного счастья?
Трудный вопрос. Наверное, терпение, любовь, внутреннее понимание того, для чего ты это делаешь. Я считаю, что семья очень во многом зависит от женщины. Умная и мудрая женщина, если захочет, всегда может сохранить семью. А не захочет, может ее и разрушить.
Роль женщины на Земле ни в коем случае не надо приуменьшать. Мне это открылось в Италии, где женщин ставят на пьедестал. И это правильно. Потому что через женщину приходит жизнь, благодаря женщине вообще крутится планета Земля. И это не нужно забывать ни мужчинам, ни женщинам. Особенно женщинам. Нельзя разрешать себя топтать, нельзя разрешать себя унижать. Надо по-хорошему научиться себя любить . Это очень-очень важно. И как только приходит уважение к себе, тогда приходит уважение окружающих, и все выстраивается так, как надо.
Главное — избегать перегибов. Как сказал один мудрый священник, гордыня — это грех, а гордость надо иметь. Эти понятия нельзя путать.
«Пришло время отдавать»
В канун 2009-го нового года вы провели благотворительную звездную елку для детей-сирот в Московском Цирке Никулина на Цветном бульваре. Расскажите, как все прошло?
Такие мероприятия всегда проходят очень волнительно, хотя это уже второе мероприятие в рамках «благотворительных семейных вечеров» и много нюансов я уже знала. С другой стороны, поскольку мероприятий я уже проводила много за 10 лет в этом бизнесе, то знаю, что второе мероприятие — самое сложное. Как второй спектакль у балетных танцовщиков — расслабляться ни в коем случае нельзя.
В целом все прошло очень хорошо, 450 детей из детских домов из разных городов приехали на спектакль «Мэрри Поппинс» в Цирке на Цветном бульваре. Многие потом подходили и благодарили, потому что они не избалованы такими по-настоящему высокого уровня спектаклями с лошадками, с королевскими пуделями, с воздушными гимнастами.
Детишки заранее нарисовали рисунки, зная, что их работы будут выставлены на продажу и вырученные деньги пойдут на то, чтобы спасти жизнь больным детям. Это идея преемственности поколений. Детишки из детских домов понимают, что могут внести свою лепту и спасти кому-то жизнь .
Была и творческая интеллигенция, и сама Чулпан Хаматова была с дочками, через ее фонд «Подари жизнь» мы как раз и помогаем детишкам, перечисляем туда вырученные деньги.
Собрали мы 3 миллиона 300 тысяч рублей. Безусловно, это не только продажа рисунков, но и пожертвования крупных компаний. И в итоге сейчас 25 детей получили необходимое лечение.
Как вы себя чувствовали на следующий день после мероприятия?
Ой, я два дня просто лежала. Не могла ни говорить, ни шевелиться. Я же с 7 утра была на ногах: следила, как разгружают подарки, сама делала стенды, вывешивала на них рисунки. Нужно было со всеми поздороваться, выйти на сцену сказать речь, потом пресс-конференция и много-много всего. Поэтому когда это все заканчивается...
Екатерина Лиепа, в какой момент понимаете, что не зря все это?
Когда надо было в конце спектакля выйти на сцену, всех поприветствовать и поблагодарить за участие. Я вышла на арену Цирка и сказала: «Давайте поприветствуем детишек из детских домов». И все встали и зааплодировали, и я увидела счастье в детских глазах . В такие моменты и понимаешь, что это все не зря.
Как вы пришли к благотворительности?
Я в какой-то момент поняла, что очень много накопила опыта работы, духовной любви, щедрости и доброты, и пришло время отдавать. Мы организовали с Андрисом фонд имени Мариса Лиепы.
Потом я работала в крупном банке, занималась организацией мероприятий, много чего было. Мы привозили и западных звезд — Дайану Росс, например, и делали маленькие показы мод. И в какой-то момент ты приходишь к тому, что это все хорошо, ты можешь это делать, но чего-то не хватает. Ты хочешь приложить свой опыт, свои силы, чтобы помогать кому-то. Так родилась компания Stand4, у которой непассивная позиция — мы хотим делать, мы хотим отдавать. Так появились благотворительные семейные вечера. И я четко чувствую, что это правильный мой путь.
Танцовщик не хочет выплачивать алименты на дочь
Танцовщик не хочет выплачивать алименты на дочь
На днях состоялось последнее судебное заседание, поставившее точку в отношениях одной из самых красивых пар в балетном мире. Андрис и Катя ЛИЕПА больше не муж и жена. Женщина вынуждена была через суд отстаивать алименты на ребенка. Андрис отказывается платить хоть какие-либо деньги на содержание девочки.
50-летнего Андриса Лиепу и его супругу Екатерину, которая моложе его на десять лет, считали одной из самых блестящих пар в балетном мире. На светских мероприятиях к ним было приковано всеобщее внимание. Супруги охотно позировали фотографам и казались вполне счастливыми. Как оказалось, уже пять лет они не жили вместе. А на днях развелись.
Кате не хотелось, чтобы кто-то знал, что они расстались, - рассказала подруга Екатерины. - Она думала, что Андрис будет продолжать содержать их дочь Ксению, и не хотела шумихи. Могли стать известными факты, которые не будут приятны ни ему, ни ей.
Но Андрис перестал участвовать в воспитании девочки в той мере, в которой хотела Катерина. Поэтому она решила развестись официально, через суд. Заключить мировое соглашение не получилось из-за финансовых разногласий.
В эти пять лет Андрис оплачивал только учебу Ксении в школе, - сетует Екатерина. - Больше не помогал ничем. Когда адвокат, к которому я обратилась, узнал об этом факте, то согласился работать безвозмездно. Кстати, из имущества нам делить было нечего: у Андриса своя квартира, у меня - своя.
Бритни Спирс не съешь
В суде оставалось определить сумму алиментов на несовершеннолетнюю дочь Ксению.
Для всех присутствующих в зале это был шок, - рассказал адвокат Екатерины Александр Добровинский . - Народный артист России Андрис Лиепа заявил, что никаких алиментов он платить не собирается. А мотивировал свое решение отец тем, что он и так помогает матери растить дочь. Так и сказал: «Я достаточно участвую в жизни ребенка. Например, я ее познакомил с Бритни Спирс ...» В подтверждение этих слов адвокат Андриса достал фотографию, на которой американская поп-звезда стоит рядом с Ксенией как неоспоримый факт участия его клиента в воспитании. Все в зале чуть со смеху не попадали.
А как красиво начинались отношения этой пары! Они познакомились в 1989 году во время поездки в Париж. Андрис широким жестом выбросил в реку часы со словами: «Теперь начинается новая жизнь!», после чего сделал предложение руки и сердца. Через шесть лет влюбленные обвенчались в Николаевском соборе Санкт-Петербурга. И до сих пор перед Богом остаются мужем и женой.
Катю предупреждали, что Андрис «многосторонний» мужчина, - рассказала подруга. - Но она была так влюблена, что не хотела этого замечать. А потом родилась дочь, и надо было ее подымать. Когда поняла, что она перестала интересовать мужа как женщина, было поздно. Нет, другой особы женского пола не появилось... Там другое...
Суд постановил, что основное место проживания девочки будет с матерью. Андрис Лиепа обязан выплачивать экс-супруге на содержании дочери 25 процентов своего дохода.
Фотографии с Бритни Спирс - это хорошо, - говорит Добровинский. - Но ведь их не съешь, а девочку кормить надо. Следующий наш шаг - вскрыть все легальные и нелегальные доходы Андриса Лиепы.
Александр Славуцкий
– Андрис, как вам сейчас вспоминается детство?
– С ностальгией. Оно было светлым. Хотя, конечно, сильно отличалось от детства большинства моих сверстников. Но не только у нас с сестрой оно было таким. Например, по соседству жил Максим Шостакович. Он занимался музыкой по шесть часов в день, а потом приглашал меня на свои концерты.
Впрочем, и обычные детские забавы у нас тоже были: футбол, хоккей. Я особенно увлекался хоккеем, ходил на матчи, собирал шайбы. Просил отца из всех поездок привозить мне клюшки.
– Отец был строгим?
– Нет, нет, что вы! Мы с сестрой воспринимали его как друга. Он был всегда добрым, искренним, веселым и необыкновенно терпеливым. Мы не знали, что такое бояться отца. У Илзе и у меня не было строгого распорядка дня или каких-то ограничений.
Воспитание проходило в форме игры. Мы с сестрой сидели на шпагате, качали спину и пресс, развивали гибкость и ловкость, соревнуясь друг с другом. Часто в этих состязаниях участвовал отец: кто больше отожмется, выше подпрыгнет, дольше
простоит на качающейся доске.
– Получается, вы были обречены на балет с
самого рождения?
– Я бы так не сказал. Ни мама, ни папа не настаивали на том, чтобы мы шли по балетной стезе. В детстве я много чем занимался. Увлекался живописью, любил скульптуру. Про хоккей уже говорил. Родители позволяли заниматься тем, чем мы хотели.
Так что в балет мы с сестрой пришли сами. Лет с семи занимались ритмикой, гимнастикой и чуть-чуть хореографией. Поступили в хореографическое балетное училище МАХУ. Я учился 8 лет. Потом попал в Большой театр.
– Из училища – и прямо в Большой... Фамилия
помогла удачно устроиться?
– Нет, все было по-честному. Я сдал госэкзамен. Потом с Ниной Ананиашвили мы победили на международном конкурсе артистов балета по младшей группе. Отец об этом ничего не знал. Поэтому нас и взяли в Большой.
– Думаю, вы нередко сталкиваетесь с предвзя
тым мнением, что имя отца помогало вам делать
карьеру?
– Да, особенно раньше. Много лет фамилия шла впереди меня. Это и помогало, и мешало. У людей, далеких от театра, есть иллюзия, будто ребенку знаменитого артиста легче добиться успеха. Это не так. Я всего добивался сам. Работая во многих
театрах мира, самостоятельно выстраивал отношения с продюсерами. Заслуги отца в этой дипломатии помочь не могли. Место под солнцем тебе никто не даст за заслуги родителей, его надо завоевать. Это нормальный процесс.
– Известно, что вы человек верующий. Вы при
шли к этому под влиянием отца?
– Да. Много лет он собирал иконы. В нашей квартире, где сейчас живет Илзе, до сих пор хранится его коллекция. В юности, еще не понимая сути шедевров, я часто смотрел на них просто так. А икона, вне зависимости от того, понимаешь ты ее значение или
нет, все равно на человека действует. Так, через иконы, сложилось мое первоначальное, еще не до конца осознанное отношение к вере. Много позже, когда, сломав ногу, я буквально за три секунды потерял профессию, мое мировоззрение изменилось. Так бывает: человек приходит к Богу через значительные жизненные испытания.
– Вы с отцом похожи по характеру и мировоз
зрению?
– Мне кажется, очень во многом я от него отличаюсь. Папа обладал удивительной работоспособностью и преданностью искусству.
Благодаря этому он сумел достичь вершин мастерства. И я, по его примеру, эти качества в себе развивал. Но я иначе выстраиваю отношения с коллегами. Отец, по-моему, бывал чересчур нетерпим к чужой слабости, часто рубил сплеча.
Я считаю, что надо быть дипломатичнее, мягче, ведь мы все не без греха...
– Много лет вы посвятили проекту «Русские
сезоны». Для вас важно продолжать дело отца,
который в 1966 году восстановил спектакль
Фокина «Видение розы»?
– Очень важно. Воссоздать как можно больше спектаклей из «Русских сезонов» – моя основная задача, можно сказать, миссия. Моя страсть к балету Серебряного века от папы. Он любил ту эпоху, поэтому решил восстановить балет «Видение розы». Долго
его возрождал – это был настоящий подвиг. В советское время к невозвращенцам, которыми были Фокин, Дягилев, Стравинский, относились настороженно. Отец подружился с Виталием Фокиным, сыном балетмейстера Михаила Фокина. Отец общался с Тамарой Карсавиной – первой исполнительницей партии девушки в балете «Видение розы», с Сергеем Лифарем, расспрашивал их, как это было при Дягилеве.
Кстати, в Америке, в труппе Михаила Барышникова, я познакомился с Изабель, внучкой Михаила Фокина. Вот так получилось, что интерес к «Русским сезонам» Дягилева перешел к нам с Илзе по наследству и по зову сердца.
– В жизни человека искусства творчество часто
противоречит семье. Что важнее для вас?
– Я стараюсь так выстраивать свою жизнь, чтобы противоречий не возникало. Но, конечно, для меня на первом месте семья. Это вообще смысл жизни. Можно прожить и без балета, и без музыки, а вот без семьи – никак.
– Что, на ваш взгляд, самое важное в семейной
жизни?
– Любовь. Семья может строиться только на любви. И от мужа, и от жены семейная жизнь требует самоотречения. Когда ты готов ради другого человека пожертвовать чем-то: именем, жизнью, состоянием, карьерой – тогда отношения будут двигаться. Когда
два человека не хотят ничем жертвовать друг для друга, возникают конфликты.
– У вас был служебный роман?
– Нет, служебного романа у нас не было. Я танцевал тогда у Михаила Барышникова в американском балетном театре. И однажды, вернувшись с гастролей, заглянул на какой-то спектакль в Мариинский театр (тогда он еще назывался Кировским).
В антракте зашел за кулисы, увидел там совершенно фантастическую девушку с необыкновенно глубокими голубыми глазами и просто потерял себя. Как говорят англичане, «упал в любовь»...
Наверное, знакомство с Катей не было случайным. Нас привел друг к другу Господь. Венчались в Никольском соборе, рядом с Мариинским театром. Сделал это настоятель – отец Богдан. С тех пор вся моя семья всегда за него молится.