Аустерлицкое сражение в романе толстого. Аустерлицкое сражение в романе льва толстого

Аустерлицкое сражение в романе «Война и мир» — кульминация первого тома. Все сцены сражений в «Войне и мире» — это высшие точки напряжения в повествовании, потому что это моменты, когда историческое пересекается с личным и надличным, жизнь сходится со смертью.

Каждое сражение — это результат многих составляющих. Аустерлицу предшествуют в «космосе» романа интриги князя Василия, ошибки Пьера (беспорядочная петербургская жизнь, женитьба на Элен) — в произведении происходит как бы накопление «отрицательной энергии», нарастание хаоса, запутанности, иллюзорности. В сценах подготовки к сражению главенствуют мотивы парадности (смотр двух императоров), самоуверенности молодых (партия молодых генералов при молодом и уверенном в победе Александре I, который сам хочет руководить сражением).

Князь Андрей восхищается Наполеоном и мечтает повторить его подвиг — спасти армию, как Наполеон на Аркольском мосту или в битве при Тулоне. Для Болконского это не просто решительный, смелый поступок, но прекрасный, возвышенный, театрально-приподнятый. Обязательный атрибут такого романтического подвига — знамя в руках храбреца (см. картину французского художника Жана Антуана Гро «Наполеон на Аркольском мосту» (1801), находящуюся в Эрмитаже). В XV главе князь Андрей воображает свой подвиг так: «...с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю все, что будет передо мной».

Николай Ростов восхищен своим императором, он почти влюблен в него, как и вся русская армия. Все (кроме старого мудрого Кутузова) одушевлены воображаемыми будущими успехами, генералы разрабатывают смелые военные планы, ожидая блестящей победы... Но «башенные часы» мировой истории уже начали свое — пока скрытое для всех движение. Описание Аустерлицкого сражения развернуто у Толстого как бы на трех ярусах вертикали пространства и с разных точек зрения:

1. русские войска блуждают в утреннем тумане в низине (туман, который оказался непредсказуем, не учтен ни в каких военных планах, скрывает обманный маневр Наполеона);
2. на высоте, где стоит Наполеон, окруженный своими маршалами, уже совершенно светло и открывается вид сверху на «театр военных действий», над головой Наполеона торжественно, театрально-эффектно поднимается «огромный шар солнца» — сегодня, в свой день рождения император самоуверенно счастлив, как «влюбленный и счастливый мальчик»;
3. на Праценских высотах, где располагается со своей свитой Кутузов.

Здесь развертываются драматические события, которые даны с точки зрения князя Андрея,— паника и бегство русских войск, его попытка остановить хаос, осуществление мечты о подвиге со знаменем в руке, рана, падение... Этот момент Толстой подает через резкую, неожиданную смену ракурса изображения: от хаоса и суеты движения — к покою, от шума сражения — к тишине, от вертикального положения тела в пространстве и взгляда, обращенного к земле,— к горизонтали, к положению упавшего лицом вверх, к небу. «Над ним не было ничего уже, кроме неба — высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками». Меняется не только ракурс, меняется масштаб в восприятии мира: остановившийся над раненым князем Андреем его кумир Наполеон, произносящий слова похвалы русскому офицеру, кажется маленьким, ничтожным рядом с открывшимся простором бесконечности, «в сравнении с тем, что происходило теперь между его (князя Андрея.— Е. П.) душой и этим высоким, бесконечным небом...» (т. 1, ч. 3, гл. XIX). Неверующий, скептик, князь Андрей вглядывается в непостижимое: есть ли там, за порогом жизни, тот, кому можно сказать: «Господи, помилуй меня!»? Князь Андрей переживает нравственный переворот, резкое изменение всей прежней системы жизненных ценностей: «Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих». Он открывает для себя присутствие в мире «чего-то непонятного, но важнейшего», неравного тому привычному Богу, которому молятся все, «Богу, который <...> зашит в <...> ладанке княжной Марьей».

Жизнь, Бог, смерть, вечное небо — вот завершающие темы первого тома. Князь Андрей переживает момент открытия истины («И вдруг ему открылся новый свет...»). Небо, увиденное в момент кризиса, эмоционального потрясения — это важнейшая толстовская «ситуация». Жизнь и смерть у Толстого всегда связаны, однако его герои чаще всего о смерти не думают, находясь в потоке жизни. Но внезапно покров, закрывающий истину, снят — и становится видна бесконечность... Князь Андрей ранен, он умирает — и его сознание распахнуто в иное бытие, жизнь видится в ином свете — как бы «из смерти», из вечности. Духовный переворот заменил то, что князь Андрей осознавал как подвиг, вторжение смерти изменило его сознание. Высокий героизм приобрел подлинное наполнение, став высочайшим состоянием духа.

Однако все происшедшее с князем Андреем, значимое в «духовном космосе» романа, никакого влияния на ход изображаемого Аустерлицкого сражения в «Войне и мире» не имеет, и не только потому, что его порыв был прерван ранением. Отдельный, даже самый значительный человек ничего в истории, по мысли Толстого, не определяет. История творится всеми людьми вместе, она — живая ткань, где каждая точка, каждый составляющий атом соприкасается с соседними и задает живое движение целому.

Критическая масса европейского величия

Аустерлицкое сражение, случившееся в начале зимы 1805-го года под неприметным городком в Моравии, способствовало окончательному закреплению за Наполеоном славы величайшего полководца своего времени, а также одного из наиболее выдающихся стратегов и тактиков в мировой истории. Именно эта битва положила начало эпохе Наполеоновских войн и оказала огромное влияние на дальнейший ход европейской истории. Под Аустерлицем в полной мере взошла полководческая звезда Бонапарта, заставившая многие монархии Старого Света почти десятилетие играть по правилам этого великого узурпатора и стратега. Аустерлицкое сражение стало не только блестящей победой французского оружия, но и крушением надежд Александра Первого и Франца Второго на удовлетворение своих геополитических имперских амбиций. Наступал пусть недолгий, но зато яркий час военного гения Наполеона.

Амбициозный план

С целью уничтожения мощной наполеоновской империи в августе 1805-го года была сформирована коалиция из держав Европы в составе России, Австро-Венгрии, Великобритании, Швеции и Неаполитанского королевства. Союзникам удалось собрать значительные силы. Положение Наполеона казалось на первый взгляд безвыходным. Ведь против его империи объединились практически все самые могущественные в военном отношении державы Европы. Но амбициозному плану по устранению с политической карты воинственной империи великого полководца не суждено было реализоваться. Аустерлицкое сражение, наоборот, сыграло роль стартового плацдарма, откуда началось возвеличивание галльского монарха, образ которого в последующем дал пищу творчеству множества литераторов и кинематографистов.

Особенности французской армии наполеоновского образца

Кроме того, что Наполеон противопоставил невиданной по тем временам военной мощи коалиции быстроту своей стратегической мысли и изрядное тактическое мастерство, сама по себе французская армия была очень сильна. В горниле Великой Французской революции родилось новое искусство войны, ставшее на то время откровением для других европейских стран. Наполеоновская армия, рожденная вооруженными силами революционной Франции и сохранившая множество боевых традиций еще республиканских времен, значительно превосходила по боевой выучке, тактической грамотности и военному опыту лучшие полки Европы. Командовавшие ею маршалы были сплошь видными полководцами, одни имена которых наводили ужас на неприятеля и деморализовывали его. С 1789-го года Франция вела исключительно победоносные и достаточно регулярные войны. На такую силу император мог опереться, независимо от численного превосходства противника.

Праценские высоты

Аустерлицкое сражение, предопределившее исход всей кампании, началось 20 ноября 1805-го года. То ли магия имен французских военачальников сыграла решающую роль, то ли что-то еще, но австрийские генералы допустили ряд вопиющих тактических просчетов и ошибок, в результате которых фронт союзных войск оказался максимально разряженным и растянутым на двенадцать километров. Наполеон, сохраняя верность своим стратегическим принципам, совершил обманный маневр, оставив праценские высоты и заняв позиции в поле напротив них, чем откровенно подтолкнул неприятеля к активным действиям. Австрийские войска, которые перешли в наступление, тут же были разбиты хорошо обученной и прекрасно вооруженной кавалерией Наполеона. И тем самым поставили в тяжелое положение своих русских союзников. Несмотря на доблесть, мужество и самопожертвование русских солдат, невзирая на отчаянные попытки генералов Багратиона, Ермолова и Милорадовича выровнять ситуацию, битва была безнадежно проиграна. Ее итогом стало подписание Австро-Венгрией соглашения с Францией, по условиям которого Франц Второй признавал все завоевания Наполеона в Европе. Так Россия осталась в одиночестве в борьбе с агрессивной империей и ее амбициозным монархом.

Литературный образ Аустерлицкого сражения

Описание Аустерлицкого сражения, сделанное пером гениального русского писателя графа Льва Николаевича Толстого в романе «Война и мир», поражает своим вниманием к мыслям героев и тонким пониманием их чувств. Это, пожалуй, самый сильный психологический момент произведения, где неприглядное лицо войны показано не с высоты Олимпа великих полководцев, а глазами людей, которым предстоит положить свои жизни во имя чьих-то стратегических замыслов и политических амбиций. Писатель применил мастерский прием повествования о битве - глазами князя Андрея Болконского. Аустерлицкое сражение в «Войне и мире» показано как основной фактор глобального перелома человеческого мировоззрения. Это один из самых впечатляющих моментов романа, давно вошедшего в золотой фонд мировой литературы.

В жизни князя Андрея происходит несколько переломных моментов, меняющих его жизнь, его взгляды, убеждения. Один из таких переломных моментов – Аустерлицкое сражение. Это один из самых впечатляющих моментов эпопеи, момент коренного перелома в мировоззрении человека, резкого и неожиданного, показанного Толстым так ярко и красиво.

Во время Аустерлицкого сражения Андрей подхватывает знамя из рук сраженного пулей знаменосца и поднимает полк в атаку, но и сам оказывается тяжело ранен. Ставя своего героя на грань жизни и смерти, Толстой тем самым проверяет истинность его убеждений, нравственность идеалов – и индивидуалистические мечты Болконского не выдерживают этого испытания. Перед лицом смерти все неистинное, наносное исчезает, и остается лишь извечное удивление перед мудростью и извечной красотой природы, воплотившихся в бескрайнем небе Аустерлица. Андрей думает: «Как же я не видел прежде этого высокого неба? Всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его, но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И славу Богу!».

Очнувшись после забытья, Андрей первым делом вспоминает о небе, и лишь после этого слышит шаги и голоса. Это подходит Наполеон со своей свитой. Наполеон был кумиром Андрея, как и многих молодых людей того времени. Болконский никак не мог рассчитывать на встречу со своим кумиром, в любом другом случае подобная встреча была бы для него счастьем.

Но только не теперь. Так неожиданно для себя открыв существование вечного высокого неба, еще не поняв, но уже ощутив перемену в себе, Андрей в этот момент не изменяя тому новому, открывшемуся ему. Он не повернул головы, не взглянул в сторону Наполеона; он хотя и слышал всё произносимое Наполеоном и его свитой, и даже понимал происходящее, но «он слышал эти слова, как бы он слушал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, а тотчас же забывал их». Резко изменилось и его отношение к императору Наполеону: «в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнение с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками».

Это психологическое состояние великой перемены ощущается еще и в госпитале. Новая, еще не до конца осознанная истина выдерживает еще одно испытание – еще одну встречу с кумиром. Наполеон приезжает посмотреть на раненых русских, и, припомнив князя Андрея, обращается к нему. Но князь Андрей только молча смотрит на Наполеона, не отвечая ему. Андрею просто нечего сказать своему недавнему кумиру. Для него уже не существует прежних ценностей. «Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих». Так думает теперь Андрей.

Замечательно то, что мысли, пришедшие Болконскому в голову на поле Аустерлица, когда он находился в таком тяжелом состоянии, не покинули его даже после выздоровления и возвращения домой. На поле Аустерлица ему открылся путь к новой истине, он стал свободным от тех суетных идеалов и кумиров, которыми жил прежде. Духовные искания Андрея Болконского отныне направлены совершенно в иную сторону, чем раньше. Отныне для него приобрели необычайную важность дел, семья.

В конечном счете Андрей приходит к мысли о необходимости духовного единения людей.

Аустерлицкое сражение описывается после показа части русского войска Кутузову и австрийскому герцогу. После долгого перехода войны устали и не могут достойно отвечать на удары французов. Кроме того, вся русская армия не знает, за что будет драться, у неё нет четкой цели. Главное в войске - качество, а не количество. Качество у русских, так скажем, неважное из-за морального состояния. Поэтому выигрыш в сражении не предвидится, а большие потери будут обязательно.

Много убитых, раненых, смерть вокруг поначалу не останавливали Андрея Болконского. Главное для него - «найти свой Тулон», прославиться. По ходу сражений его мечты плавно снижаются, а в конце Аустерлицкого вообще разбиваются вдребезги. В этом и заключается роль двух битв в романе - уничтожить мечты о славе князя Андрея, заставить его прозреть.

Поначалу А. Болконский очень счастлив и с радостью исполняет все свои обязанности. Когда генерал Мак проигрывает, а три безоружных гасконца захватывают мост и помогают опрокинуть русское войско, князь Андрей, конечно, огорчается. Но огорчение его скорее официально-патриотическое, чем настоящее, глубоко переживаемое. Именно о таком можно забыть через минуту, чтобы посмеяться над Ипполитом Курагиным.

Первые удары по властолюбивой мечте князя Андрея были нанесены чуть далее. Настоящий герой, чуть было оказался не у дел. Из-за маленькой, случайной, недоговорки штабного офицера. Если бы не защита Болконского, Тушин, скорее всего, стал бы виноватым. А ведь во многом благодаря ему русские не оказались захваченными.

Ещё один удар по мечте - бездействие Багратиона. Он практически не командовал, но, тем не менее, бой шел так, как должен. Князь Андрей был убежден, что личность может повернуть ход истории своими действиями. Багратион же меняет историю своим бездействием, лучше сказать «недействием». Реально вместо него это делает армия, вся эта огромная людская масса. Отдельный человек - ничто.

Во время Аустерлицкого сражения Андрей Болконский полностью прозревает. Ему удается совершить небольшой . Во время отступления князь хватает знамя и своим примером побуждает рядом стоящих броситься в атаку. Интересно, что знамя он не высоко несет над собой, а волочит его за древко, кричит «Ребята, вперед!» «детски пронзительно». Далее его ранили. «Как бы со всего размаха крепкою палкой кто-то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову» Автор специально принижает князя Андрея - Болконский делает поступок для себя, забывая о других. Естественно, это уже не подвиг.

Только с ранением приходит к князю прозрение. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист,- совсем не так ползут облака по этому высокому, бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! Все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»

И Наполеон, бывший кумир, кажется уже мелкой мухой. «…В эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущим по нему облаками.»

До этого момента Болконский не считал смерть и боль важными. Теперь он понял, что жизнь любого человека дороже всяких Тулонов. Он понял всех тех, кем хотел пожертвовать ради удовлетворения собственных мелких нужд.

Очень интересным мне показался пейзаж при Аустерлицком сражении - туман у военных и светлое, чистое небо у командующих ими. У военных нет определенных целей - туман. Природа полностью отражает их душевную картину. У командиров же всё ясно: им не нужно думать - от них теперь ничего не зависит.

Следующий интересный момент - описание Тушина. «Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французские ядра. Настоящий герой. В итоге двух сражений Андрей Болконский избавился от наполеонизма и в какой-то степени понял жизнь. Это не стремление стать выше других. Это неспешное достижение к по-настоящему высокой цели.

Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй - » Изложение эпизода сражения при Аустерлице в романе «Война и мир» . И в закладках появилось готовое сочинение.

В романе «Война и мир» история предстает в «лицах и судьбах»; философия истории ощутима в изображении трех крупных сражений: Шенграбенского, Аустерлицкого (война 1805-07 годов) и Бородинского.

Шенграбенское сражение

Исторический комментарий. Шенграбен – деревня в Австрии. Русская армия под главенством Кутузова проделала многокилометровый переход и была ослаблена, ее полки растянуты, поэтому, чтобы выиграть время и усилить армию. Кутузов принял единственно правильное решение: небольшой отряд Багратиона должен был удерживать в течение суток французов, пока армия Кутузова соединится с войсками, шедшими из России. В отряде князя Багратиона – 7.000 человек, у французов – 40.000. Цель русских – спасти армию Кутузова, дать ей возможность соединиться с подкреплением. После Шенрабенского сражения французы начали переговоры о перемирии.

Казалось бы, все обстоятельства были против русской армии в тот момент, когда дано было сражение при Шенграбене: русская армия измотана после длительного перехода, автор с горькой иронией говорит «Всё было исправно, кроме обуви». Что значит это «кроме обуви» для солдат, проделавших такой переход.

Толстой уверен, что поражение или победа в сражении зависят не от занятой позиции, не от продуманного полководцами плана, а от внутреннего состояния солдат, их духа. Объезжая позиции русских, князь Андрей видит, как меняется настроение отряда Багратиона, как поднимаются из глубины души те силы, которые принесут победу: «Чем далее двигался он, тем веселее становился вид войск». Бесстрашие, спокойствие и весёлость русских имела свою причину: солдаты понимали, что только их усилия могут спасти армию Кутузова. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» Это чувство объединило всех. Эта слитность, спаянность не была разрушена даже тогда, когда под шквалом наступления французов отряд Багратиона медленно отступал. Победа, по мнению Толстого, приходит лишь тогда, когда каждый участник боя чувствует себя необходимым звеном общей цепи событий, когда он осознает или чувствует высоту цели, за которую сражается.

Истинным героем Шенграбенского сражения оказался капитан Тушин, с виду такой невоенный, немного смешной, робеющий перед начальством, называющий пушку «Матвевной». Бой преображает Тушина, делает робкого и неловкого человека могучим воином. Именно экстремальная ситуация проявляет в Тушине ум, человечность, мужество. Четыре орудия Тушина представлялись французам главными силами русских, действия батареи Тушина определили успех сражения. Героизм Тушина непоказной, более того, Тушин не считает себя героем, он честно, умело и без лишних слов выполняет свою тяжелую военную работу.

Аустерлицкое сражение

Исторический комментарий. Битву при Аустерлице называют «битвой трёх императоров»: против наполеоновской армии выступили объединенные силы русских и австрийцев. Если при Шенграбене все обстоятельства были против русских, то перед Аустерлицем положение русской армии изменилось: подошла свежая гвардия во главе с императором Александром, которая весь «поход прошла как на гулянье». Однако не было главного: высокой цели, во имя которой можно было не жалеть жизни. Кутузов изначально был противником сражения, однако император Александр, влекомый тщеславными надеждами на торжество, настоял на своем, предложение Кутузова было отвергнуто. Под Аустерлицем русско-австрийская армия потерпела сокрушительное поражение, в сражении был ранен Кутузов. Только левый фланг русской армии под главенством генерала Дохтурова не поддался общей панике. Дохтуров сплотил остатки разбитых частей и пробился из окружения.

Казалось бы, победа несомненна, однако еще до сражения Кутузов говорит князю Андрею, что оно будет проиграно. Незаинтересованность солдат в деле – первая причина поражения, знак его обреченности. Утро Аустерлица начинается туманом, но главное – это туман в сознании, в душах людей: туман тщеславия, честолюбия владеет теми, кто затеял сражение, этот туман охватил даже князя Андрея, лишь в конце над раненым Болконским рассеется этот туман и поднимется огромное, ясное, высокое небо. В душах солдат – туман бессмысленности этой войны и этого сражения, не случайно испуганный возглас: «Ну, братцы, шабаш!» - становится сигналом к всеобщему бегству. Ужас страха превращает войско в бегущую толпу. Таким образом, Шенграбен был победой русских потому, что идея защиты своих собратьев воодушевила воинов, сплотила их; Аустерлиц превратился в катастрофу, потому что не может быть победы без всеобщей захваченности высокой целью.

Краткий анализ Аустерлицкого сражения в романе "Война и мир"

1. Анализ эпизода Аустерлицкого сражения в романе Война и мир

   На военный совет перед Аустерлицким сражением собрались все начальники колонн, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать. Толстой не объясняет причин, побудивших Багратиона не явиться на совет, они и так ясны. Понимая неизбежность поражения, Багратион не хотел участвовать в бессмысленном военном совете. Но остальные русские и австрийские генералы полны той же беспричинной надежды на победу, какая охватила всю армию. Только Кутузов сидит на совете недовольный, не разделяя общего настроения. Австрийский генерал Вейротер, в чьи руки отдано полное распоряжение будущим сражением, составил длинную и сложную диспозицию - план предстоящего боя. Вейротер взволнован, оживлен. Он был как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет! это движение.
   На военном совете каждый из генералов убежден в своей правоте. Все они так же озабочены самоутверждением, как юнкер Ростов в квартире Друбецкого. Вейротер читает свою диспозицию, французский эмигрант Ланжйрон возражает ему - возражает справедливо, но цель возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. На совете происходит столкновение не мнений, а самолюбий. Генералы, каждый из которых убежден в своей правоте, не могут ни сговориться между собой, ни уступить один другому. Казалось бы, естественная человеческая слабость, но принесет она большую беду, потому что никто не хочет видеть и слышать правду. Поэтому бессмысленна попытка князя Андрея выразить свои сомнения. Поэтому Кутузов на совете не притворялся - он действительно спал, с усилием открывая свой единственный глаз на звук голоса Вейротера. Поэтому в конце совета он коротко сказал, что диспозиция уже не может быть отменена, и отослал всех.
   Понятно недоумение князя Андрея. Его ум и уже накопленный военный опыт подсказывают: быть беде. Но почему Кутузов не высказал своего мнения царю? Неужели из-за личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью? - думает киязь Андрей. А в самом деле, разве молодой, полный сил, талантливый человек должен рисковать своей жизнью потому, что генерал союзной армии составил неудачный план сражения или потому, что русский царь молод, самолюбив и плохо понимает военную науку? Может, на самом-то деле вовсе не нужно князю Андрею идти в бой, обреченность которого ему уже ясна, а нужно поберечь себя, свою жизнь, свою личность.