Cочинение «Собакевич и Чичиков

Талант изображения человека через бытовое его окружение достигает у Гоголя торжества в рассказе о встрече Чичикова с Собакевичем. Этот помещик не витает в облаках, он обеими ногами стоит на земле, ко всему относясь с черствой и трезвой практичностью. Основательность и крепость отличают все в имении Собакевича: «Помещик, казалось, хлопотал много о прочности. На конюшни, сараи и кухни были употреблены полновесные и толстые бревна, определенные на вековое стояние. Деревенские избы мужиков тоже срублены были на диво: не было кирченых стен, резных узоров и прочих затей, но все было пригнано плотно и как следует». Все было «упористо, без пошатки, в каком-то крепком и неуклюжем порядке». Основательность сопровождается тут замечательной безвкусицей и уродством. Дом Собакевича напоминает казарму, какие строят «для военных поселений и немецких колонистов». Видно, что при его постройке зодчий спорил с хозяином. Зодчий хотел симметрии, а хозяин порядка. Вышло чтото несуразное и неуклюжее: хозяин «заколотил на одной стороне все отвечающие окна и провертел на место их одно маленькое... Фронтон тоже никак не пришелся посереди дома, как ни бился архитектор, потому что хозяин приказал одну колонну сбоку выкинуть, и оттого очутилось не четыре колонны, как было назначено, а только три».

О характере Собакевича говорит и внутреннее убранство дома. В гостиной висят картины с изображением греческих полководцев; все эти герои были «с такими толстыми ляжками и неслыханными усами, что дрожь проходила по телу». Рядом с полководцами разместилась «греческая Бобелина, которой одна нога казалась больше всего туловища тех щеголей, которые наполняют нынешние гостиные».

Мебель в комнатах прочна, неуклюжа и сходна с хозяином: пузатое ореховое бюро на пренелепых ногах - совершенный медведь. «Стол, кресла, стулья - все было самого тяжелого и беспокойного свойства,- словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: «И я тоже Собакевич!» или «И я тоже очень похож на Собакевича!»

Над отделкою таких людей, как Собакевич, природа долго не мудрила, не применяла тонких инструментов, а рубила со всего плеча: «Хватила топором раз - вышел нос, хватила в другой - вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила на свет, сказавши: «живет!» Получился человек, похожий на средней величины медведя, во фраке медвежьего цвета, шагающий вкривь и вкось и наступающий постоянно на чужие ноги. В довершение сходства даже звали его Михайлом Семеновичем. «Казалось, в этом теле совсем не было души или она у него была, но вовсе не там, где следует, а как у бессмертного Кощея гдето за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности».

Неуемное насыщение является смыслом существования Собакевича: «У меня когда свинина, всю свинью давай на стол, баранина - всего барана тащи, гусь - всего гуся! Лучше я съем двух блюд, да съем в меру, как душа требует». И «мера» его «души» на этот счет безмерна. На завтраке у полицмейстера Собакевич наметил для себя гигантского осетра и «в четверть час# с небольшим доехал его всего». Когда хозяин и гости вспомнили об этом «произведении природы», от него остался один хвост, «а Собакевич пришипился так, как будто и не он, и, подошедши к тарелке, которая была подальше прочих, тыкал вилкою в какуюто сушеную маленькую рыбку. Отделавши осетра, он сел в кресла и уж более не ел, не пил, а только жмурил и хлопал глазами». «Душа» его впала в блаженное оцепенение.

Противник «высоких материй», Собакевич обо всем, что не связано с его практическим интересом, судит е топорной прямолинейностью. Просвещение - вредная выдумка. Люди все - воры и разбойники: «Я знаю всех: это все мошенники, весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья».

В своих пределах Собакевич умен. Без труда он угадывает хитрый замысел Чичикова и вступает с ним в торговлю. Тут-то и обнаруживается вдруг странный парадокс, неожиданный штрих в характере Собакевича. На него ведь был уже «тонкий» намек при описании картин в гостиной: «Между крепкими греками, неизвестно каким образом и для чего, поместился Багратион, тощий, худенький, с маленькими знаменами и пушками внизу и в самых узеньких рамках». Вспомним тощенькую супругу у толстого Собакевича!

В узком деле торговли и корыстного интереса прорывается какойто намек на его проницательность и даже на поэтический талант. Торгуясь с Чичиковым, он забывает, каким «товаром» владеет, и расписывает достоинства мертвых, как живых. «Да чего вы скупитесь? - сказал Собакевич.- Право, недорого! Другой мошенник обманет вас, продаст вам дрянь, а не души; а у меня что ядреный орех, все на отбор: не мастеровой, так иной какойнибудь здоровый мужик. Вы рассмотрите: вот, например, каретник Михеев! ведь больше никаких экипажей и не делал, как только рессорные. И не то как бывает московская работа, что на один час,- прочность такая, сам и обобьет, и лаком покроет!.. А Пробка Степан... Максим Телятников... А Еремей Скороплехин!» и т. д.

Поэтическая тирада Собакевича - целая поэма о силе, таланте и сметливости русского народа. И неспроста она приводит Чичикова в изумление: в этом медведе, закоренелом мизантропе и черством кулаке вдруг откуда ни возьмись обнаруживается и «сила речи», и живость воображения, и «дар слова». Выходит, что Собакевич - «родня» Чичикову не только по скупости и деловой хватке, но и по русскому «пересолу», на пределе которого обнаруживаются в искаженной и помраченной душе возможности ее выпрямления и возрождения. Ведь и Чичиков так же срывается, как Собакевич. Вспомним, например, «странное» распоряжение, которое «зарапортовавшийся» Чичиков отдает Селифану, забывая, какой «товар» он приобрел: «собрать всех вновь переселившихся мужичков, чтобы сделать всем лично поголовную перекличку».

Точно так же «зарапортовался» в разговоре с председателем гражданской палаты и Собакевич, подтверждая правоту русской пословицы «На всякого мудреца довольно простоты». «Да что ж вы не скажете Ивану Григорьевичу,- отозвался Собакевич,- что такое именно вы приобрели; а вы, Иван Григорьевич, что вы не спросите, какое приобретение они сделали? Ведь какой народ! просто золото. Ведь я им продал и каретника Михеева».- «Нет, будто и Михеева продали? - сказал председатель.- Я знаю каретника Михеева: славный мастер; он мне дрожки переделал. Только позвольте, как же... Ведь вы мне сказывали, что он умер...» - «Кто, Михеев умер? - сказал Собакевич, ничуть не смешавшись.- Это его брат умер, а он преживехонький и стал здоровее прежнего. На днях такую бричку наладил, что и в Москве не сделать. Ему, понастоящему, только на одного государя и работать».

Так неожиданно в Собакевиче проглядывают два бессмертных сочинителя - Хлестаков и Ноздрев, а заодно с ними и искусный актер Чичиков. «Да будто один Михеев! - продолжает вошедший в раж Собакевич.- А Пробка Степан, плотник, Милушкин, кирпичник, Телятников Максим, сапожник,- ведь все пошли, всех продал!» А когда председатель спросил, зачем же они пошли, будучи людьми необходимыми для дому и мастеровыми, Собакевич отвечал, махнувши рукой: «А! так просто, нашла дурь: дай, говорю, продам, да и продал сдуру!» Засим он повесил голову так, как будто сам раскаивался в этом деле, и прибавил: «Вот и седой человек, а до сих пор не набрался ума».

"Мёртвые души"-поэма Н.В.Гоголя, основой сюжета которой является афера Павла Ивановича Чичикова.Его цель-скупить у помещиков мёртвые души по низкой цене, потом заложить их в опекунский совет и получить крупную сумму денег.Ради достижения своей цели Чичиков путешествует по всей России.

В пятой главе Чичиков приезжает к Собакевичу.Она, как и все другие главы поэмы, в которых Чичиков посещает помещиков, построена по плану:описание усадьбы, характера и внешнего вида помещика и сцена покупки мёртвых душ.

Подъезжая вместе с Чичиковым к усадьбе Собакевича, мы сразу понимаем, что её хозяин совершенно не заботится о красоте, для него главное-устойчивость и удобство.Двор был окружён крепкой и толстой деревянной решёткой.На конюшни, кухни и сараи были употреблены полновесные и толстые брёвна."Даже колодец был обделан в такой крепкий дуб, какой идёт только на мельницы да на корабли".Деревенские избы мужиков тоже были плотные и устойчивые, без всяких резных узоров и украшений.

"Когда Чичиков взглянул искоса на Собакевича, он ему на этот раз показался весьма похожим на средней величины медведя".Действительно, у Собакевича очень много сходств с этим животным.Помещик был здоровый, крепкий, неуклюжий, имел каленый цвет лица, носил фрак медвежьего цвета.Даже звали его Михаилом Семёновичем!

Внутри усадьбы всё было похоже на Собакевича.Все герои, изображённные на картинах, были здоровыми и крепкими, кроме Багратиона.Около окна висела клетка, в которой сидел тёмный дрозд с белыми крапинками, также похожий на своего хозяина."Каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил:"И я тоже Собакевич!"

Одно из главных увлечений Собакевича-это еда."У него когда свинина-всю свинью давай на стол, баранина-всего барана тащи, гусь-всего гуся!"

Во время трапезы мы узнаём мнение Собакевича об окружающих его людях.Помещик считает, что все они мошенники, разбойники, дураки:и председатель, и губернатор, и полицмейстер.

Когда дело доходит до продажи мёртвых душ, Собакевич раскрывает ещё одну черту своего характера-жадность.Для него, как и для Чичикова, главное в жизни-нажива и выгода.Чтобы за большую цену продать мёртвые души, он начинает восхвалять таланты и умения каждого крестьянина, словно Собакевич продаёт живых людей, а не мёртвых.Но, в отличие от них, сам Собакевич не имеет никаких умений и способностей, у него нет никакой жизненной цели.Собакевич не живёт, а лишь существует.

Таким образом, пятая глава играет очень важную роль в поэме Н.В.Гоголя "Мёртвые души".Именно в ней читателю становится ясно, что, по замыслу автора, на самом деле мёртвые души у помещиков, а живые души-у крестьян, у простых людей.

Талант изображения человека через бытовое его окружение достигает у Гоголя торжества в рассказе о встрече Чичикова с Собакевичем. Этот помещик не витает в облаках, он обеими ногами стоит на земле, ко всему относясь с черствой и трезвой практичностью. Основательность и крепость отличают все в имении Собакевича: «Помещик, казалось, хлопотал много о прочности. На конюшни, сараи и кухни были употреблены полновесные и толстые бревна, определенные на вековое стояние. Деревенские избы мужиков тоже срублены были на диво: не было кирченых стен, резных узоров и прочих затей, но все было пригнано плотно и как следует». Все было «упористо, без пошатки, в какомто крепком и неуклюжем порядке». Основательность сопровождается тут замечательной безвкусицей и уродством. Дом Собакевича напоминает казарму, какие строят «для военных поселений и немецких колонистов». Видно, что при его постройке зодчий спорил с хозяином. Зодчий хотел симметрии, а хозяин порядка. Вышло чтото несуразное и неуклюжее: хозяин «заколотил на одной сторон
е все отвечающие окна и провертел на место их одно маленькое... Фронтон тоже никак не пришелся посереди дома, как ни бился архитектор, потому что хозяин приказал одну колонну сбоку выкинуть, и оттого очутилось не четыре колонны, как было назначено, а только три».
О характере Собакевича говорит и внутреннее убранство дома. В гостиной висят картины с изображением греческих полководцев; все эти герои были «с такими толстыми ляжками и неслыханными усами, что дрожь проходила по телу». Рядом с полководцами разместилась «греческая Бобелина, которой одна нога казалась больше всего туловища тех щеголей, которые наполняют нынешние гостиные».
Мебель в комнатах прочна, неуклюжа и сходна с хозяином: пузатое ореховое бюро на пренелепых ногах - совершенный медведь. «Стол, кресла, стулья - все было самого тяжелого и беспокойного свойства,- словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: «И я тоже Собакевич!» или «И я тоже очень похож на Собакевича!»
Над отделкою таких людей, как Собакевич, природа долго не мудрила, не применяла тонких инструментов, а рубила со всего плеча: «Хватила топором раз - вышел нос, хватила в другой - вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила на свет, сказавши: «живет!» Получился человек, похожий на средней величины медведя, во фраке медвежьего цвета, шагающий вкривь и вкось и наступающий постоянно на чужие ноги. В довершение сходства даже звали его Михайлом Семеновичем. «Казалось, в этом теле совсем не было души или она у него была, но вовсе не там, где следует, а как у бессмертного Кощея гдето за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности».
Неуемное насыщение является смыслом существования Собакевича: «У меня когда свинина, всю свинью давай на стол, баранина - всего барана тащи, гусь - всего гуся! Лучше я съем двух блюд, да съем в меру, как душа требует». И «мера» его «души» на этот счет безмерна. На завтраке у полицмейстера Собакевич наметил для себя гигантского осетра и «в четверть час# с небольшим доехал его всего». Когда хозяин и гости вспомнили об этом «произведении природы», от него остался один хвост, «а Собакевич пришипился так, как будто и не он, и, подошедши к тарелке, которая была подальше прочих, тыкал вилкою в какуюто сушеную маленькую рыбку. Отделавши осетра, он сел в кресла и уж более не ел, не пил, а только жмурил и хлопал глазами». «Душа» его впала в блаженное оцепенение.
Противник «высоких материй», Собакевич обо всем, что не связано с его практическим интересом, судит е топорной прямолинейностью. Просвещение - вредная выдумка. Люди все - воры и разбойники: «Я знаю всех: это все мошенники, весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья».
В своих пределах Собакевич умен. Без труда он угадывает хитрый замысел Чичикова и вступает с ним в торговлю. Тутто и обнаруживается вдруг странный парадокс, неожиданный штрих в характере Собакевича. На него ведь был уже «тонкий» намек при описании картин в гостиной: «Между крепкими греками, неизвестно каким образом и для чего, поместился Багратион, тощий, худенький, с маленькими знаменами и пушками внизу и в самых узеньких рамках». Вспомним тощенькую супругу у толстого Собакевича!
В узком деле торговли и корыстного интереса прорывается какойто намек на его проницательность и даже на поэтический талант. Торгуясь с Чичиковым, он забывает, каким «товаром» владеет, и расписывает достоинства мертвых, как живых. «Да чего вы скупитесь? - сказал Собакевич.- Право, недорого! Другой мошенник обманет вас, продаст вам дрянь, а не души; а у меня что ядреный орех, все на отбор: не мастеровой, так иной какойнибудь здоровый мужик. Вы рассмотрите: вот, например, каретник Михеев! ведь больше никаких экипажей и не делал, как только рессорные. И не то как бывает московская работа, что на один час,- прочность такая, сам и обобьет, и лаком покроет!.. А Пробка Степан... Максим Телятников... А Еремей Скороплехин!» и т. д.
Поэтическая тирада Собакевича - целая поэма о силе, таланте и сметливости русского народа. И неспроста она приводит Чичикова в изумление: в этом медведе, закоренелом мизантропе и черством кулаке вдруг откуда ни возьмись обнаруживается и «сила речи», и живость воображения, и «дар слова». Выходит, что Собакевич - «родня» Чичикову не только по скупости и деловой хватке, но и по русскому «пересолу», на пределе которого обнаруживаются в искаженной и помраченной душе возможности ее выпрямления и возрождения. Ведь и Чичиков так же срывается, как Собакевич. Вспомним, например, «странное» распоряжение, которое «зарапортовавшийся» Чичиков отдает Селифану, забывая, какой «товар» он приобрел: «собрать всех вновь переселившихся мужичков, чтобы сделать всем лично поголовную перекличку».
Точно так же «зарапортовался» в разговоре с председателем гражданской палаты и Собакевич, подтверждая правоту русской пословицы «На всякого мудреца довольно простоты». «Да что ж вы не скажете Ивану Григорьевичу,- отозвался Собакевич,- что такое именно вы приобрели; а вы, Иван Григорьевич, что вы не спросите, какое приобретение они сделали? Ведь какой народ! просто золото. Ведь я им продал и каретника Михеева».- «Нет, будто и Михеева продали? - сказал председатель.- Я знаю каретника Михеева: славный мастер; он мне дрожки переделал. Только позвольте, как же... Ведь вы мне сказывали, что он умер...» - «Кто, Михеев умер? - сказал Собакевич, ничуть не смешавшись.- Это его брат умер, а он преживехонький и стал здоровее прежнего. На днях такую бричку наладил, что и в Москве не сделать. Ему, понастоящему, только на одного государя и работать».
Так неожиданно в Собакевиче проглядывают два бессмертных сочинителя - Хлестаков и Ноздрев, а заодно с ними и искусный актер Чичиков. «Да будто один Михеев! - продолжает вошедший в раж Собакевич.- А Пробка Степан, плотник, Милушкин, кирпичник, Телятников Максим, сапожник,- ведь все пошли, всех продал!» А когда председатель спросил, зачем же они пошли, будучи людьми необходимыми для дому и мастеровыми, Собакевич отвечал, махнувши рукой: «А! так просто, нашла дурь: дай, говорю, продам, да и продал сдуру!» Засим он повесил голову так, как будто сам раскаивался в этом деле, и прибавил: «Вот и седой человек, а до сих пор не набрался ума».

Поэма «Мертвые души Гоголя в кратком содержании за 10 минут.

Знакомство с Чичиковым

В гостиницу губернского города на небольшой бричке приехал господин среднего возраста довольно приятной наружности. Он снял в гостинице комнату, осмотрел ее и отправился в общую залу обедать, предоставив слугам устраиваться на новом месте. Это был коллежский советник, помещик Павел Иванович Чичиков.

Пообедав, он отправился осмотреть город и нашел, что тот ничем не отличается от других губернских городов. Весь следующий день приезжий посвятил визитам. Был у губернатора, полицеймейстера, вице-губернатора и других чиновников, каждого из которых сумел расположить к себе, сказав что-либо приятное о его ведомстве. На вечер он уже получил приглашение к губернатору.

Приехав в губернаторский дом, Чичиков, помимо всего прочего, познакомился с Маниловым, весьма обходительным и учтивым человеком, и с несколько неуклюжим Собакевичем и так приятно держал себя с ними, что совершенно очаровал их, и оба помещика пригласили нового приятеля к себе в гости. На другой день, на обеде у полицеймейстера, Павел Иванович свел знакомство и с Ноздревым, разбитным малым лет тридцати, с которым они сразу же перешли на ты.

Более недели приезжий жил в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам, он показал себя очень приятным собеседником, умеющим поговорить на любую тему. Он умел хорошо держать себя, обладал степенностью. В общем, в городе все пришли к мнению, что это исключительно порядочный и благонамеренный
человек.

Чичиков у Манилова

Наконец Чичиков надумал навестить знакомых помещиков и отправился за город. Сначала он поехал к Манилову. С некоторым трудом нашел он деревню Маниловку, которая оказалась не в пятнадцати, а в тридцати верстах от города. Манилов встретил нового знакомого очень радушно, они расцеловались и вошли в дом, подолгу пропуская друг друга в дверях. Манилов был, в общем-то, приятный человек, на как-то приторно-слащавый, не имел никаких особых увлечений, кроме бесплодных мечтаний, и хозяйством не занимался.

Жена его воспитывалась в пансионе, где ее научили трем главным предметам, необходимым для семейного счастья: французскому языку, фортепьяно и вязанию кошельков. Она была недурна и хорошо одевалась. Муж представил ей Павла Ивановича. Они немного побеседовали, и хозяева пригласили гостя обедать. В столовой уже ждали сыновья Маниловых Фемистоклюс семи лет отроду и шестилетний Алкид, которым учитель повязал салфетки. Гостю продемонстрировали ученость детей, учитель только один раз сделал мальчикам замечание, когда старший укусил младшего за ухо.

После обеда Чичиков объявил, что намерен поговорить с хозяином об очень важном деле, и оба отправились в кабинет. Гость завел разговор о крестьянах и предложил хозяину купить у него мертвые души, то есть тех крестьян, которые уже умерли, но по ревизии еще числятся живыми. Манилов долго не мог ничего понять, потом сомневался в законности такой купчей, но все-таки согласился из
уважения к гостю. Когда же Павел Иванович заговорил о цене, хозяин оскорбился и даже взял на себя составление купчей.

Чичиков не знал, как и благодарить Манилова. Они сердечно попрощались, и Павел Иванович укатил, обещая приехать еще и привезти детям гостинцы.

Чичиков у Коробочки

Следующий визит Чичиков собрался нанести Собакевичу, но начался дождь, и экипаж заехал в какое-то поле. Селифан так неуклюже разворачивал кибитку, что барин вывалился из нее и весь испачкался в грязи. На счастье, послышался лай собак. Они поехали в деревню и попросились ночевать в какой-то дом. Оказалось, что это усадьба некой помещицы Коробочки.

Утром Павел Иванович познакомился с хозяйкой, Настасьей Петровной, женщиной средних лет, из тех, кто вечно жалуется на отсутствие денег, но помаленьку копит и собирает порядочное состояние. Деревня была довольно большая, дома крепкие, крестьяне живут хорошо. Хозяйка пригласила нежданного гостя пить чай, разговор зашел о хозяйстве, и Чичиков предложил купить у нее мертвые души.

Коробочка чрезвычайно испугалась такому предложению, не поняв толком, чего от нее хотят. После долгих разъяснений и уговоров она наконец согласилась и написала Чичикову доверенность, попытавшись продать ему еще и пеньку.

Поев пирога и блинов, испеченных специально для него, гость поехал дальше в сопровождении девчонки, которая должна была вывести экипаж на большую дорогу. Увидав трактир, стоявший уже на столбовой дороге, они ссадили девчонку, которая, получив в награду медный грош, побрела домой, и поехали туда.

Чичиков у Ноздрева

В трактире Чичиков заказал поросенка с хреном и со сметаной и, уметая его, расспросил хозяйку об окрестных помещиках. В это время к трактиру подъехали два господина, один из которых был Ноздрев, а второй — его зять Мижуев. Ноздрев, хорошо сложенный малый, что называется кровь с молоком, с густыми черными волосами и бакенбардами, румяными щеками и очень белыми зубами,
узнал Чичикова и начал ему рассказывать, как погуляли на ярмарке, сколько выпили шампанского и как он проигрался в карты.

Мижуев, высокий светловолосый мужчина с загорелым лицом и рыжими усами, все время уличал приятеля в преувеличениях. Ноздрев уговорил Чичикова поехать к нему, Мижуев, нехотя, тоже отправился с ними.

Надо сказать, что жена Ноздрева умерла, оставив ему двоих детей, до которых ему не было никакого дела, и он переезжал с одной ярмарки на другую, с одного званого вечера на другой. Везде он играл в карты и рулетку и обычно проигрывался, хотя не стеснялся мухлевать, за что порой бывала бит партнерами. Он был веселым, считался хорошим товарищем, но умудрялся всегда напортить своим друзьям: расстроить свадьбу, сорвать сделку.

В поместье, заказав повару обед, Ноздрев повел гостя осматривать хозяйство, в котором не была ничего особенного, и водил два часа, рассказывая невероятные по лжи байки, так что Чичиков очень устал. Подали обед, блюда которого какое-то пригорело, какое-то не доварилось, и многочисленные вина сомнительного качества.

Хозяин подливал гостям, но сам почти не пил. Сильно опьяневшего Мижуева после обеда отправили домой к жене, а Чичиков завел с Ноздревым разговор о мертвых душах. Помещик наотрез отказался продавать их, но предложил сыграть на них в карты, а когда гость отказался, поменять их на лошадей Чичикова или бричку. Это предложение Павел Иванович также отверг и отправился спать. На следующий день неугомонный Ноздрев уговорил его сразиться на души в шашки. Во время игры Чичиков заметил, что хозяин играет нечестно, и сказал ему об этом.

Помещик оскорбился, начал ругать гостя и велел слугам побить его. Спасло Чичикова появление капитана-исправника, объявившего, что Ноздрев находится под судом и обвиняется в нанесении помещику Максимову личной обиды розгами в пьяном виде. Павел Иванович не стал дожидаться развязки, выскочил из дома и уехал.

Чичиков у Собакевича

По дороге к Собакевичу случилось неприятное происшествие. Селифан, задумавшись, не уступил дорогу обгонявшей их коляске, запряженной шестеркой лошадей, и упряжь обоих экипажей так перепуталась, что пришлось долго перепрягать. В коляске сидела старуха и шестнадцатилетняя девушка, очень понравившаяся Павлу Ивановичу…

Скоро приехали в имение Собакевича. Там все было крепко, основательно, прочно. Хозяин, толстый, с лицом, будто вырубленным топором, очень похожий на ученого медведя, встретил гостя и провел его в дом. Мебель была под стать владельцу — тяжелая, прочная. На стенах висели картины, изображавшие античных полководцев.

Разговор зашел о городских чиновниках, каждому из которых хозяин дал отрицательную характеристику. Вошла хозяйка, Собакевич представил ей гостя и пригласил его обедать. Обед был не очень разнообразным, но вкусным и сытным. Во время обеда хозяин упомянул о помещике Плюшкине, проживающем от него в пяти верстах, у которого люди мрут как мухи, и Чичиков взял себе это на заметку.

Очень плотно пообедав, мужчины удалились в гостиную, и Павел Иванович приступил к делу. Собакевич выслушал его, не проронив ни слова. Не задавая никаких вопросов, он согласился продать гостю мертвые души, но заломил за них цену, как за живых людей.

Они долго торговались и сошлись на двух с половиной рублях за душу, причем Собакевич потребовал задаток. Он составил список крестьян, каждому дал характеристику его деловых качеств и написал расписку в получении задатка, поразив Чичикова тем, как толково все было написано. Они расстались довольные друг другом, и Чичиков отправился к Плюшкину.

Чичиков у Плюшкина

Он въехал в большую деревню, поражавшую своей нищетой: избы были почти без крыш, окна в них затянуты бычьими пузырями или заткнуты тряпьем. Господский дом большой, со множеством пристроек для хозяйственных нужд, но все они почти развалились, открыты только два окна, остальные забиты досками или закрыты ставнями. Дом производил впечатление нежилого.

Чичиков заметил какую-то настолько странно одетую фигуру, что сразу и не распознать: баба это или мужик. Обратив внимание на связку ключей на поясе, Павел Иванович решил, что это ключница, и обратился к ней, назвав «матушкой» и спросив, где барин. Ключница велела ему пройти в дом и скрылась. Он вошел и поразился царившему там беспорядку. Всё в пыли, на столе лежат засохшие огрызки, в углу навалена куча каких-то непонятных вещей. Вошла ключница, и Чичиков снова попросил барина. Та сказала, что барин перед ним.

Надо сказать, что Плюшкин не всегда был таким. Когда-то он имел семью и был просто бережливым, хотя и несколько скуповатым хозяином. Жена его отличалась хлебосольством, в доме часто бывали гости. Потом жена умерла, старшая дочь сбежала с офицером, и отец проклял ее, так как не терпел военных. Сын поехал в город поступить на статскую службу. но записался в полк. Плюшкин проклял и его. Когда умерла младшая дочь, помещик остался один в доме.

Скупость его приняла ужасающие размеры, он тащил в дом всякий хлам, найденный по деревне, вплоть до старой подошвы. Оброк собирался с крестьян в прежнем размере, но поскольку Плюшкин запрашивал за товар непомерную цену никто у него ничего не покупал, и все гнило на барском дворе. Два раза приезжала к нему дочь сначала с одним ребенком, потом с двумя, при возила ему подарки и просила помощи, но отец не дал ни копейки. Сын его проигрался и также просил денег, однако тоже ничего не получил. Сам Плюшкин выглядел так, что если бы Чичиков встретил его возле церкви, то подал бы ему грош.

Пока Павел Иванович размышлял, как приступить к разговору о мертвых душах, хозяин начал жаловаться на тяжелое житье: крестьяне мрут, а налог за них надо платить. Гость предложил взять на себя эти расходы. Плюшкин с радостью согласился, приказал поставить самовар и принести из кладовой остатки кулича, который привезла когда-то дочь и с которого нужно было соскоблить прежде плесень.

Потом он вдруг засомневался в честности намерений Чичикова, и тот предложил составить на умерших крестьян купчую крепость. Плюшкин решил всучить Чичикову еще и беглых крестьян, и, поторговавшись, Павел Иванович взял их по тридцать копеек. После этого он (к большому удовольствию хозяина) отказался от обеда и чая и уехал, находясь в великолепном расположении духа.

Чичиков проворачивает аферу с «мертвыми душами»

По дороге в гостиницу Чичиков даже пел. На следующий день он проснулся в прекрасном настроении и сразу сел к столу писать купчие крепости. В двенадцать часов оделся и с бумагами под мышкой отправился в гражданскую палату. Выйдя из гостиницы, Павел Иванович столкнулся с Маниловым, который шел к нему.

Они расцеловались так, что потом у обоих целый день болели зубы, и Манилов вызвался сопровождать Чичикова. В гражданской палате они не без труда разыскали чиновника, занимавшегося купчими, который, только получив взятку, направил Павла Ивановича к председателю, Ивану Григорьевичу. В кабинете у председателя уже сидел Собакевич. Иван Григорьевич дал указания тому же
чиновнику оформить все бумаги и собрать свидетелей.

Когда все было надлежащим образом оформлено, председатель предложил вспрыснуть покупку. Чичиков хотел было поставить им шампанское, но Иван Григорьевич сказал, что они поедут к полицеймейстеру, который только глазом мигнет купцам в рыбных и мясных рядах, и будет готов прекрасный обед.

Так и получилось. Купцы считали полицеймейстера своим человеком, который хоть и обирал их, но не чинился и даже охотно крестил купеческих детей. Обед был великолепный, гости хорошо выпили и закусили, причем Собакевич один умял огромного осетра и потом уже ничего не ел, а лишь молча сидел в кресле. Все развеселились и не хотели отпускать Чичикова из города, а решили его женить, на что тот с удовольствием согласился.

Чувствуя, что стал уже говорить лишнее, Павел Иванович попросил экипаж и на прокурорских дрожках приехал в гостиницу совершенно пьяным. Петрушка с трудом раздел барина, почистил его костюм, и, убедившись, что хозяин крепко спит, отправился вместе с Селифаном в ближайший трактир, откуда они вышли в обнимку и завалились спать поперек на одной кровати.

Покупки Чичикова вызвали в городе много разговоров, все принимал и в его делах живое участие, обсуждали, как трудно ему будет переселить такое количество крепостных в Херсонскую губернию. Разумеется, Чичиков не распространялся, что приобретал мертвых крестьян, все полагали, что куплены живые, и по городу прошел слух, что Павел Иванович миллионщик. Им сразу же заинтересовались дамы, которые в этом городе были очень презентабельны, ездили только в экипажах, одевались модно и изъяснялись изысканно. Чичиков не мог не заметить такого внимания к себе. Однажды ему принесли-анонимное любовное письмо со стихами, в конце которого было написано, что угадать писавшую ему поможет собственное сердце.

Чичиков на балу у губернатора

Через какое-то время Павла Ивановича пригласили на бал к губернатору. Появление его на балу вызвало у всех присутствовавших большое воодушевление. Мужчины приветствовали его громкими возгласами и крепкими объятиями, дамы обступили его, образовав разноцветную гирлянду. Он пытался угадать, какая из них написала письмо, но не мог.

Из их окружения Чичикова вызволила губернаторша, державшая под руку хорошенькую шестнадцатилетнюю девушку, в которой Павел Иванович узнал блондинку из столкнувшееся с ним по дороге от Ноздрева экипажа. Оказалось, что девушка – губернаторская дочь, только что выпущенная из института. Чичиков обратил на нее все свое внимание и говорил только с ней, хотя девушка от его рассказов заскучала и стала зевать. дамам же такое поведение их кумира совсем не понравилось, ведь каждая имела на Павла Ивановича свои виды. Они пришли в негодование и осудили бедную институтку.

Неожиданно из гостиной, где шла игра в карты, в сопровождении прокурора появился Ноздрев и, увидев Чичикова, сразу закричал на всю залу: Что? Много наторговал мертвых? Павел Иванович не знал, куда деваться, а помещик между тем с огромным удовольствием начал рассказывать всем об афере Чичикова. Всем известно было, что Ноздрев лгун, тем не менее его слова вызвали замешательство и толки. Расстроенный Чичиков, предчувствуя скандал, не дождался окончания ужина и отправился в гостиницу.

В то время, когда он, сидя у себя в комнате, проклинал Ноздрева и всех его родственников, в город въехала колымага с Коробочкой. Эта дубинноголовая помещица, беспокоясь, не обманул ли ее каким-то хитрым образом Чичиков, решила самолично узнать, почем нынче мертвые души. На следующий день дамы взбаламутили весь город.

Они не могли понять сути аферы с мертвыми душами и постановили, что покупка сделана для отвода глаз, а на самом деле Чичиков приехал в город, чтобы похитить губернаторскую дочку. Губернаторша, прослышав об этом, учинила ничего не подозревавшей дочери допрос и велела Павла Ивановича больше не принимать. Мужчины тоже ничего не могли понять, но в похищение не очень верили.

В это время в губернию был назначен новый генерал — губернатор и чиновники даже подумали, что Чичиков приехал к ним в город по его поручению для проверки. Потом они решили, что Чичиков фальшивомонетчик, потом, что он разбойник. допросили Селифана и Петрушку, но те ничего вразумительного сказать не смогли. Потолковали и с Ноздревым, который, не моргнув глазом, подтвердил все их догадки. Прокурор настолько переволновался, что его хватил удар, и он умер.

Чичиков же обо всем этом ничего не знал. Он простудился, три дня сидел в своем номере и удивлялся, почему никто из его новых знакомых его не навещает. Наконец он поправился, оделся потеплее и пошел к губернатору с визитом. Каково же было удивление Павла Ивановича, когда лакей сказал, что его принимать не велено! Потом он зашел к другим чиновникам, но все принимали его так странно, вели такой принуждённый и непонятный разговор, что он усомнился в их здоровье.

чичиков уезжает из города

Чичиков долго без цели бродил по городу, а вечером к нему заявился Ноздрев, предложивший за три тысячи рублей свою помощь в похищении губернаторской дочки. Павлу Ивановичу стала понятна причина скандала и он сразу велел Селифану закладывать лошадей, а сам начал собирать вещи. Но оказалось, что лошадей надо подковать, и выехали только на следующий день. Когда проезжали по городу, пришлось пропустить похоронную процессию: хоронили прокурора. Чичиков задернул занавески. К счастью, никто не обратил на него внимания.

суть аферы с мертвыми душами

Павел Иванович Чичиков родился в бедной дворянской семье. Отдавая сына в училище, отец наказал ему жить экономно, вести себя благонравно, угождать учителям, дружить только с детьми богатых родителей, а больше всего в жизни ценить копейку. Все это Павлуша добросовестно исполнял и очень в этом преуспел. не гнушаясь спекулировать съестным. Не отличаясь умом и знаниями, он своим поведением заслужил по окончании училища аттестат и похвальный лист.

Больше всего он мечтал о спокойной богатой жизни, а пока отказывал себе во всем. Он начал служить, но не получал повышения, как ни ублажал своего начальника. Тогда, проведав. что у начальника есть некрасивая и уже не молоденькая дочь, Чичиков стал за ней ухаживать. Дошло даже до того, что он поселился в доме начальника, начал звать его папой и целовал ему руку. Вскоре Павел Иванович получил новую должность и тут же переехал к себе на квартиру. а дело о свадьбе замял. Время шло, Чичиков преуспевал. Сам он взяток не брал, но получал деньги от подчиненных, которые стали брать в три раза больше. Спустя некоторое время в городе организовалась комиссия по постройке какого-то капитального строения, и Павел Иванович пристроился туда. Строение выше фундамента не выросло, зато члены комиссии поставили себе красивые большие дома. На беду сменился начальник, новый потребовал у комиссии отчеты, и все дома конфисковали в казну. Чичикова уволили, и он вынужден был начать карьеру заново.

Он сменил две-три должности, а потом повезло: устроился в таможню, где проявил себя с лучшей стороны, был неподкупен, лучше всех умел находить контрабанду и заслужил повышение. Как только это произошло, неподкупный Павел Иванович сговорился с крупной бандой контрабандистов, привлек к делу еще одного чиновника, и они вместе провернули несколько афер, благодаря которым положили в банк по четыреста тысяч. Но однажды чиновник поссорился с Чичиковым и написал на него донос, дело раскрылось, деньги у обоих конфисковали, а их самих уволили из таможни. К счастью, удалось избежать суда, у Павла Ивановича было припрятано немного денег, и он начал устраивать жизнь снова. Ему пришлось поступить поверенным, и именно эта служба натолкнула его на мысль о мертвых душах. Однажды он хлопотал о залоге в опекунский совет нескольких сот крестьян одного разорившегося помещика. Между делом Чичиков объяснил секретарю, что половина крестьян вымерла и он сомневается в успехе дела. Секретарь же сказал, что если души числятся в ревизской описи, то ничего страшного произойти не может. Вот тогда-то Павел Иванович и надумал скупить побольше мертвых душ и заложить их в опекунский совет, получив за них деньги как за живых. Город, в котором мы встретились с Чичиковым, был первым на его пути к осуществлению задуманного, и теперь Павел Иванович в своей бричке, запряженной тройкой лошадей, ехал дальше.

4.8 (95.91%) 88 votes