День рождения корнея чуковского. Корней чуковский - биография, информация, личная жизнь. Годы жизни Корнея Чуковского

Сегодня, 31 марта, но 1882 года в Петербурге родился тот, кого обожали все дети (да и взрослые) огромной страны. Николай Васильевич Корнейчуков - Корней Чуковский!

Корней Иванович Чуковский прожил в Одессе с 1883 по 1905 год и именно здесь состоялась его проба пера, настолько удачная, что этот в прямом смысле «кухаркин сын», самоучка, ничего, кроме пяти классов одесской гимназии не окончивший, оказался в конце своей жизни удостоенным почетного звания доктора литературы Оксфордского университета.

Был он «незаконнорожденным». Его отцом являлся Эммануил Соломонович Левенсон, в семье которого жила в прислугах мать будущего писателя - полтавская крестьянка Екатерина Осиповна Корнейчукова. Блудливый папаша отказался от них, и мать с маленьким Коляшей переехала в Одессу. Корней Иванович, спустя многие годы, признавался: «Я так боялся документов о своем происхождении, что ни разу в жизни даже не прочитал их». И неизвестно, что вышло бы из этого обделенного с самого раннего возраста долговязого «байстрюка», если бы судьба не свела его в одном классе Одесской второй прогимназии с Борисом Житковым.

Я принадлежал к той ватаге мальчишек, которая бурлила на задних скамейках и называлась «камчаткой», - вспоминал впоследствии Чуковский. - Он же сидел далеко впереди, молчаливый, очень прямой, неподвижный, словно стеной отгороженный от всех остальных. Нам он казался надменным. Но мне нравилось в нем все, даже эта надменность. Мне нравилось, что он живет в порту, над самым морем, среди кораблей и матросов; что все его дяди - все до одного! - адмиралы; что у него есть собственная лодка, - кажется, даже под парусом, - и что не только лодка, но и телескоп на трех ножках, и скрипка, и чугунные шары для гимнастики, и дрессированный пес».

Случилось так, что гимназическая драка, в которой Колька Корнейчуков и Борис Житков участвовали на одной стороне, сблизила их, и началась воистину потрясающая дружба, которая странным образом определила их судьбы, будущее, профессии в этом будущем и даже предназначение на земле.

Дворянская семья Житковых, образованная, интеллигентная, открытая с радостью приняла худого нескладного одноклассника Бориса. Отец Бориса как-то вручил Николаю невероятной красоты и тяжести том - «Дон Кихот» Сервантеса с иллюстрациями Доре, и… именно с этого началось неуклонное превращение долговязого Кольки Корнейчукова в известного детского писателя и поэта, переводчика, литературоведа и языковеда, журналиста и издателя Корнея Чуковского.

Забегая вперед, вспомним, что поздней осенью 1923 года, на пороге дома Чуковского, который к тому времени был уже известным писателем, появился Борис Житков, худой, изможденный, «измызганный», как писал в своих воспоминаниях Корней Иванович. Революция лишила его всего. У Бориса не было документов, денег, надежды выкарабкаться из пропасти, в которой он оказался не по своей вине. Друзья встретились очень тепло, и когда Житков рассказал Чуковскому о своих приключениях (а был он моряком, объехал весь мир, успел повидать много диковинного), тот предложил:

Слушай, Борис, а почему бы не сделаться тебе литератором? Попробуй, опиши приключения, о которых ты сейчас говорил, и, право, выйдет неплохая книжка!

Протекция Чуковского, его дружеское участие и вера в способности друга довольно скоро помогли бывшему моряку Борису Житкову превратиться в хорошего детского писателя. А первой его книгой, вышедшей под руководством Чуковского, был сборник рассказов «Как я плавал». Но это будет потом.

А пока смешивший всех подросток Корнейчуков был исключён из гимназии по пресловутому закону «о кухаркиных детях». Он чуть было не попал в городские сумасшедшие. И всё из-за стихов, которые начали роиться в его голове и которые он непрерывно бормотал себе под нос, а забывшись, начинал декламировать и в полный голос к откровенной радости жадных до необычных зрелищ одесситов. На жизнь он стал зарабатывать в артели маляров, крася крыши и заборы. Ещё учил английский язык по самоучителю. Запоем читал. Читал много. И даже - ни много ни мало — писал серьёзную философскую книгу.

Несколькими годами позже глава из этой его книги будет напечатана в газете «Одесские новости». Так начнётся журналистская карьера Чуковского. Карьера, заметим, головокружительная.

В ноябре 1901-го Чуковский впервые переступил порог солидной одесской газеты с рекомендацией известного политического деятеля, тогда журналиста, Владимира Жаботинского. Всего через три года, вернувшись из Англии, где он был в качестве корреспондента всё тех же «Одесских новостей», Чуковский уже печатался в столичных «Весах». А ещё через год, в 1905-м, редактировал собственный еженедельный сатирический журнал «Сигнал», вскоре, правда, безвременно почивший.

Первые четыре номера этого издания были так остро сатиричны и откровенно антиправительственны, что власти возбудили судебное дело против Чуковского. К счастью, отделался он тогда лёгким испугом. Да испугался ли он вообще? Бежать, скрываться от полиции, переодевшись англичанином… Боже мой, да это было так весело!

Что говорить, в нём всегда было много от авантюриста. Но было и ещё что-то… упрямое и целеустремленное.

Писал он трудно, долго, с бесконечными переделками и правками. Знаменитая «лёгкость стиля» и какая-то особая ясность изложения давались Чуковскому тяжко, даже мучительно.

Работа - его единственная радость и утешение. Ведь только она позволила перенести всё, что выпало на его долю.

А выпало немало. Смерть троих детей. Ссылки, расстрелы, гонения на сверстников, товарищей, учеников в революцию и гражданскую войну. Невежественные и грубые нападки всевозможных «критиков». Стынущий от голода и холода послереволюционный Питер. И военная Москва 1941 года. И эвакуационный Ташкент. И гнев вождя народов, который увидел свой портрет в Тараканище. И печать «чуковщины», которая висела на нем вплоть до хрущевской «оттепели». И многое ещё, от чего спасла, заслонила, уберегла только работа. Более полувека ни на день (!) не прекращалась она.

Чуковский-переводчик сделал ставшие классическими переводы Уитмена, Киплинга, Оскара Уайльда и Марка Твена, Конан Дойла и О’Генри.

Именно его певучий тенорок озвучил для нас по всесоюзному радио «Робинзона Крузо», «Барона Мюнхгаузена», «Маленького оборвыша», «Айболита».

Чуковский-литературовед написал два фундаментальных исследования о творчестве Николая Алексеевича Некрасова и Антона Павловича Чехова.

Чуковский-лингвист выпустил книгу о русском языке - «Живой как жизнь».

Чуковский-исследователь попытался «найти закономерности детского мышления и чётко сформулировать их», что и сделал в знаменитой своей книге «От двух до пяти».

И наконец, Чуковский-сказочник одарил всех нас с поистине сказочной щедростью.

А Чуковская Одесса замечательно, сочно, добро и остроумно описана в любимой многими книге детства "Серебряный герб" - если Вы не читали, то мне Вас жаль...

Чуковского не стало в 1969 году. Он умер от вирусного гепатита. В подмосковном Переделкино, где Корней Иванович жил последние годы, остались созданная им детская библиотека и его мемориальный музей. Но самой большой наградой, по собственным словам Корнея Ивановича, было для него признание младшей дочери Мурочки: «Больше всего я люблю (даже больше мармелада и шоколада) папины сказки. Когда он их сам написал, а потом мне читает».

Сегодня (по одной из версий) родился К.И. Чуковский .
Кто же не знает Чуковского? Его знают все.

Большинство, правда, вспомнят только "детского" Чуковского, ну и всенепременно пару-тройку баек о "причудах" Чуковского - он с удовольствием создавал себе "игривый" имидж, ставший уже его "вторым я". Ему просто необходимо было быть в центре внимания, чтобы им восхищались, чтобы о нем говорили. Думается, причины этого таятся в далеком детстве и юношестве...

Кто немного больше и глубже знаком с ленинградской и московской литературной средой, обязательно просмакует устойчивое словосочетание "Маршакичуковский". Или "Чуковскийимаршак ". На гребне моды и даже уже стандарта, кому-то просто необходимо будет порыться во взаимоотношениях с "конкурентом", выискивая черные пятна.

Да, он был очень непрост и бесконечно далек от созданной им популярной маски для простачков доброго "дедушки Чуковского". Переживший смерть троих из четырех детей, умен и остроумен, порой зол и злопамятен, хитер и всегда крайне субъективен, эмоционален и всегда бескомпромисен, когда речь шла о главном в его жизни - о Поэзии.

Но мне хочется предложить вам просто перечитать два документа - послания Мастеров друг другу.
"Высокие отношения", скажете? ДА!

МАРШАК - ЧУКОВСКОМУ В ЧЕСТЬ 70-ЛЕТИЯ:

Чуковскому Корнею -
Посланье к юбилею.
Я очень сожалею,
Что все еще болею
И нынче не сумею
Прибыть на ассамблею,
На улицу Воровского,
Где чествуют Чуковского.

Корней Иванович Чуковский,
Прими привет мой Маршаковский.

Пять лет, шесть месяцев, три дня
Ты прожил в мире без меня,
А целых семь десятилетий
Мы вместе прожили на свете.

Я в первый раз тебя узнал,
Какой-то прочитав журнал,
На берегу столицы невской
Писал в то время Скабичевский,
Почтенный, скучный, с бородой.
И вдруг явился молодой,
Веселый, буйный, дерзкий критик,
Не прогрессивный паралитик,
Что душит грудою цитат,
Загромождающих трактат,
Не плоских истин проповедник,
А умный, острый собеседник,
Который, книгу разобрав,
Подчас бывает и неправ,
Зато высказывает мысли,
Что не засохли, не прокисли.

Лукавый, ласковый и злой,
Одних колол ты похвалой,
Другим готовил хлесткой бранью
Дорогу к новому изданью.

Ты строго Чарскую судил.
Но вот родился "Крокодил",
Задорный, шумный, энергичный, -
Не фрукт изнеженный, тепличный.
И этот лютый крокодил
Всех ангелочков проглотил
В библиотеке детской нашей.
Где часто пахло манной кашей.

Привет мой дружеский прими!
Со всеми нашими детьми
Я кланяюсь тому, чья лира
Воспела звучно Мойдодыра.
С тобой справляют юбилей
И Айболит, и Бармалей,
И очень бойкая старуха
Под кличкой "Муха-Цокотуха".

Пусть пригласительный билет
Тебе начислил много лет.
Но, поздравляя с годовщиной,
Не семь десятков с половиной
Тебе я дал бы, друг старинный,
Могу я дать тебе - прости! -
От двух, примерно, до пяти...

Итак, будь счастлив и расти!

ЧУКОВСКИЙ - МАРШАКУ В ЧЕСТЬ 70-ЛЕТИЯ:

"Дорогой друг Самуил Яковлевич.
Как весело мне писать это слово. Потому что - нужно же высказать вслух - между нами долго была какая-то стена, какая-то недоговоренность, какая-то полулюбовь. Анализировать это чувство - не стоит, вникать в его причины скучновато; думаю, что это зависело не от нас, а от обстоятельств и добрых людей. Я, вы знаете, никогда не переставал восхищаться Вашим литературным подвигом, очень гордился тем, что когда-то в первый год нашего сближения, - мне посчастливилось угадать Ваш чудесный талант, созданный для огромной литературной судьбы (вообще то время вспоминается как поэтическое и самозабвенное единение двух влюбленных в поэзию энтузиастов). (...) От всей души протягиваю Вам свою 75-летнюю руку и не нахожу в себе ничего, кроме самого светлого чувства к своему старинному другу".

(Продолжение следует)

Татьяна Митрофанова

Досуг посвященный ко Дню рождения К . И. Чуковского .

Ход вечера

Под музыку дети входят в зал и садятся.

Ведущий : Дорогие ребята и уважаемые взрослые! Сегодня мы собрались в этом зале, чтобы поговорить о самом любимом детском писателе – Корнее Ивановиче Чуковском . Его стихи приносят радость всем. Не только дети, но и их родители. Дедушки и бабушки не представляют своего детства без сказок героев Чуковского .

А вот какое шутливое стихотворение посвятил Корнею Ивановичу писатель Валентин Берестов :

Нам жалко дедушку Корнея :

В сравненье с нами он отстал

Поскольку в детстве «Бармалея»

И «Крокодила не читал

Не восхищался «Телефоном»

И в Тараканище» не вникал.

Как вырос он таким ученым.

Не зная самых главных книг?

Ведущий : Действительно трудно представить, что когда то этих «самых главных книг» не было.

Дети,а вы любите сказки Корнея Ивановича Чуковского ? За что же они вами любимы?

Ответ детей

Ведущий : А еще все они поучительные. После каждого знакомства со сказкой вы начинаете понимать. что есть добро, а что зло. И стараетесь походить на добрых и смелых персонажей. Но секрет успеха произведений Чуковского не только в героях и их приключениях, но и в том как они написаны. Вот послушайте внимательно эти строки из известной вам сказки :

Утюги за сапогами.

Сапоги за пирогами.

Пироги за утюгами

Кочерга за кушаком.

Ведущий : Правда, похоже на то, что слова как будто бегут по лестнице, перепрыгивая друг через друга? Такие строки легко запоминаются на всю жизнь. Звучные стихи Чуковского развивают и обогащают нашу речь.

Мы Чуковского все знаем .

С детства раннего читаем.

Сказки, песни для детей.

Писал дедушка Корней.

И теперь в саду у нас

Есть чудо- дерево для вас,

А над ним комарики

На воздушном шарике.

Рыбы по саду гуляют,

Жабы по небу летают,

Пуще прежнего шалят.

Веселиться всем велят!

Всех Чуковский рассмешит ,

Позабавит, удивит.

И покажет ребятишкам,

Как добру учиться в книжках!

(звонит телефон, ведущий берет трубку)

Ведущий : У меня зазвонил телефон. Кто говорит?

Дети : (хором) Слон.

Ведущий : Откуда.

Дети : (хором) От верблюда.

Ведущий : Что вам надо?

Дети : (хором) Шоколада.

Ведущий : (кладет трубку) Как называется стихотворение, отрывок из которого вы помогли мне прочесть?

Дети : (хором) «Телефон»

Ведущий : Правильно! А вы знаете ли вы, что сказки Корней Иванович Чуковский писал не всегда они родились у него случайно. Первым появился «Крокодил» У Корнея Ивановича заболел сын. Он вез его домой в ночном поезде и чтобы хоть как-нибудь облегчить страдания мальчика, под перестук вагонных колес стал рассказывать.

Жил да был. Крокодил.

Он по улицам ходил,

Папиросы курил. По- турецки говорил,

Крокодил Крокодил Крокодилович.

А знаменитый «Мойдодыр» появился, когда однажды, работая в своем кабинете, писатель услышал, как ревет в три ручья его маленькая дочь не желая мыться. Он вышел из кабинета взял девочку на руки и совершенно неожиданно для себя сказал :

Надо, надо умываться.

По утрам и вечерам. А не

А не чистым трубочистам.

Стыд и срам! Стыд и срам!

А уж потом было множество других сказок и стихов. Сегодня произведения Чуковского играют в детских театрах, по их мотивам создают мультфильмы, детские музыкальные оперы, они переведены на многие языки народов мира.

Ведущий : Дети, а что еще необычного вы заметили в произведениях Чуковского ?

Дети : Имена героев

Ведущий : Да, Корней Иванович был настоящим выдумщиком и фантазером, придумывал необычные и забавные имена своим главным героям. Например Мойдодыр. Вслушайтесь в звучание этого слова : Мой – до- дыр. Из каких слов оно состоит?

Дети : Мой до дыр.

Дети : Ай болит.

Ребенок : Айболита дети знают,

Всех зверей он исцеляет.

Добрым словом одарит

И здоровьем наградит.

Танец «Полька зверей»

(Звучит аудиозапись «Жужжание мухи» )

Ведущий : Дети, слышите этот звук? Как вы думаете, какому сказочному персонажу Чуковского он соответствует ?

Дети : Мухе – Цокотухе

Танец «Муха – Цокотуха»

Ведущий : Эта сказка, как и все сказки Корнея Ивановича со счастливым концом. В любой библиотеке, каждой семье есть книги этого писателя. Недалеко от Москвы в поселке Переделкино, стоит маленький дом, снаружи расписанный картинами из сказок. Это библиотека, которую построил Чуковский для своих маленьких друзей. В ней можно не только почитать интересные книги, но и есть специальный зал для игр, где малыши любят проводить время за рисованием и лепкой.

При жизни Чуковский часто заходил сюда : рассказывал детям сказки, загадывал загадки.

И у нас в детском саду много книг этого замечательного писателя. И я хотела бы убедиться, что вы хорошо знаете его произведения и предлагаю вам игру.

Игра «Мешок сказок»

Ведущий : В этом волшебном мешочке лежат предметы (телефон, воздушный шарик, блюдце, термометр., принадлежащие героям сказок Чуковского .

Помогите мне, пожалуйста узнать из каких сказок они и кому принадлежат.

(Дети выполняют задания)

Ведущий : Молодцы, хорошо знаете сказки Чуковского .

Звучит музыка, входит Бармалей с угощением для детей, лицо его озарено улыбкой.

Бармалей : Добрый стал, веселымя,

Всех детишек я люблю

Сушки, пряники дарю!

Пряник мятный, ароматный

Приходите, получите

Потому, что Бармалей

Любит маленьких детей!

Ведущий : Спасибо тебе Бармалей за подарки.

Звучит музыка и входит Федора чистая, опрятна со сверкающим самоваром.

Федора : Самовар вас в группе ждет

Сладкий чай, варенье, мед.

Ешьте, угощайтесь!

Здоровья набирайтесь!

Дети благодарят Федору и поют песню.

Песня «Про Федорино горе»

Ведущий : Дети, понравилась вам встреча с героями сказок.

(ответ детей)

Дети читайте произведения Чуковского ,они приносят вам огромную радость. А взрослым хотелось бы пожелать :

Не бойся сказки

Бойся лжи.

А сказка не обманет

Ребенку сказку расскажи.

На свете правды больше станет

Корней Иванович Чуковский - человек Ренессанса во времена Деграданса

31 марта 2012 г. - 130 лет со дня рождения Корнея Ивановича Чуковского (31 марта 1882, Санкт-Петербург - 28 октября 1969, Москва). Человеком Ренессанса во времена Деграданса назвал его Е. Евтушенко

Игорь Грабарь. Портрет Корнея Чуковского

Он родился в 1882 году в Петербурге, у Пяти Углов, был крещён Николаем. Затем в метрике следовало имя его матери - "украинской девицы" Екатерины Осиповны Корнейчуковой - и страшное слово: незаконнорожденный. Только своему дневнику Чуковский и доверил беспощадные слова об этом приговоре, вынесенном ему и его сестре Марусе. Он был уверен, что признать себя "незаконным" значит опозорить мать, что быть "байструком" - чудовищно, что пережить этот стыд не удастся никогда. "Раздребежжилась моя "честность с собою" еще в молодости. И отсюда завелась привычка мешать боль, шутовство и ложь - никогда не показывать людям себя..."

Екатерина Осиповна Корнейчукова с детьми Колей и Марусей

Маленький Коля вряд ли помнил, почему любимая мама забрала его с сестрой из Петербурга в Одессу. Скорее всего, состоятельные родители столичного студента Эммануила Левенсона (в семье которого была прислугой мать Чуковского) не захотели принять в дом украинку, которая зарабатывала на жизнь стиркой и стряпней, а молодой человек не посмел их ослушаться. Но если бы много лет спустя старшая дочь писателя, и сама писательница, Лидия Корнеевна Чуковская, не рассказала в своей книге "Памяти детства" трагическую историю, свидетельницей которой она была в раннем детстве, биографы Чуковского могли с легкостью написать: "Своего отца он не знал".

Игра была естественной формой общения Корнея Ивановича и с собственными детьми. Лидия Чуковская точно передает ощущение счастья, которым наполняло общение с отцом ее детство: "В состав воздуха, окружавшего нас, входило и чтение лекций в беседке у Репина, и чтение стихов, и разговоры, и споры, и игра в городки, и другие игры, главным образом литературные, но ни грана умственного безделья". Куоккальское счастье разрушил 1917 год.

Портрет Корнея Чуковского кисти Ильи Репина, 1910 год

Чуковский (сидит слева) в студии Ильи Репина, Куоккала, ноябрь 1910 года. Репин читает сообщение о смерти Толстого. На стене виден неоконченный портрет Чуковского. Фотография Карла Буллы .

Семья Чуковских

К.И. Чуковский с Бобой, Колей и Лидой. Куоккола. (1913)

Е.О. Корнейчукова с внуками Колей и Лидой. (1910-е)

Семья Чуковских в Куоккале. За столом слева направо: Лида, Коля и Боба, жена Мария Борисов на

Жизнь сломалась. В ноябре 1919 года, после мрачного вечера памяти Леонида Андреева в нетопленном зале Тенишевского училища - недавно престижнейшего петербургского лицея, в котором после революции проходили бесконечные лекции и диспуты, - Чуковский записал в дневнике: "Прежней культурной среды уже нет - она погибла, и нужно столетие, чтобы создать ее. Сколько-нибудь сложного не понимают. Я люблю Андреева сквозь иронию, но это уже недоступно. Иронию понимают только тонкие люди, а не комиссары".
Однако он еще многое успеет.

Портрет работы Ю. П. Анненкова, 1921

К 1930 году, за первое послереволюционное десятилетие, будут написаны почти все его главные волшебные сказки - и "Мойдодыр", и "Айболит", и "Телефон". Он выдержит многолетнюю битву за них с тогдашними педологами, утверждавшими, что "Крокодил" -пародия на Некрасова, что "Муха-Цокотуха" прославляет кулаков и мещанский быт и советскому ребенку фантазия - во вред. Уже после смерти Сталина писатель Казакевич так и не смог поверить, что "Тараканище" - не смелая сатира, а своего рода "Ревизор" Гоголя для трёхлетних, что сказка появилась во времена, когда Чуковский не знал о существовании Сталина. Дневники Чуковского, описывающие его бытие в двадцатые-пятидесятые годы, - чудовищная фантасмагория, наполненная бесконечной борьбой за право быть писателем, страшными потерями родных и близких людей, утратой любимой профессии. Не стало Блока, с которым Чуковский работал в издательстве "Всемирная литература" и поддерживал очень теплые отношения. Уже умер в нищете эмиграции Леонид Андреев. В лагерях погибнут знакомый с еще куоккальских времен Мандельштам и сосед по Переделкину Исаак Бабель. Сломана его собственная литературная судьба: "Как критик я принужден молчать... судят не по талантам, а по партбилетам. Сделали меня детским писателем. Но позорные истории с моими детскими книгами - их замалчивание, травля, улюлюкание - запрещения их цензурой - заставили меня сойти и с этой арены...". К 1930 году, нагруженный поденной работой, бесконечной редактурой чужих и своих книг, волоча на себе огромную семью, он уже оставил за спиной разгромленную властями редакцию "Всемирной литературы", где по инициативе Горького возглавлял англо-американский отдел. Оставил загубленные журналы "Русский современник", "Современный Запад", "Дом искусств". Его лучшие книги о Некрасове не выйдут из печати даже в хрущевскую оттепель, поскольку они, как и все, что он писал, восстают против привычных советских мифов.
Будущая Ленинская премия за нелюбимое "Мастерство Некрасова" обрадует его разве тем, что "не каждый чиновник сможет теперь плюнуть мне в лицо". И каким горестным воплем прозвучат его слова 1955 года, после того, как он перелистает одну из своих самых блестящих книг - книгу о, возможно, самом дорогом ему писателе, задохнувшемся эпохой и успевшем осознать, что "огонь революции" был фальшивым. "Я прочитал свою старую книжку о Блоке и с грустью увидел, что вся она обокрадена, ощипана, разграблена нынешними Блоковедами... Когда я писал эту книжку, в ней было ново каждое слово, каждая мысль была моим изобретением. Но т. к. книжку мою запретили, изобретениями моими воспользовались ловкачи, прощелыги - и теперь мой приоритет совершенно забыт... Между тем я умею писать только изобретая, только высказывая мысли, которые никем не высказывались. Остальное совсем не занимает меня. Излагать чужое я не мог бы..."

Чуковский с Александром Блоком

Он пережил и эту эпоху. В мае 1957 года, когда ему - к 75-летию, как положено "писателю с именем", - вместе с Хрущёвым вручали в Кремле орден Ленина, генсек шутливо пожаловался, что устает на работе, а внуки по вечерам заставляют читать "ваших Мойдодыров". Их сфотографировали, но когда в уже антихрущевское время, в семидесятые годы, внучка и наследница писателя Елена Чуковская пришла за фотографией в госархив, изображение опального вождя при ней было отстрижено ножницами. Остался только указующий перст и кусочек носа.

Новое время, названное "оттепелью", окрылило Корнея Ивановича, но не надолго. Он стал свидетелем публичной казни Пастернака, не спал ночей, придумывая, как спасти товарища по цеху и судьбе. Ничего не получилось. После визита к соседу по Переделкину с поздравлениями по случаю Нобелевской премии Чуковского заставили писать унизительное объяснение, как это он осмелился поздравлять "преступника". Между прочим, стихи Пастернака еще в двадцатые годы Чуковский назвал гордостью отечественной поэзии, а в старости шутливо мечтал о профессии экскурсовода "по пастернаковским местам" в Переделкине. Корней Иванович первым в мире написал восхищенный отзыв об "Одном дне Ивана Денисовича", давал приют Солженицыну у себя на даче, гордился дружбой с ним и... казнил себя в дневнике, что в угоду цензуре согласился позднее снять его имя в новом издании своей книги об искусстве художественного перевода. Когда его старший сын, "классический" советский литератор, выступил на печально знаменитом собрании Союза писателей осенью 1958 года, шельмовавшем Пастернака, Корней Чуковский внешне бесстрастно записал следующее: "Б.Л. просил сказать мне, что нисколько не сердится на Николая Корнеевича". Он восхищался гражданским поведением своей дочери Лидии, тревожился за нее, но никогда не забывал, как когда-то присутствовал при обыске в ее квартире. В конце тридцатых он долго хлопотал о расстрелянном зяте, выдающемся физике Матвее Бронштейне, еще не зная, что того нет в живых. Он ничего не простил, но "приоткрылся" по-настоящему лишь в своих дневниковых записях, где были вырваны десятки страниц, а о некоторых годах, вроде 1938, не было сказано ни слова.

Чуковский и Пастернак. 1958 г .

Он успел разувериться во многом, кроме, пожалуй, словесности и детей. В посвящении на его "Крокодиле" стояло: "Своим глубокоуважаемым детям...". В детей он верил. Ради них строил, как безумный, библиотеку (считая это важнейшим делом своих последних лет), в "предстоянии" перед ними старался не потерять себя. Не будучи уверенным, что у его дневников будут читатели, он рассказал и о том, кто был для него самым чистым человеком в жизни, ради которого и ему хотелось быть выше. Но дочь Мария, обожаемая Мурочка, умерла в 1931 году в возрасте одиннадцати лет.

Чуковский с младшей дочерью Мурой. 1925 год

Вслед за Чеховым он - уже очень давно -посвятил себя помощи реальным людям, спасая многих от холода, голода, творческой и физической смерти. После революции он "устроил паек" уже старухе, сестре Некрасова Елизавете Александровне Рюмлинг. В голодные двадцатые постоянно опекал Ахматову. Помогал после смерти Блока членам его семьи. Как и дочери Репина, князю-анархисту Кропоткину, писателю Юрию Тынянову...

В разговоре с посторонними, пусть и симпатичными ему людьми Чуковскому нравилось аранжировать свою судьбу элементами игры. Ими он прикрывался от пошлости жизни, может быть, той самой, о которой, умирая, говорил Борис Пастернак... Так, Корней Иванович не раз рассказывал о своем удивлении, когда в дни оксфордских торжеств, гуляя по Лондону, наткнулся на памятник королю Георгу V, с которым виделся еще в 1916. "Я привык встречаться в Москве с памятниками своим друзьям: Маяковскому, Репину, Горькому, Блоку... Но чтобы -там!..." В Переделкине, где Чуковский жил последние тридцать лет, многим запомнились его бесконечные актерства и остроумные реплики, которыми он не щадил даже собственнных детей. "Я счастливый отец, -сообщал он заговорщицки. - Если к власти придут правые, у меня есть Коля, если левые - Лида".

Николай и Корней Чуковские (1963)

Лидия Чуковская с дочерью Еленой. Переделкино. (1968)

Солженицыну он показывал на своем участке то место, где, в случае чего, можно закопать рукописи: "Я так же прятал свою "Чукоккалу". А своего многолетнего секретаря Клару Лозовскую заставлял, как капризный барин, снимать с себя валенки, приговаривая, что в его доме "крепостное право не отменялось!".

Когда в 1966 году умерла Анна Ахматова, о которой Чуковский писал глубокие статьи-исследования и в двадцатые и в шестидесятые годы, его телеграмма в Союз писателей начиналась словами об изумлении. "Изумительно не то, что она умерла, а то, что она так долго могла жить после всех испытаний - светлая, величавая, гордая..." Чуковский был и первым, благодарным читателем "Записок об Анне Ахматовой" Лидии Чуковской, написанных отчасти под его влиянием. "Ты понимаешь, что должна записывать каждое ее слово?" А четырьмя годами ранее, в 1962, он объяснил в дневнике тот удивительный факт, почему беззащитная женщина, на которую обрушилась государственная машина, вооруженная пушками и орудиями пыток, оказалась несокрушимой. "Мы знаем, так бывает всегда. Слово поэта всегда сильнее всех полицейских насильников. Его не спрячешь, не растопчешь, не убьешь. Это я знаю по себе... В книжке "От двух до пяти" я только изображаю дело так, будто на мои сказки нападали отдельные педологи. Нет, на них ополчилось все государство... Боролись с "чуковщиной" - и были разбиты наголову. Чем? Одеялом, которое убежало, и чудо-деревом, на котором растут башмаки".

Кажется, ничего нового о нашем любимом с детства классике рассказать уже нельзя. Но мы все-таки решили обратиться к Павлу Михайловичу Крючкову - редактору отдела поэзии журнала "Новый мир" и научному сотруднику Дома-музея Чуковского в Переделкине. Павла (в его 45 лет) можно назвать "одним из старейших" сотрудников этого самого детского в стране музея, ведь первую экскурсию он провел здесь четверть века назад! Итак, слово - Павлу Крючкову. Чуковского взрослые знают плохо. Особенно как историка литературы, переводчика, мемуариста, критика. Мало кто слышал его "взрослые" стихи. К примеру, вот эти, написанные в 1946 году:

Никогда я не знал,
что так весело быть стариком.
С каждым днем мои мысли
светлей и светлей.
Возле милого Пушкина,
здесь на осеннем Тверском,
Я с прощальною жадностью
долго смотрю на детей.
И, усталого, старого,
тешит меня
Вековечная их беготня и возня.
Да к чему бы и жить нам
На этой планете,
В круговороте
кровавых столетий,
Когда б не они, не вот эти
Глазастые, звонкие дети...

Корней Иванович был неутомимым радетелем за чужой вкус, за рост души неведомого читателя. Он понимал, что книга должна быть не только хорошо написана, она должна быть хорошо составлена.

Книги, сложенные Корнеем Чуковским, - знаем ли мы их? Знаем ли составленные им сборники Блока и Пушкина? Представьте себе, что составленный Чуковским для "Поэтической библиотечки школьника" сборник пушкинской лирики не переиздавался с 1968 года - ни разу!

Сегодня я рад предоставить читателям "РГ" редкую аудиозапись, точнее, ее дословную расшифровку. Это - вольный, что называется, "не для эфира", разговор Чуковского с писателем-документалистом Юрием Мануиловичем Гальпериным (1918-2000), многолетним радиоведущим знаменитых "Литературных вечеров".

В тот день (это было весной 1967 года), завершая работу, мудрый Гальперин не стал торопиться нажимать клавишу "стоп", понимая, что звуковой автограф "неподготовленного", "домашнего" Чуковского - это невероятная ценность, ведь к своим радиосеансам Корней Иванович всегда тщательно готовился. И как бы ни были непосредственны его разговорные интонации, они всегда оставались отражением выверенного текста, лежащего перед ним на столе, рядом с микрофоном.

А разговор пошел как раз о том самом. О вкусе. О "воспитании чувств". О стихах.

- Корней Иванович, а что вы будете делать в день рождения?

В день рождения я хотел бы, конечно, потихонечку удрать. Но у меня назрел такой план. У меня - случайно - собрались девушки и юноши лет семнадцати, и я им сказал: "Давайте читать те стихи, которые мы знаем наизусть". Ведь каждый из нас знает наизусть... Ну, я могу вам "Евгения Онегина" читать наизусть.

Я прочитал им Пушкина - "Стамбул, гяуры нынче славят...", - объяснивши, в чем дело. Потом взял Якова Полонского, сказал: "Вот стихотворение, которое найдено в бумагах у Гоголя. Гоголь переписал это стихотворение, до такой степени оно ему понравилось": "Пришли и стали тени ночи на страже у моих дверей..."

Потом говорю, что у Полонского есть стихотворение, которое обожал Достоевский, и даже привел в одном из своих романов. Читаю им этот кусочек. Затем - строки по поводу Веры Фигнер: "Что мне она! - не жена, не любовница // И не родная мне дочь! Так отчего ж ее доля проклятая // Спать не дает мне всю ночь!.."

Это их феноменально заинтересовало. Они уже приходят ко мне, чтобы я им еще почитал, причем именно из Полонского.

Существует ведь масса любовных стихов, которые лучше этой дребедени, которую приходится и вам передавать [в эфире]...

Но я заметил, что они хуже, чем я, читают свои стихи.

Читая вслух, я делаю какие-то логические ударения, помню о ритме. Очевидно, я - доходчивее по этому самому... по "инструменту".