Деревенская проза. Советская классическая проза Деревенская проза 50 60 годов

Проза этого периода представляет собой сложное и многогранное явление. Приток в литературу новых прозаиков - художников слова с ярко выраженными творческими индивидуальностями - определил стилевое и идейно-художественное многообразие прозы.

Основная проблематика литературы этих лет связана с жизнью современного общества, жизнью деревни в прошлом и настоящем, жизнью и деятельностью народа, Великой Отечественной войной. Сообразно своим творческим индивидуальностями писатели обнаруживают тяготение к реалистическим, романтическим или лирическим тенденциям.

Одним из ведущих направлений прозы этого периода стала военная проза.

Проза о войне заняла особое место в развитии послевоенной литературы. Она стала не просто темой, а целым материком, где на специфическом жизненном материале находят свое решение едва ли не все идейные и эстетические проблемы современной жизни.

Для военной прозы новый период развития начался с середины 60-х годов. В конце 50-х появились книги «Судьба человека» М. Шолохова, «Иван» В. Богомолова, повести Ю. Бондарева «Батальоны просят огня», Г. Бакланова «Пядь земли», роман К. Симонова «Живые и мертвые». (Аналогичный подъем наблюдается в кинематографе - вышли на экраны «Баллада о солдате», «Летят журавли»). Принципиально важную роль в становлении новой волны сыграли рассказ М. Шолохова «Судьба человека» и повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда». Этими произведениями наша литература перешла к повествованию о судьбе простого человека.

С наибольшей резкостью новые начала военной прозы проявились в повестях того направления, которое можно назвать прозой психологического драматизма. Название повести Г. Бакланова «Пядь земли» словно отражало полемику с предыдущими панорамными романами. Название говорило о том, что происходящее на каждой пяди земли отражало всю силу нравственного подвига народа. В это время выходят повести «Батальоны просят огня» Ю. Бондарева, «Убиты под Москвой» К. Воробьева, «Журавлиный крик», «Третья ракета» В.Быкова. В этих повестях был сходный центральный герой - как правило молодой солдат или лейтенант, сверстник самих писателей. Все повести отличались максимальной концентрацией действия: один бой, одно подразделение, один плацдарм, одна нравственная ситуация. Такой узкий взгляд позволял контрастнее высветить драматические переживания человека, психологическую правду его поведения в условиях достоверно показанного фронтового быта. Были схожи и драматичные эпизоды, составляющие основу сюжета. В повестях «Пядь земли» и «Батальоны просят огня» шел яростный и неравный бой на крохотном плацдарме.

В повести К. Воробьева «Убиты под Москвой» был показан бой роты кремлевских курсантов, из которого вышел живым всего один солдат. Бой, в котором идеализированные представления о войне терпят поражение перед суровой правдой нахлынувших событий. Внутреннее развитие сюжета выявляет не то, как бесплодно и обреченно гибнут брошенные в бой курсанты, а то, как самоотверженно продолжают вести бой оставшиеся. Ставя своих героев в тяжелые, очень тяжелые положения, писатели выясняли на этом изломе такие изменения в нравственном облике героя, такие глубины характера, которые в обычных условиях нельзя измерить. Главным критерием ценности человека у прозаиков этого направления стало: трус или герой. Но при всей непримиримости разделения персонажей на героев и трусов писатели сумели показать в своих повестях и психологическую глубину героизма и социально-психологические истоки трусости.

Рядом с прозой психологического драматизма устойчиво развивалась порой в открытой полемике с ней эпическая проза. Произведения, нацеленные на широкий охват действительности, разделились по типу повествования на три группы.

Первый тип можно назвать информативно-публицистическим: в них романическая история, захватывающая многих персонажей на фронте и в тылу, смыкается с документальной достоверностью изображения деятельности Ставки и высших штабов. Обширная панорама событий была воссоздана в пятитомной «Блокаде» А. Чаковского. Действие перебрасывается из Берлина в маленький городок Белокаменск. Из бункера Гитлера в кабинет Жданова, с передовой на дачу Сталина. Хотя в собственно романических главах преимущественным вниманием автора пользуются семьи Королевых и Валицких, пред нами все-таки роман не семейный, а последовательно публицистический по своей композиции: авторский голос не только комментирует движение сюжета, но и направляет его. По событийно-публицистическй логике вступают в действие самые разные социальные слои - военные, дипломаты, партийные работники, рабочие, студенты. Стилевой доминантой романа явилось художественное осмысление и воспроизведение исторических событий, основанное на ставших доступными документах, мемуарах, научных публикациях. Из-за остро проблемного, публицистического характера романа вымышленные действующие лица оказались в большей мере социальными символами, социальными ролями, чем художественно своеобразными, самобытными типами. Они несколько затеряны в вихре событий большого масштаба, ради изображения которых был задуман роман. То же относится и к его роману «Победа» и к трехтомной «Войне» А. Стаднюка, повторившей те же принципы, которые были опробованы Чаковским, но уже не на материале Ленинградской обороны, а Смоленского сражения.

Вторую ветвь составили романы панорамно-семейные. («Вечный зов» А. Иванова, «Судьба» П. Проскурина). В этих романах публицистический элемент занимает меньшее место. В центре произведения не исторический документ или образы государственных деятелей, а жизнь и судьба отдельной семьи, которая разворачивается на протяжении многих, а иногда и десятков лет на фоне крупных исторических потрясений и событий.

И третий тип - это романы К. Симонова «Живые мертвые», «Солдатами не рождаются», «Последнее лето», А. Гроссмана «Жизнь и судьба». В этих произведениях нет стремления охватить как можно более широкое поле исторических событий и действия всех социальных прослоек, но в них есть живая соотнесенность частных судеб с коренными проблемами народного бытия.

Так проявлялись в приметных произведениях о войне важные идейно-стилевые процессы, среди которых можно выделить усиление интереса к судьбе простого человека, замедленность повествования, влечение к развитой гуманистической проблематике, к общим вопросам человеческого бытия. С некоторой долей условности можно прочертить такой пунктир движения военной прозы: в первые послевоенные годы - подвиг и герой, затем более объемное, тяготеющее к полноте изображение человека на войне, далее пристальный интерес к гуманистической проблематике, заложенной в формуле человек и война, и, наконец, человек против войны, в широком сопоставлении войны и мирного бытия.

Еще одним направлением прозы о войне стала документальная проза. Примечательно усиление интереса к таким документальным свидетельствам о судьбе человека и участи народа, которые по отдельности носили бы частный характер, но в своей совокупности создают живую картину.

Особенно много сделали в этом направлении О. Адамович, составивший сначала книгу записей рассказов жителей случайно уцелевшей деревни, истребленной гитлеровцами «Я из огненной деревни». Затем вместе с Д. Ганиным издали «Блокадную книгу», основанную на устных и письменных свидетельствах ленинградцев о блокадной зиме 1941-1942 годов, а также произведения С. Алексеевича «У войны не женское лицо» (воспоминания женщин-фронтовичек) и «Последний свидетель» (рассказы детей о войне).

В первой части «Блокадной книги» публикуются снабженные авторским комментарием записи бесед с блокадниками - жителями Ленинграда, пережившими блокаду. Во второй - три прокомментированных дневника - научного сотрудника Князева, школьника Юры Рябикина и матери двух детей Лидии Охапкиной. И устные свидетельства, и дневники, и другие используемые авторами документы передают атмосферу героизма, боли, стойкости, страданий, взаимовыручки - ту подлинную атмосферу жизни в блокаде, которая предстала взору рядового участника.

Такая форма повествования давала возможность представителям документальной прозы поставить некоторые общие вопросы жизни. Перед нами не документально-публицистическая, а документально-философская проза. В ней главенствует не открытый публицистический пафос, а раздумья авторов, так много писавших о войне и так много думавших о природе мужества, о власти человека над своей судьбой.

Продолжала развиваться романтико-героическая проза о войне. К этому типу повествования относятся произведения «А зори здесь тихие», «В списках не значился» Б. Васильева, «Пастух и пастушка» В. Астафьева, «Навеки девятнадцатилетние» Г. Бакланова. Романтическая манера отчетливо обнажает все важнейшие качества военной прозы: военный герой чаще всего трагический герой, военные обстоятельства чаще всего трагические обстоятельства, будь то конфликт человечности с бесчеловечностью, жажда жизни с суровой необходимостью жертв, любовь и смерть и т.д.

В эти годы на одно из первых мест по своей значимости выходит «деревенская проза».

50-60-е годы - это особый период в развитии русской литературы. Преодоление последствий культа личности, сближение с действительностью, изживание элементов бесконфликтности, приукрашивания жизни - все это характерно для русской литературы этого периода.

В это время выявляется особая роль литературы как ведущей формы развития общественного сознания. Это привлекало писателей к нравственной проблематике. Примером этому служит «деревенская проза».

Термин «деревенская проза», включенный в научный оборот и в критику остается спорным. И поэтому нам необходимо определиться. Прежде всего под «деревенской прозой» мы подразумеваем особую творческую общность, то есть это в первую очередь произведения, объединенные общностью тем, постановкой нравственно-философских и социальных проблем. Для них характерно изображение неприметного героя-труженика, наделенного жизненной мудростью и большим нравственным содержанием. Писатели этого направления стремятся к глубокому психологизму в изображении характеров, к использованию местных речений, диалектов, областных словечек. На этой почве вырастает их интерес к историко-культурным традициям русского народа, к теме преемственности поколений. Правда, употребляя в статьях и исследованиях этот термин, авторы всегда подчеркивают, что он носит элемент условности, что пользуются им в узком понимании.

Однако писателей сельской темы это не устраивает, ибо ряд произведений значительно выходит за рамки такого определения, разрабатывая проблематику духовного осмысления человеческой жизни вообще, а не только деревенских жителей.

Художественная литература о селе, о человеке-крестьянине и его проблемах на протяжении 70 лет становления и развития отмечена несколькими этапами: 1. В 20-е годы в литературе были произведения, которые спорили друг с другом о путях крестьянства, о земле. В произведениях И. Вольнова, Л. Сейфуллиной, В. Иванова, Б. Пильняка, А. Неверова, Л. Леонова действительность деревенского уклада воссоздавалась с разных идейно-социальных позиций. 2. В 30-50-е годы уже преобладал жесткий контроль над художественным творчеством. В произведениях Ф. Панферова «Бруски», «Стальные ребра» А. Макарова, «Девки» Н. Кочина, Шолохова «Поднятая целина» отразились негативные тенденции в литературном процессе 30-50-х годов. 3. После разоблачения культа личности Сталина и его последствий происходит активизация литературной жизни в стране. Для этого периода характерно художественное многообразие. Художники осознают свое право на свободу творческой мысли, на историческую правду.

Новые черты, прежде всего, проявлялись в деревенском очерке, в котором ставятся острые общественные проблемы. («Районные будни» В. Овечкина, «На среднем уровне» А. Калинина, «Падение Ивана Чупрова» В. Тендрякова, «Деревенский дневник» Е. Дороша»).

В таких произведениях как «Из записок агронома», «Митрич» Г. Троепольского, «Ненастье», «Не ко двору», «Ухабы» В. Тендрякова, «Рычаги», «Вологодская свадьба» А. Яшина писатели создали правдивую картину бытового уклада современной деревни. Эта картина заставляла задуматься о многообразных последствиях социальных процессов 30-50-х годов, о взаимоотношениях нового со старым, о судьбах традиционной крестьянской культуры.

В 60-е годы «деревенская проза» выходит на новый уровень. Рассказ "Матренин двор" А. Солженицына занимает важное место в процессе художественного осмысления народного бытия. Рассказ представляет собой новый этап в развитии «деревенской прозы».

Писатели начинают обращаться к темам, которые раньше были запретными: 1. трагические последствия коллективизации («На Иртыше» С. Залыгина, «Кончина» В. Тендрякова, «Мужики и бабы» Б. Можаева, «Кануны» В. Белова, «Драчуны» М. Алексеева и др.). 2. Изображение близкого и далекого прошлого деревни, ее нынешних забот в свете общечеловеческих проблем, губительное влияние цивилизации («Последний поклон», «Царь-рыба» В. Астафьева, «Прощание с Матерой», «Последний срок» В. Распутина, «Горькие травы» П. Проскурина). 3. В «деревенской прозе» этого периода наблюдается стремление приобщить читателей к народным традициям, выразить естественное миропонимание («Комиссия» С. Залыгина, «Лад» В. Белова).

Таким образом, изображение человека из народа, его философии, духовного мира деревни, ориентация на народное слово - все это объединяет таких разных писателей, как Ф. Абрамов, В. Белов, М. Алексеев, Б. Можаев, В. Шукшин, В. Распутин, В. Лихоносов, Е. Носов, В. Крупин и др.

Русская литература всегда была знаменательна тем, что как ни одна литература в мире занималась вопросами нравственности, вопросами о смысле жизни и смерти и ставила глобальные проблемы. В «деревенской прозе» вопросы нравственности связаны с сохранением всего ценного в сельских традициях: вековой национальной жизни, уклада деревни, народной морали и народных нравственных устоев. Тема преемственности поколений, взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего, проблема духовных истоков народной жизни по-разному решается у разных писателей.

Так, в произведениях Овечкина, Троепольского, Дороша приоритетным является социологический фактор, что обусловлено жанровой природой очерка. Яшин, Абрамов, Белов связывают понятия «дом», «память», «быт». Фундаментальные основы прочности народной жизни они связывают с соединением духовно-нравственных начал и творческой практики народа. Тема жизни поколений, тема природы, единство родового, социального и природного начал в народе характерна для творчества В. Солоухина. Ю. Куранова, В. Астафьева.

Новаторский характер, связанный со стремлением глубже проникнуть в нравственный и духовный мир современника, исследовать исторический опыт общества присущ творчеству многих писателей этого периода.

Одной из новаторских и интересных тем в литературе 60-х годов была тема лагерей и сталинских репрессий.

Одним из первых произведений, написанных на эту тему стали «Колымские рассказы» В. Шаламова. В. Шаламов - писатель непростой творческой судьбы. Он сам прошел через лагерные застенки. Свой творческий путь он начинал как поэт, а в конце 50-х-60-е годы он обратился к прозе. В его рассказах с достаточной степенью откровенности передан лагерный быт, с которым писатель был знаком не понаслышке. В своих рассказов он умел дать яркие зарисовки тех лет, показать образы не только зэков, но и их охранников, начальников лагерей, где ему пришлось сидеть. В этих рассказах воссозданы страшные лагерные ситуации - голода, дистрофии, унижения людей озверелыми уголовниками. В «Колымских рассказах» исследуются коллизии, в которых узник «доплывает» до прострации, до порога небытия.

Но главное в его рассказах - это не только передача атмосферы ужаса и страха, но и изображение людей, которые в то время сумели сохранить в себе лучшие человеческие качества, готовность прийти на помощь, ощущение того, что ты не только винтик в огромной машине подавления, а прежде всего человек, в душе которого живет надежда.

Представителем мемуарного направления «лагерной прозы» был А. Жигулин. Повесть Жигулина «Черные камни» - произведение сложное, неоднозначное. Это документально-художественное повествование о деятельности КПМ (Коммунистической партии молодежи), в которую входили тридцать мальчишек, в романтическом порыве объединившиеся для сознательной борьбы с обожествлением Сталина. Она построена как воспоминания автора о своей молодости. Поэтому в отличие от произведений других авторов в ней много так называемой «приблатненной романтики». Но в то же время Жигулин сумел точно передать ощущение той эпохи. С документальной достоверностью писатель пишет о том, как зарождалась организация, как проводилось следствие. Писатель очень наглядно обрисовал проведение допросов: «Следствие вообще велось подло… Подло велись и записи в протоколах допросов. Полагалось записывать слово в слово - как отвечает обвиняемый. Но следователи неизменно придавали нашим ответам совсем иную окраску. Например, если я говорил: «Коммунистическая партия молодежи», - следователь записывал: «Антисоветская организация КПМ». Если я говорил: «собрание», - следователь писал «сборище». Жигулин как бы предупреждает, что главной задачей режима было «проникнуть в мысль», еще даже не родившуюся, проникнуть и задушить ее до колыбели. Отсюда заблаговременная жестокость самонастраивающейся системы. За игру в организацию, игру полудетскую, но смертельно опасную для обеих сторон (о чем обе стороны знали) - десять лет тюремно-лагерного кошмара. Так функционирует тоталитарная система.

Еще одним ярким произведением на эту тему стала повесть «Верный Руслан» Г. Владимова. Это произведение написано по следам и от имени собаки, специально обученной, натасканной на то, чтобы водить под конвоем заключенных, «делать выборку» из той же толпы и настигать за сотни верст рискнувших на побег сумасшедших. Собака как собака. Доброе, умное, любящее человека больше, чем сам человек любит своих сородичей и самого себя существо, предназначенное велениями судьбы, условиями рождения и воспитания, выпавшей на долю ему лагерной цивилизации нести обязанности охранника, и если понадобится, палача.

В повести у Руслана одна производственная забота, ради которой он и живет: это, чтобы соблюдался порядок, элементарный порядок, и арестанты сохраняли бы установленный строй. Но в то же время, автор подчеркивает, что он слишком добр по природе (смел, но не агрессивен), умен, рассудителен, самолюбив, в лучшем смысле этого слова, он на все готов ради хозяина, пусть даже и умереть.

Но основное содержание повести Владимирова как раз и заключается в том, чтобы показать: в случае чего, а случай этот представился и совпадает с нашей эпохой, все лучшие возможности и способности не только собаки, а человека. Самые святые намерения перекладываются, сами того не ведая, с добра на зло, с правды на обман, с преданности человеку на умение заворачивать человека, брать за руку, за ногу, брать за глотку, рискуя, если потребуется, и собственной головой, и превращать глупую кучу по наименованию «люди», «народ» в гармонический этап арестантов - в строй.

Несомненным классиков «лагерной прозы» является А. Солженицын. Его произведения на эту тему появились на исходе оттепели, первым из которых была повесть «Один день Ивана Денисовича». Первоначально повесть даже и называлась на лагерном языке: «Щ-854.(Один день зэка)». В небольшом «времени-пространстве» повести сочетаются многие человеческие судьбы. Это прежде всего кавторанг, Иван Денисович и кинорежиссер Цезарь Маркович. Время (один день) как бы вливается в пространство лагеря, в нем писатель сфокусировал все проблемы своего времени, всю сущность лагерной системы. Теме ГУЛАГА он посвятил также свои романы «В круге первом», «Раковый корпус» и большое документально-художественное исследование «Архипелаг ГУЛАГ», в котором предложил свою концепцию и периодизацию развернувшегося в стране после революции террора. Эта книга основана не только на личных впечатлениях автора, но и на многочисленных документах и письмах-воспоминаниях самих заключенных.

В конце 60-х начале 70-х годов в литературном процессе происходит движение идей и форм, ломка привычных форм повествования. Тогда же складывается особый тип прозы, которая выдвигала концепции о личности и истории, о нравственности абсолютной и прагматической, о человеческой памяти в океане загадок бытия, вещей. Об интеллигентности и люмпенстве. В разное время такую прозу называли по-разному то «городской», то «социально-бытовой», но в последнее время за ней укрепился термин «интеллектуальная проза».

Показательными для прозы этого типа стали повести Ю. Трифонова «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Старик», В. Маканина «Предтеча», «Лаз», «Сюжеты усреднения», повесть Ю. Домбровского «Хранитель древностей», имевшая скрытое до 1978 года продолжение в виде его романа-завещания «Факультет ненужных вещей». В самиздате начала свой путь повесть о философствующем пьянице Вен. Ерофеева «Москва - Петушки»: ее герой имел в биографии принципиальный пробел - «ни разу не видел Кремля», и вообще «согласен был жить вечно, если мне покажут на земле уголок, где не всегда есть место подвигу». Немалый успех сопровождал появление повести В. Семина «Семеро в одном доме», чрезвычайно лиричных, интимных рассказов и повестей В. Лихоносова «Брянские», «Люблю тебя светло», повесть В. Крупина «Живая вода», романы Б. Ямпольского «Московская улица», Ф. Горенштейна «Псалом», «Место», «Последнее лето на Волге». Но особенно интересен роман А. Битова, художника одержимого культурой как главным материалом созидания личности, памяти, системы самоанализа, - «Пушкинский дом».

Произведения этих писателей различны по своей интонации и стилистике: это семейно-бытовые повести Трифонова, и иронически-гротескные романы Вен. Ерофеева, и философско-культурологический роман А. Битова. Но во всех этих произведениях авторы интерпретируют мир человека через культуру, духовную, религиозную и материально-бытовую.

5. В конце семидесятых годов в русской литературе зарождается направление, которое получает условное название «артистической прозы» или «прозы сорокалетних» («Старших семидесятников»). Следует признавать условность этого термина, который только определяет возрастные границы писателей или некоторые особенности стилистики. Истоки артистической прозы в 20-х годах прошлого столетия, в творчестве Ю. Олеши, М. Булгакова, В. Набокова.

Само направление не было однородным, внутри него критики различали аналитическую прозу (Т. Толстая, А. Иванченко, И. Полянская, В. Исхаков), романтическую прозу (В. Вязьмин, Н. Исаев, А. Матвеев), абсурдистскую прозу (В. Пьецух, Е. Попов, Вик. Ерофеев, А. Верников, З. Гареев). При всех своих различиях всех их объединяет одно: авторы этой прозы, зачастую выпадая из «ближнего» исторического времени, непременно стараются пробиться к большому времени человечества, цивилизации, и, главное, мировой культуры. С единственным уточнением, большое время становится и большой игрой.

Одним из ярких представителей этого направления является Т. Толстая. Она является автором многих рассказов и повестей. Основной темой ее творчества является тема детства (рассказы «На золотом крыльце сидели…», «Свидание с птицей», «Любишь не любишь»). В этих рассказах восприятие героев абсолютно адекватно празднику жизни. У Т. Толстой детский взгляд бесконечен, открыт, неокончателен, как и сама жизнь. Но важно понять: дети у Толстой - всегда дети сказки, дети поэзии. Они живут в придуманном, иллюзорном мире.

Те же самые мотивы присутствуют в прозе А. Иванченко («Автопортрет с другом», «Яблоки на снегу»). У него очевиден тот же контраст между праздничностью игрового, артистического слова и бескрылой, бесплодностью реальности. И у Иванченко детство с наслаждением переживается вновь как пора чего-то красивого и сказочного. Их герои пытаются сберечь свое «я» в сказке-иллюзии.

Яркими представителями романтического направления артистической прозы являются В. Вязьмин и Н. Исаев. Большой интерес критики вызвал роман Н. Исаева «Странная вещь! Непонятная вещь! Или Александр на островах». Автор сопроводил свой труд жанровым подзаголовком «Счастливая новогреческая пародия». Весь его текст - это фантастические, веселые, фамильярно раскованные диалоги с Пушкиным или на темы Пушкина. Тут сочетаются пародия и перифраз, импровизация и стилизация, шутки Исаева и стихи Пушкина, тут есть даже черт - игровой собеседник Пушкина. Он, в сущности, составляет ироническую пушкинскую энциклопедию. Он строит свой, лирический, вольный, потому счастливо-идеальный мир культуры, мир поэзии.

Традиции Гофмана следует в своей повести «Его дом и он сам» В. Вязьмин. В игровой тон повести вписывается и многостильность повествования. Здесь рядом с артистически стилизованными авторскими монологами привольно располагается пласт детективно-сказочного повествования, тут же - старинная романтическая новелла, страницы в сказочно-фольклорной манере, древнекитайские притчи, но главное место занимают рефлексирующие монологи главного героя Ивана Петровича Маринина. Оба писателя в своих произведениях создают современную сказку или культурологическую утопию, которая невозможна в реальной жизни, но является выходом для героев их произведений.

По-другому строят свой мир герои Пьецуха, Попова и Вик. Ерофеева. Двоемирие тоже является для них критерием оценки современной действительности. Но они считают, что жизнь более фантастична чем вымысел, и поэтому их произведения строятся на показе абсурда и хаоса нашего мира. В этом плане следует выделить повести и рассказы «Потоп», «Новая московская философия», «Бич божий», «Центрально-Ермолаевская война», «Я и дуэлянты», «Угон», «Сокровенное» В. Пьецуха, «Душа патриота, Или Различные послания к Фефичкину», «Автовокзал», «Светлый путь», «Как съели петуха», «Странные совпадения», «Электронный баян», «Нет, не о том», «Щигля», «Зеленый массив», «Как мимолетное виденье», «Барабанщик и его жена барабанщица», «Тетя Муся и дядя Лева» Е. Попова, «Попугайчик», «Письмо к матери» Вик. Ерофеева.

В произведениях авторов этого направления выражается ситуация разложения и развала социальных устоев, чувство относительности ценностей и беспредельной разомкнутости сознания, она становится знаком надвигающейся катастрофы и глобальных потрясений, что выражается в постоянном сосуществовании двух миров в сознании героев: реального и ирреального, которые существуют независимо друг от друга.

6. Процесс углубления историзма происходит в собственно исторической прозе. Исторический роман, который в 70-е годы находился на подъеме (что дало возможность критике говорить о возрождении исторической прозы), приобретает особую актуальность в контексте современного литературного движения. Прежде всего обращает на себя внимание многообразие тем и форм современной исторической прозы. Цикл романов о Куликовской битве («Искупление» В. Лебедева, «Куликово поле» В. Возовикова «Чур меня» Б. Дедюхина), романы о Разине, Ермаке, Вольном Новгороде вносят новое в трактовку русской истории по сравнению с исторической прозой предшествующих десятилетий.

Современные поиски в области художественной формы (лиризм и одновременно усиление роли документа, возрастание философского начала, а отсюда тяготение к условно-символическим приемам, притчевой образности, свободному обращению с категорией времени) задели и прозу, посвященную прошлым эпохам. Если в 20-30-е годы - пору становления исторической романистики - исторический персонаж представал как воплощение определенной социально-экономической закономерности, то проза 70-80-х годов, не утрачивая этого важного завоевания идет дальше. Она показывает взаимосвязь личности и истории многоаспектнее и опосредованнее.

«Искупление» В. Лебедева - один из значительных романов о Куликовской битве. Образ Дмитрия Донского, государственного деятеля, дипломата и полководца, умело объединяющего силы формирующейся русской нации, - в центре внимания художника. Показывая бремя ответственности исторической личности за судьбы народа и государства писатель не обходит сложные противоречия эпохи.

В романах "Марфа-посадница", «Великий стол», «Бремя власти» и «Симеон Гордый» Д. Балашов показывает, как формировалась и побеждала идея объединения Руси, выковавшаяся в бесконечных междоусобицах и борьбе с ордынским игом. Два последних романа писатель посвящает теме создания централизованного русского государства во главе с Москвой.

Широкую известность приобрели романы В. Пикуля, посвященные различным этапам русской жизни ХVIII-ХХ веков. Среди них особенно выделяются такие произведения, как «Пером и шпагой», «Слово и дело», «Фаворит». Автор привлекает богатейший историко-архивный материал, вводит огромное количество действующих лиц, по-новому освещая многие события и ряд деятелей русской истории.

Интересен и необычен художественно-документальный роман-эссе «Память» В. Чивилихина. Дополнительное жанровое уточнение потребовалось, видимо, потому, что в беллетризованную ткань произведения органично вплетаются смелые научные гипотезы - плоды огромного исследовательского труда. Писатель поведал о жестоких схватках с иноземными поработителями и об истоках духовного величия русского народа, сбросившего в длительной и тяжкой борьбе монголо-татарское иго. Здесь далекое прошлое России, средние века, декабристская эпопея связаны единой нитью с нашей, уже близкой историей и сегодняшним днем. Автора привлекают многообразие свойств и признаков русского национального характера, его взаимодействие с историей. Наша современность - это и звенья памяти бесчисленных поколений. Именно память выступает мерой человеческой совести, той нравственной координатой, без которой рассыпаются в прах усилия, не сцементированные высокой гуманистической целью.

Федор Александрович Абрамов (1920-1983) не знал ученического периода. До начала творческого пути он уже был известным ученым-литературоведом.

Его первый роман «Братья и сестры» сразу принес ему известность. Этот роман стал первой частью тетралогии «Пряслины». Повести «Безотцовщина», «Пелагея», «Алька», а также сборник рассказов «Деревянные кони» были заметным явлением в литературе 60-х годов. Федор Абрамов в своих произведениях изображает жизнь и быт деревни, начиная с военных лет и до настоящих дней и обращает пристальное художническое внимание на истоки национального характера, а судьбы простых людей дает в соотношении с историческими судьбами народа. Жизнь деревни в разные исторические периоды - основная тема творчества Ф. Абрамова. В его тетралогии «Пряслины» («Братья и сестры», «Две зимы и три лета», «Пути-перепутья», «Дом») изображена жизнь северной деревни Пекашино, начало действия относится к весне 1942 года, конец - к началу 70-х годов.

В романе проходит история нескольких поколений крестьянских семей. Ставятся нравственные проблемы человеческих взаимоотношений, проблемы руководства, вскрывается роль личности и коллектива. Значителен образ Анфисы Петровны, выдвинутой в председатели колхоза в суровые годы войны. Анфиса Петровна - женщина сильного характера и великого трудолюбия. Она сумела в тяжелое военное лихолетье организовать работу в колхозе, подобрать ключ к сердцам односельчан. В ней соединяются требовательность и человечность.

Показав жизнь деревни без прикрас, ее тяготы и нужды, Абрамов создал типичные характеры представителей народа, таких, как Михаил Пряслин, его сестра Лиза, Егорша, Ставров, Лукашин и другие.

Михаил Пряслин после ухода отца на фронт и после его гибели, несмотря на свою молодость, становится хозяином дома. Он чувствует ответственность за жизнь братьев и сестры, матери, за труд в колхозе.

Полон обаяния характер его сестры Лизы. Ее маленькие руки не боятся никакого труда.

Егорша - во всем антипод Михаила. Веселый, остроумный и находчивый приспособленец, он не хотел и не умел работать. Все силы ума своего он направлял на то, чтобы жить по принципу: «Где бы ни работать, лишь бы не работать».

Михаил Пряслин в первых книгах тетралогии все силы направляет на то, чтобы избавить свое многочисленное семейство от нужды и поэтому стоит в стороне от общественной жизни. Но в конце произведения Михаил становится ее активным участником, вырастает как личность. Абрамов показал, что, несмотря на все трудности и беды, жители деревни Пекашино в тяжелые годы войны жили верой в победу, надеждой на лучшее будущее и не покладая рук трудились, чтобы мечты стали действительностью. Изображая три типа руководителей деревни - Лукашина, Подрезова, Зарудного, Абрамов отдает симпатии Лукашину, который следует демократическим принципам руководства, сочетая принципиальность с человечностью.

Писатель показал нам, как научно-технический прогресс вторгается в жизнь деревни, изменяет ее облик, характеры. Писатель в то же время выражает сожаление, что уходят из деревни вековые традиции, обобщающие народный опыт, отражающие нравственное богатство души народной.

В романе «Дом» Абрамов ставит проблему отчего дома, Родины, нравственности. Писатель раскрывает высоконравственный мир Лизы, ее сердечность, бескорыстие, доброту, верность отчему дому заставляет Михаила Пряслина осудить себя за черствость и бессердечие по отношению к сестре.

Виктор Петрович Астафьев (1924-20000) обратил на себя внимание читателей и критики повестями «Перевал» и «Стародуб».

Повесть «Стародуб» посвящена Леониду Леонову. Вслед за выдающимся прозаиком В. Астафьев ставит проблему - человек и природа. Феофан и его приемный сын Култыш воспринимаются окружающими как дикие своенравные люди, которые многим непонятны. Писатель раскрывает в них замечательные человеческие качества. Они несут в себе любовное и трогательное отношение к природе, они подлинные дети и хранители тайги, свято соблюдают ее законы. Берут под свою охрану животный мир и богатые леса. Считая тайгу хранительницей природных богатств, Феофан и Култыш к дарам природы относятся с чистым сердцем и этого требуют от других, твердо веря, что жестоко наказывает и хищников, и людей, истребляющих животный мир, не считаясь с его законами.

Повести «Кража» и «Последний поклон» носят автобиографический характер. В повести «Последний поклон» видно продолжение традиции автобиографических произведений Горького, в которой судьба героя изображается в тесном единении с народными судьбами. Но в то же время повесть Астафьева - самобытное и оригинальное произведение. Тяжелым и безрадостным было детство маленького Вити, рано потерявшего мать и оставшегося с пьяницей отцом, который вскоре после гибели жены (она утонула в Енисее) снова женился. Помогла Вите выстоять, научила его суровым, но справедливым законам жизни бабушка Катерина Петровна.

В образе бабушки можно увидеть в какой-то степени черты бабушки Алеши - Акулины Ивановны из повести Горького «Детство». Но Катерина Петровна - характер своеобразный, неповторимый. Великая труженица, суровая волевая женщина-крестьянка северного села, она в то же время человек, способный на большую строгую любовь к людям. Она всегда деятельна, мужественна, справедлива, готова прийти на помощь в дни горя и бед, нетерпима ко лжи, фальши, жестокости.

Повесть «Где-то гремит война» включена в автобиографический цикл «Последний поклон». Война была всенародной трагедией. И хотя в далекое сибирское село она непосредственно не пришла, но и здесь определила жизнь, поведение людей, их поступки, мечты, желания. Война всей тяжестью легла на жизнь народа. Огромный труд выпал на долю женщин и подростков. Похоронки несли трагедию не только в дом погибшего, но и во все село.

В. Астафьев показал мужество и стойкость народа, его несгибаемость под всеми тяготами войны, веру в победу, героический труд. Война не ожесточила людей, которые были способны на "подлинную, несочиненную любовь к ближнему своему". В повести созданы запоминающиеся характеры шорницы Дарьи Митрофановны, теток Августы и Васени, дяди Левонтия, детей - Кеши, Лидки, Кати и других.

Повесть «Звездопад» - лирическое повествование о любви. Она самая обыкновенная, эта любовь, и в то же время самая необыкновенная, такая, какой ни у кого не было, да и не будет. Герой, находящийся после ранения в госпитале, встречается с медсестрой Лидой. Автор шаг за шагом прослеживает зарождение и развитие любви, которая обогатила души героев, заставила смотреть на мир другими глазами. Герои расстаются и теряют друг друга, "но ведь тому, кто любил и был любим, не страшны тоска по ней и раздумья".

В повести «Пастух и пастушка» два временных аспекта: настоящее время и события войны - ожесточенные бои на Украине в феврале 1944 года.

Грохот и лязг войны, смертельная опасность, которая заключена в каждом бою, не может однако, заглушить человеческое в человеке. И Борис Костяев, пройдя через сильнейшие испытания войны, не потерял способности к всепоглощающему человеческому чувству. Его встреча с Люсей была началом огромной любви, любви, которая сильнее самой смерти. Эта встреча открыла для Бориса целый мир, неизведанный и сложный.

Действие повести «Печальный детектив» происходит в областном городе Вейске. Главный герой романа - работник милиции Леонид Сошнин, человек, предъявляющий к себе большие требования. Он заочно учится в пединституте, много читает, самостоятельно овладел немецким языком. Сошнина отличает гуманное отношение к людям, нетерпимость к преступникам всех видов. В повести много писательских раздумий над тревожными фактами нашей жизни, которые волнуют Астафьева.

Самобытность и необыкновенная способность отразить величие души народа характерны для прозы Василия Ивановича Белова (род. в 1932 г.), вступившего в литературу в 60-е годы. В центре рассказов и очерков Белова его родная лесная и озерная вологодская сторона. Писатель с большой художественной силой и выразительностью рисует быт и нравы и вологодской деревни. Но Белова никак нельзя назвать областным писателем. В своих героях он сумел вскрыть типичные черты людей нашего времени. В характерах, созданных Беловым, удивительно сплетаются национальные народные традиции и черты современности. Писатель выступает певцом природы, которая помогает его героям пережить невзгоды, будит в них подлинные человеческие качества.

Этапным произведением Белова стала повесть «Привычное дело». Рассказывая о простых людях деревни - Иване Африкановиче, его жене Катерине, бабке Евстолье и других, писатель подчеркивает богатство их внутреннего мира, мудрость их житейской философии, способность к великому чувству единения, терпеливое преодоление трудностей, неиссякаемое трудолюбие. Иван Африканович - и герой, и не герой. Участник Великой Отечественной войны, не раз раненный и никогда не подводивший своих боевых товарищей, в условиях мирной жизни он не отличается энергичностью, настойчивостью, умением облегчить тяжелую участь своей жены Катерины, устроить жизнь своей многодетной семьи. Он просто живет на земле, радуется всему живому, понимая, что лучше родиться, чем не родиться. И в этом сознании он наследует традиции своего народа, всегда относящегося к жизни и к смерти философски, понимающего назначение человека в этом мире.

В русской деревне Белов вскрывает связь и преемственность поколений, гуманное начало в отношении ко всему живому, идущее из глубины веков. Для писателя важно раскрыть величие нравственных качеств народа, его мудрое отношение к окружающему миру, к природе, к человеку.

Если в широко известных произведениях Белова «Привычное дело», «Кануны», «Лад» было дано изображение деревни, судеб ее жителей, то действие романа писателя «Все впереди» происходит в Москве. Герои романа Медведев, Иванов характеризуются стойкой душевной чистотой, высокой нравственностью. Им противостоит карьерист Михаил Бриш, подлый и безнравственный человек, который не только вторгся в чужую семью, но и сделал все, чтобы дети позабыли отца. Бесспорно, Белову не удалось отразить жизнь столицы с такой художественной силой и достоверностью, как жизнь деревни. Но в романе поставлены острые нравственные проблемы, такие, например, как разрушение семьи, которые являются, к сожалению, характерными для жизни современного общества.

Василий Макарович Шукшин (1929-1974) оставил глубокий след в литературе. Шукшина привлекал сложный духовный мир деревенских жителей, прошедших через события революции, гражданской войны, коллективизации, выстоявших в годы Великой Отечественной войны. С необыкновенной силой и художественной выразительностью писатель создает самые различные типы человеческих характеров. У его героев сложные, порой драматические судьбы, всегда заставляющие читателей думать том, как может сложиться судьба того или иного из них.

Шукшин заставил читателя понять, что простой человек, рядовой труженик не так прост, как кажется на первый взгляд. Сближение с городом рассматривается писателем как сложное явление. С одной стороны, это расширяет кругозор деревенских жителей, приобщая их к современному уровню культуры, а с другой город расшатал морально-этические устои деревни. Попав в город, житель деревни почувствовал себя свободным от тех привычных норм, которые были характерны для деревни. Этим Шукшин объясняет черствость, отчужденность людей города, приехавших из деревни и забывших о нравственных традициях, которые веками определяли жизнь их отцов и дедов.

Шукшин писатель-гуманист в высоком смысле этого слова. Он сумел увидеть в жизни «чудиков» - людей, которые обладают философским складом ума и не удовлетворяются обывательской жизнью. Таковы, например, герой рассказа «Микроскоп» столяр Андрей Ерин, который купил микроскоп и объявил войну всем микробам. Дмитрий Квасов, совхозный шофер, который задумал создать вечный двигатель, Николай Николаевич Князев, мастер по ремонту телевизоров, исписавший восемь общих тетрадей трактатами «О государстве», «О смысле жизни». Если «чудики» люди в основном ищущие и в своих поисках утверждающие идеи гуманизма, то противоположные им «античудики» - люди со «сдвинутой совестью» - готовы творить зло, жестоки и несправедливы. Таков Макар Жеребцов из одноименного рассказа.

В изображении деревни Шукшин продолжает традиции русской классической литературы. В то же время он отражает сложные взаимоотношения жителей города и деревни в наше время.

Деревня, ее жители прошли через сложные исторические события. Это не единое крестьянство. А люди самых различных профессий: и механизаторы, и шоферы, и агрономы, и техники, и инженеры, вплоть до нового священника, призывающего верить в индустриализацию, технику («Верую!»).

Отличительная особенность художника Шукшина это острое чувство современности. Его герои рассуждают о полете в космос, на Луну, Венеру. Они противостоят старым отжившим представлениям о мещанской сытости и благополучии. Таковы школьник Юрка («Космос, нервная система и шмат сала»), Андрей Ерин («Микроскоп».) Герои рассказов Шукшина упорно ищут смысл жизни и стараются определить свое место в ней («Беседы при ясной луне», «Осенью»).

Большое внимание в рассказах Шукшина уделяется проблеме личных взаимоотношений, в частности в пределах семьи («Сельские жители», «Одни», «Жена мужа в Париж провожала»). Здесь и разногласие между отцами и детьми, и несогласие в семейных отношениях, и различные взгляды героев на жизнь, труд, на свой долг и обязанности.

Создавая характеры современников, Шукшин отчетливо понимал, что их истоками является история страны и народа. Стремясь вскрыть эти истоки, писатель обратился к созданию романов, таких, как «Любавины» о жизни глухой алтайской деревушки в 20-е годы и «Я пришел дать вам волю» о Степане Разине.

Для творчества Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) характерна разработка морально-этических и нравственных проблем. Его произведения «Деньги для Марии», «Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матерой», «Пожар», рассказы получили высокую оценку критики и признание читателей.

С большим мастерством рисует писатель женские характеры. Запоминается образ старой Анны из повести «Последний срок». Жизнь Анны была суровой, работала не покладая рук в колхозе, растила детей. Преодолевала невзгоды военного времени, но не пала духом. И когда она чувствует приближение смерти, относится к ней по народному мудро и спокойно. Дети Анны. Приехавшие из разных мест проститься с матерью, уже не несут в себе тех высоконравственных качеств, какие свойственны Анне. Они утратили любовь к земле, растеряли и родственные связи, и смерть матери их мало волнует.

Важные современные проблемы отражаются и в повести «Прощание с Матерой». Матера - деревня, расположенная на небольшом острове посреди Ангары. В связи со строительством будущей ГЭС она будет затоплена, а ее жители переселяются в новый поселок. Автор с большой силой и проникновенностью сумел передать тяжелые переживания старшего поколения деревни. Для старой Дарьи, прожившей здесь жизнь, затопление деревни - великое горе. Она понимает, что ГЭС нужна, но ей трудно расстаться с избой, с родными могилами. Она готовится покинуть свою избу торжественно, строго. Зная, что изба будет сожжена, но помня, что здесь прошли ее лучшие годы, она моет, белит, чистит все в избе. Трудно расстаться с родными местами и ее сыну Павлу. Внук же Дарьи Андрей относится ко всему совершенно спокойно, без всяких переживаний Он увлечен романтикой новых строек, и Матеру ему совсем не жалко. Дарью очень обидело, что, покидая навечно родное гнездо, внук не проявил уважения к отчему дому, не простился с землей, не прошелся в последний раз по родной деревне.

Распутин заставляет читателя почувствовать черствость и бездушие Андрея, его неуважение к традициям родных. В этом писатель близок к Шукшину, Абрамову, Белову, которые с тревогой пишут о равнодушии молодежи к отчему дому, о забвении ею народных традиций, которые веками передавались из поколения в поколение.

В своей небольшой повести "Пожар" Распутин заставляет читателя задуматься над тем положением, в котором оказалась страна. В бедах небольшого поселка лесозаготовителей-временщиков сфокусированы тревожные явления жизни, характерные для всего общества.

Взволнованно и художественно сильно рассказал писатель об утрате чувства хозяина своей страны, настроениях наемных работников, равнодушных к тому, что будет после них с поселком, где они живут, да и со страной в целом, о пьянстве, падении моральных устоев. Повесть Распутина имела большой успех и получила высокую оценку читателей.

Василь Быков единственный из писателей, сохранивший преданность исключительно военной теме. В своих произведениях он заостряет внимание на проблеме цены победы, нравственной активности личности, ценности жизни человека. Нравственная кульминация повести «Круглянский мост» заключалась в том, что старший в группе партизан-подрывников Бритвин, руководствующийся бездушным принципом, что «война - это риск людьми, кто больше рискует, тот и побеждает», послал на смертельное задание - взорвать мост - молодого парнишку, сына здешнего полицая, Другой партизан Степка в гневе пытается застрелить за это Бритвина. Так автор страстно выступал за то, что и на войне человек должен жить по совести, не поступаться принципами высокой человечности, не рисковать чужими жизнями, щадя свою собственную.

Проблема гуманистической ценности личности возникает в самых разных произведениях. Особенно интересуют Быкова такие ситуации, в которых человек, оставшись один, должен руководствоваться не прямым приказом, а своей совестью. Учитель Мороз из повести «Обелиск» воспитывал в детях доброе, светлое, честное. И, когда пришла война, группа ребят из его небольшой сельской школы по сердечному порыву, хотя и опрометчиво, устроила покушение на местного полицая, заслуженно прозванного Каином. Детей арестовали. Немцы пустили слух, будто отпустят ребят, если явится укрывшийся у партизан учитель. Партизанам было ясно, что задумана провокация, что гитлеровцы все равно не отпустят подростков и с точки зрения практического смысла являться Морозу в полицию бессмысленно. Но писатель говорит о том, что кроме прагматической ситуации, есть и нравственная, когда человек должен подтвердить своей жизнью то, чему учил, в чем убеждал. Он не мог бы учить, не мог бы дальше убеждать, если бы хоть один человек подумал, что струсил, оставил детей в роковой момент. Упрочить веру в идеалы у отчаявшихся родителей, сберечь твердость духа у детей - вот чем был озабочен Мороз до последнего шага, подбадривая ребят, идя с ними на казнь. Ребята так и не узнали, что Мороз явился в полицию ради них: он не хотел унижать их жалостью, не хотел, чтобы они терзались мыслью о том, что из-за их поспешного, неумелого покушения пострадал любимый учитель. В этой трагической повести писатель осложняет задачу, вводя второе действие. Мотивы поступка Мороза были осуждены некоторыми как безрассудное самоубийство, и оттого после войны, когда на месте расстрела школьников сооружали обелиск, его фамилии там не оказалось. Но именно потому, что в душах людей проросло то доброе семя, которое он заронил своим подвигом. Нашлись и те, кто все-таки сумел добиться справедливости. Имя учителя было дописано на обелиске рядом с именами героев-ребят. Но и после этого автор делает нас свидетелями спора, в котором один человек говорит: «Особого подвига за этим Морозом я не вижу… Ну в самом деле, что он такого совершил? Убил ли он хоть одного немца?» В ответ один из тех, в ком жива благодарная память отвечает: «Он сделал больше, чем, если бы убил сто. Он жизнь положил на плаху, сам добровольно. Вы понимаете, какой это аргумент. И в чью пользу…» Этот аргумент как раз и относится к нравственной сфере: доказать всем, что твои убеждения сильнее грозящей смерти. Переступить через естественное чувство самосохранения, естественную жажду выжить, уцелеть - с этого начинается героизм отдельного человека.

В своих произведениях Быков любит сводить персонажей контрастных по характеру. Так происходит и в повести «Сотников». Все туже затягивается петля вокруг Сотникова и Рыбака - партизанских разведчиков, которые должны достать продовольствие для партизанского отряда. После перестрелки партизаны сумели оторваться от преследования, но из-за ранения Сотникова вынуждены укрыться в деревне в избе Демчихи. Там их лишенных возможности отстреливаться схватывает полиция. И вот они проходят страшные испытания в плену. Вот тут и расходятся их дороги. Сотников выбрал в этой ситуации героическую смерть, а Рыбак согласился вступить в полицаи, надеясь перебежать потом к партизанам. Но вынуждаемый гитлеровцами он выталкивает чурбан из-под ног бывшего боевого товарища, на шею которого накинута петля. И нет ему дороги назад.

Неторопливо воссоздает писатель в Сотникове характер человека цельного, последовательного в своей героической жизни и смерти. Но в повести есть свой поворот в изображении героического. Для этого Быков каждый шаг Сотникова соотносит с каждым шагом Рыбака. Для него важно не описать еще один героический поступок, а исследовать те нравственные качества, которые дают человеку силу перед лицом смерти.

Первые опубликованные в начале 60-х годов произведения Александра Исаевича Солженицына (род. в 1918 г.) повесть "Один день Ивана Денисовича", рассказ "Матренин двор" появились на исходе хрущевской оттепели. В наследии писателя они, как и другие небольшие рассказы тех лет: "Случай на станции Кочетовка", "Захар Калита", "Крохотки", остаются самыми бесспорными, классикой. С одной стороны классикой "лагерной" прозы, а с другой - классикой прозы "деревенской".

Наиболее значительными являются романы писателя "В круге первом", "Раковый корпус", "Архипелаг ГУЛАГ" и "Красное колесо".

В известном смысле "В круге первом" - это роман о пребывании героя-интеллигента Нержина в закрытом НИИ, в "шарашке". В романе Нержин в серии бесед с другими заключенными, с критиком Львом Рубиным, инженером-философом Сологдиным, долго и мучительно выясняет: кто же в подневольном обществе в меньшей степени живет по лжи. Эти всезнайки-интеллигенты, пусть и страдающие или дворник Спиридон, вчерашний крестьянин. В итоге он приходит, после целой серии споров, крайне острых, глубоких, к мысли, что, пожалуй, Спиридон, не понимающий множества превратностей истории и своей судьбы, причин горя своей семьи, жил все же наивнее и чище, нравственней, непритворней, чем эти всезнайки, готовые служить злу за научную степень, лауреатский значок и т.п. Те, кого Солженицын впоследствии назовет "образованщиной", развращенные подачками интеллигенты.

"Архипелаг ГУЛАГ" сам автор образно определил как "окаменелую нашу слезу", как реквием русской Голгофе. При всей тщательности коллекционирования документов о технологии средств, судов, казней ("В машинном отделении", "Поезда ГУЛАГа" и т.п.), перевозок заключенных, бытия лагеря в Соловках (" там власть не советская, а... соловецкая) и т.п. книга Солженицына предстает гораздо крупнее тех произведений, что изобличали террор, перегибы репрессий как искажения генеральной линии партии. Целый поток лирических отступлений, выводов против фальсификаторов истории пробивается в летописи ГУЛАГа. Но только к моменту завершения "ГУЛАГа" Солженицын приходит к своей излюбленной идее - идее победы над злом через жертву, через неучастие, пусть и мучительное во лжи. В финале своей книги-реквиема, приговора тоталитаризму Солженицын произносит слова благодарности тюрьме, так жестоко соединившей его с народом, сделавшей его причастным к народной судьбе.

"Красное колесо" - это глубокомысленный трагический роман, хроника с совершенно уникальным образом автора-повествователя, с чрезвычайно активным самодвижущимся историческим фоном, с непрерывным передвижением вымышленных и подлинных героев. Подчиняя исторический процесс строго отмеченным срокам ("Красное колесо" - это серия романов-узлов вроде "Августа Четырнадцатого", "Октября Шестнадцатого" и т.п.) Солженицын неизбежно отодвигает вымышленных героев на второй план. Все это создает грандиозность панорамы: обилие персонажей, остроту ситуаций и в царской ставке, и в тамбовском селе, и в Петрограде, и в Цюрихе, придает особую нагрузку голосу повествователя, всему стилистическому строю.

Как отмечает критика многие повести Юрия Трифонова строятся на бытовом материале. Но именно быт становится мерилом поступков его героев.

В повести "Обмен" главный герой Виктор Дмитриев по настоянию расторопной жены Риты (и ее родичей Лукьяновых) решил съехаться с уже смертельно больной матерью, то есть совершить двойной обмен, взойти в квартирном плане на более престижный уровень. Метания героя по Москве, тупой нажим Лукьяновых, его поездка на дачу в кооператив "Красный партизан", где некогда в 30-е годы жили его отец и братья, люди с революционным прошлым. И обмен, вопреки желанию самой матери, свершен. Но оказывается "обмен" был свершен гораздо раньше. Больная Ксения Федоровна, хранительница какой-то нравственной высоты, особого аристократизма, говорит сыну о его снижении "олукьянивании": " - Ты уже обменялся, Витя. Обмен произошел... - Вновь наступило молчание. С закрытыми глазами она шептала невнятицу: - Это было очень давно, и бывает всегда, каждый день, так что ты не удивляйся, Витя. И не сердись. Просто так незаметно".

В другой повести, "Предварительные итоги", герой - переводчик, изнуряющий свой мозг и талант, переводя ради денег нелепую поэму некоего Мансура "Золотой колокольчик" (прозвище восточной девушки, данное ей за звонкий голосок), меняет что-то возвышенное на усредненное, стандартное, сделанное по мерке. Он способен чуть ли не на грани самонасмешки оценивать свой труд: "Практически умею переводить со всех языков мира, кроме немецкого и английского, которые немного знаю - но тут у меня не хватает духу или, может быть, совести". Но еще более странный обмен, от которого герой убегает, но с которым в итоге смиряется, свершается в его семье, с сыном Кириллом, женой Ритой, гоняющейся за иконами как частью мебели, усвоившей цинично-упрощенную мораль репетитора Гартвига, подруги Ларисы. Иконы, книги Бердяева, репродукции Пикассо, фотография Хемингуэя - все это становится предметом тщеславия и обмена.

В повести "Долгое прощание" в состоянии обмена, распыления сил живет и актриса Ляля Телепнева, и ее муж Гриша Ребров, сочиняющий заведомо средние пьесы. Обмен, хроническая неудача сопутствуют им и тогда, когда нет ролей, нет успеха, и даже тогда, когда Ляля вдруг обрела успех в громком спектакле по пьесе Смолянова.

Трифонов очень жалеет своих уступчивых, идущих на обмен героев, деликатных, мягких, но видел и бессилие их аристократизма.

Проза 50-60 гг.

• Надо сказать, что оттепельная проза отличалась с большего политизированностью.
• Появляются новые концепции современной истории и в целом отдельных ее периодов.
• Первым парнем на деревне и авторитетом по прежнему остается дядюшка Ленин.
• Писатели 2-ой половины 20 века постепенно и осторожно осмысляют новую действительность и ищут новые идеи для ее воплощения. А именно, они заняты поиском новых форм – новых жанров и тенденций в прозе.

Тематические направления прозы этого периода:

· Военная проза – 50-60 гг. Полюс эстетического восприятия этой темы сместился от идеального к реальному.

- «Русский лес» - Леонов

- «За правое дело» - Гроссман

Бесцеллер 56 года Владимира Дудинцева «не хлебом едины»

· Деревенская проза

Основы деревенской прозы закладывает Солженицын в повести матренин двор. 1959 года. Деревенская проза основана на позициях почвенничества. Писателями в этом жанре в основном были выходцы из деревни.

Характерные черты – вера в Бога и жизнь по Евангелию, идея соборности (единение людей в Боге). Солженицын кстати выдвигал концепцию неопочвенничества.

В это время зарождается теория, провозглашавшая соц.реализм открытой художественной системой - то есть теорией соц.реализма «без берегов». Теория соц.реализма жила своей жизнью, а искусство шло своими путями. Следствием этой эпохи стал феномен секретарской литературы (это тексты руководящих чиновников союза писателей, издававшиеся миллионными тиражами).

В это время в литературу приходят прозаики – Ю. Трифонов, Быхов, Астафьев. Поэты – Акуджава, Тарковский, Высоцкий и другие.

Драматурги – Вампилов. На конец 60-ых начало 70-ых приходится подъем драматургии. На 70-е приходится и появление такого направления, как «производственная драма» (это были пьесы-диспуты)

Духовный кризис, который углублялся и углублялся с каждым годом, определил общее качество художественного сознания и настроения в 70-ых. Ключевым понятием этого периода был драматизм , как осознание того, что так больше жить нельзя, драматизм как ситуация выбора и как мучительное состояние принятия решений.

В этот период родилась и интеллектуальная драма (Горин, Радзинский)

На 60-70 –е приходится и зарождение русского постмодернизма (Битов, Ерофеев «москва-Петушки»)

В это время начинается взаимодействие между разными художественными парадигмами.

Проза 70-х, нач 80-х гг.

В общественном мнении, деревенская проза как феномен заявила о себе уже в годы оттепели. Но! Руководство в союзе писателей упорно эти заявления игнорировало, ее не замечая. Угол зрения, под которым рассматривалась деревня, теперь изменился.

В литературоведении существуют разные точки зрения на временные границы существования деревенской прозы.

Проза этого периода репрезентирует богатую тематическую палитру :

1. городские реалистичные повести о школе (Вл. Тендряков « ночь после выпуска», «расплата»)
2. Военная тема (Бондарев «горячий снег», Кондратьев)
3. Общечеловеческие ценности (Витов. Роман «Оглашенные»)
4. Политические детективы (Юлиан Семенов «17 Мгновений весны»)

Городская проза:

1. Она, в свою очередь, очень ярких текстов не дала, как и в годы оттепели.

Военная проза:

1. Открывала новых героев и разрабатывала новые жанры (от документального до соц. психологического романа и повести), осмысливала новые ситуации войны и, в тоже время, сохраняла тематическое единство.

С легкой руки писателя Ильи Эренбурга конец 50-х - 60-е годы получили название "оттепель". Со смертью Сталина в общественном сознании возникло ощущение скорых перемен, теперь уже благоприятных. Писатели первыми почувствовали и запечатлели в своих произведениях изменение общественного климата. Читателей захватило настоящее лирическое половодье. "Разговор о лирике" начала ленинградская поэтесса Ольга Берггольц, призывавшая к большей искренности, свободности поэзии.

На первой странице первомайского номера за 1953 год "Литературная газета" опубликовала большую подборку стихов о любви, тем самым, нарушив давнюю традицию официального празднования. В самом факте этой публикации современникам виделся глубокий смысл, начало освобождения от мелочной регламентации, поворот к человеку. Подобные тенденции проявились и в прозе.

Наступившая "оттепель" отразилась в названиях ряда произведений "Трудная весна" (В. Овечкин), "Времена года" (В. Панова), "Ранней весной" (Ю.

Нагибин). Пейзаж стал формой проявления исповедального начала в произведениях, своего рода аккомпанементом к раскрытию истории человеческой души.

Так, в драматическом рассказе Михаила Шолохова "Судьба человека" герои встречаются в "первый после зимы по-настоящему теплый день". Образ просыпающейся, вечно обновляющейся природы становится символом торжества жизни, преодоления трагедии, символом стойкости человеческого духа.

В годы "оттепели" многое приходилось открывать заново, доказывать и отстаивать. Писатели становились "учителями в школе для взрослых", стремясь преподать основы не только социальной, но и нравственно-философской и эстетической грамотности. Пристальное внимание к повседневной жизни обычного человека, к реальным проблемам и конфликтам стало реакцией на засилье "праздничной" литературы, искусственно создававшей образ идеального героя. Писателям, стремившимся сказать всю правду, сколь бы трудной и неудобной она ни была, пришлось вести нелегкую борьбу за право на всестороннее изображение действительности.

Не менее сложным был идейный и психологический поворот, который переживал (в разной степени и по-своему) каждый писатель. * * * Новые пути в литературе наметила социально-аналитическая проза, возникшая на стыке очерка и художественной литературы. Исследовательское начало, постановка насущных социальных проблем, достоверность и точность изображения, подтвержденные личным опытом автора, характерны для произведений В.

Овечкина, А. Яшина, Ф. Абрамова, В. Тендрякова. Слияние опыта очеркового социально-аналитического исследования жизни и обращенной к внутреннему миру человека исповедальной, породило в 1960-80-е годы феномен т. н.

"деревенской" прозы. Зарождение этого процесса можно проследить на примере творчества Федора Абрамова (1920-1983), чье имя стало известно после публикации в 1954 году на страницах журнала "Новый мир" его полемической статьи "Люди колхозной деревни в послевоенной прозе". Критик подверг строгому, объективному анализу произведения официально признанных писателей, лауреатов Сталинской премии. Рассматривая литературные "бестселлеры" того времени, романы С. Бабаевского ("Кавалер Золотой Звезды"), Г. Николаевой ("Жатва") и других авторов, Абрамов высмеивал однообразие чрезмерно идеальных героев, увенчанных наградами. Он справедливо увидел в этом явления лакировочной литературы, далекой от настоящих проблем, которыми жила в военные и первые послевоенные годы русская деревня.

От авторов Абрамов потребовал "правду - и нелицеприятную правду". Именно такую правду о жизни сам писатель стремился рассказать в своих произведениях. В 1954 году вышел в свет роман "Братья и сестры", первый в тетралогии, завершенной уже в 1980-е годы. Его действие происходит на Вологодчине в тяжелейшем 1942 году, когда фашисты подошли к Волге. Все помыслы героев романа подчинены одной цели: помочь фронту. Для каждого жителя вологодской деревни Пекашино, казалось бы, абстрактное понятие фронт имеет конкретное воплощение в лице воюющих сына, отца, мужа. Затяжная холодная весна, засушливое лето, лесные пожары делают невыносимо трудной и без того нелегкую крестьянскую работу, особенно в северных краях.

Куда мучительное ожидание писем с фронта, трагедия потери близких, голод, нехватка рабочих рук. В Пекашино остались лишь старики, женщины и дети.

Им, сумевшим вынести на своих далеко не могучих плечах все тяготы военных лет, и посвятил роман Ф. Абрамов. Роман "Братья и сестры" начинается с лирического отступления автора, напоминающего о гоголевских традициях (по признанию Абрамова, он любил Гоголя с детства). В центре романа находится "течение повседневности" (Ю.

Оклянский), будни пекашенцев, но в тяжелейших условиях, будь то вывоз навоза на поле, сев или сенокос, любой эпизод превращается в настоящее сражение, требующее колоссального напряжения сил. Главное внимание Абрамова направлено на создание коллективного портрета пекашинцев. Коллективный герой романа "Братья и сестры" - единый, живущий общей судьбой, связанный одной целью, одной волей крестьянский мир, сила которого в этой слитности, нерасколотости. В названии романа отразились не только драматические страницы истории ("Братья и сестры", - обратился к советским людям Сталин, объявляя о начале войны), но и очевиден обобщающий, метафорический смысл заглавия, переданный им дух единства, общности народа. Братья и сестры - это родные люди, одна семья. Так в романе определяется важнейший его аспект: тема семьи, дома как основы человеческого бытия.

Значимость понятия "дом" в мировосприятии народа закреплена в самобытном северном говоре. Словом "русь" пекашинцы называли свое жилище и место вокруг него.

Именно самое дорогое - дом, земля, деревня - это и есть истоки, родина и прародина человека, его Русь. Произведения Федора Абрамова дают полное основание говорить о нем как о "человеке - мало сказать талантливом, но честнейшем в своей любви к "истокам", к людям многострадальной северной деревни, вытерпевшим всяческие ущемления и недооценку в меру этой честности". Так об авторе сказал патриарх советской литературы А. Твардовский, бывший для Ф. Абрамова и для многих авторов, сплотившихся вокруг "Нового мира", властителем дум, наставником и "духовным пастырем". Главная тема творчества Василия Шукшина (1929-1974) - характер русского человека в его многообразных и подчас неожиданных проявлениях.

Первый сборник рассказов писателя - "Сельские жители" - вышел в 1963 году. Вслед за ним последовали "Там вдали", "Земляки", "Характеры". Герои Шукшина остро реагируют на зло и несправедливость, они живут по своим нравственным законам, по велению сердца, а потому нередко непонятны "благоразумному" обывателю.

Человек интересен писателю именно своей непохожестью. Шукшинские герои по натуре философы, они нередко испытывают неудовлетворенность жизнью, хотя не всегда осознают причину этого чувства. Мотив беспокойства, тоски, скуки часто повторяется в произведениях писателя. Своих героев Шукшин показывает в состоянии душевного дискомфорта, в кризисные моменты, когда человеческий характер раскрывается наиболее ярко. Поэтому рассказы писателя остро драматичны, хотя и непритязательны на первый взгляд. Нарисованные автором ситуации обыденны и нередко комичны.

За легко узнаваемыми непритязательными сюжетами скрываются "острейшие схлесты и конфликты", точно подмеченные Шукшиным. Их истоки - в разрушении самобытного крестьянского мира с его патриархальными обычаями и представлениями, в массовом исходе из деревни. Отрыв от земли, родного дома, болезненные попытки приспособиться в чуждой городской цивилизации, разрыв семейно-родственных связей, одиночество стариков. Шукшина интересуют нравственные последствия социальных явлений современной ему действительности. Михаил Шолохов говорил о Шукшине: "Не пропустил он момент, когда народу захотелось сокровенного. И он рассказал о простом, негероическом, близком каждому так же просто, негромким голосом, очень доверительно…

" Начало творческой биографии А. Солженицына связано с "Новым миром", возглавляемым А. Твардовским.

Главный редактор и его единомышленники вели ежедневную, изматывающую борьбу за подлинную, талантливую, внутренне свободную литературу. Им приходилось каждое произведение, каждую строчку, нередко вынужденно идя на компромиссы, чтобы сохранить журнал, дать возможность свободному слову дойти до читателя.

Однако уступки имели и свой логический предел - "пока не стыдно". Таким образом, борьба за правду в искусстве оказалась связанной не только с утверждением идеалов демократии, но и с этическими критериями совести, гражданской порядочности и чести. В годы "оттепели", как и в любой переломный исторический период, многократно возросла роль периодических изданий.

Нередко литературные споры были важны не сами по себе, но как аргумент в политической полемике. Не столько художественный текст, его достоинства и недостатки становились предметом обсуждения, сколько тот образ мысли, та политическая тенденция, которых придерживался автор. Характерная примета "оттепели" - резкая поляризация сил. Открытую и ожесточенную борьбу вели "все против всех": "антисталинисты" воевали с "неосталинистами", "реформаторы" с "консерваторами", "дети" с "отцами", "физики" с "лириками", "городские" с "деревенскими", "громкая" поэзия с "тихой". Большое значение имел уже тот факт, в каком журнале публиковалось то или иное произведение или статья., Демократические устремления общества выражали журналы "Новый мир", "Юность" или альманах "Литературная Москва", тогда как консерваторы объединялись вокруг журнала "Октябрь".

Однако противостоянием "новомирцев" и "октябристов" не исчерпывается идейное и творческое многоголосие литературы шестидесятых годов. Некоторые известные писатели не присоединялись столь открыто и безоговорочно к какому-то определенному лагерю.

Например, для "опальных" А. Ахматовой и Б. Пастернака была значима уже сама возможность опубликовать произведение. Другие, подобно автору прекрасных лирических рассказов Ю. Казакову, сторонились политики, углубившись в собственное литературное творчество. Серьезные ограничения в свободное развитие литературы вносила необходимость неизменного балансирования на грани дозволенного в печатных выступлениях.

Сотрудники "Нового мира" и его главный редактор действовали в строгих рамках существующих законов, использовали приемы легального отстаивания своей позиции (открытые обсуждения, письма, хождения по инстанциям, обращения в "верха"). Позицию "Нового мира" весьма убедительно представили сами его сотрудники и его единомышленники. В рабочих тетрадях А. Твардовского, дневниках заместителя главного редактора А. Кондратовича и члена редколлегии журнала В.

Лакшина, записных книжках Ф. Абрамова сообщаются мельчайшие подробности исторического контекста "оттепели" и все более явственно наступающих "заморозков". Они позволяют взглянуть на ситуацию изнутри, увидеть, как журнал Твардовского вел изнурительное единоборство с государственной машиной за подлинную литературу, достойную своих великих предшественников и своего народа. Важнейшим аргументом в споре о вкладе "Нового мира" в историю литературной и общественной мысли стали опубликованные на его страницах авторы, многим из которых он открыл дорогу в большую литературу. Целое литературное направление шестидесятых годов, названное критикой очерковым, социально-критическим или социально-аналитическим, связано с именем "Нового мира". Знаменательным событием стала публикация в одиннадцатом номере журнала за 1962 год повести Александра Солженицына "Один день Ивана Денисовича".

Это произведение открыло в литературе больную для общественного сознания периода "оттепели" тему сталинских репрессий. Потрясенные читатели увидели в авторе человека, сказавшего беспощадную правду о запретной стране под названием "архипелаг ГУЛАГ". В это же время некоторые рецензенты выразили сомнение: почему Солженицын избрал своим героем не коммуниста, незаслуженно пострадавшего от репрессий, но оставшегося верным своим идеалам, а простого русского мужика? Как "суровую, мужественную, правдивую повесть о тяжелом испытании народа", написанную "по долгу своего сердца, с мастерством и тактом большого художника" охарактеризовал книгу Солженицына Г. Бакланов. В годы "оттепели" повесть А.

Солженицына расценили как подлинно партийное произведение, написанное в духе судьбоносного XX съезда и помогающее в борьбе с культом и его пережитками. Кстати, сама публикация повести стала возможной только после того, как Твардовский через помощника первого секретаря обратился к Н. С. Хрущеву, который прочитал произведение и настоял на его выходе в свет. Для Солженицына было важно не столько официальное признание, сколько "неплохая распашка общественного сознания", которая стала результатом дискуссий вокруг его произведений. "Непрекращающейся мукой шестидесятников" критик Н.

Иванова называет возвращение к проблеме "мы и Сталин", а публицист А. Латынина так определяет "кредо детей XX съезда: антисталинизм, вера в социализм, в революционные идеалы". Для них были характерны особое внимание к жертвам сталинских репрессий 1937 года, к драматическим судьбам несправедливо осужденных коммунистов, оценка этих событий как нарушения социалистической законности, искажения идеи в историческом процессе и незыблемая вера в революционные идеалы. В литературе шестидесятых годов будет немало сказано о верности идее.

Е. Евтушенко предпочитал открыто публицистическую форму выражения мысли, нередко доходя до своеобразной декоративности ("Нашу веру / из нас не вытравили. / Это кровное / наше, / свое. / С ней стояли мы. / С нею выстояли. / Завещаем детям ее"). "Я грелся в зимние заносы у Революции костров", - так обозначит истоки веры шестидесятников Б.

Чичибабин. В годы "оттепели" одной из форм отторжения культа Сталина стало настойчивое обращение к личности Ленина, к истории революции, которую "шестидесятники" воспринимали как исток, как "время, когда все начиналось. Когда начинались мы" (Ю. Трифонов).

"Великий Ленин не был богом / И не учил творить богов", - так в поэме "За далью - даль" А. Твардовский выразит свою мысль. Н. Погодин, завершая начатую еще в 1930-е годы драматургическую трилогию о Ленине, в пьесу "Третья, патетическая", посвященную последнему периоду жизни Ленина, введет приемы условности и элементы трагедии: человек перед лицом смерти. Каждая сцена пьесы воспринимается как подведение итогов жизни Ленина, как его завещание, как размышление о судьбах революции, о жизни и смерти.

В повести Э. Казакевича "Синяя тетрадь" Ленин будет показан в один из периодов своей жизни, когда он, вынужденный скрываться в Разливе, работал над книгой "Государство и революция". В основе повести - движение ленинской мысли, ищущей ответ на сложнейшие проблемы времени, устремленной в будущее. Едва ли не впервые в литературе на историко-революционную тему внутренний монолог, поток сознания движет действие произведения. Необычным в этом произведении было то, что автор создал портрет Ленина в сопоставлении с Зиновьевым, также скрывавшимся в Разливе. Знаменательным явлением был уже тот факт, что впервые после сталинских процессов над соратниками Ленина их имена упоминались открыто и без ярлыка "враг народа", что как бы снимало обвинения со всех несправедливо осужденных. В 1966 году Ю.

Трифонов заканчивает документальную повесть "Отблеск костра", в которой автор воскрешал память о своем отце, Валентине Трифонове, одном из организаторов Красной гвардии, репрессированном в годы культа. В стремлении к объективному взгляду и исключительной достоверности заключается еще одна особенность литературы 60-х годов. Литература начинала создавать свою летопись истории, восстанавливая многие "белые пятна" в ее официальной версии. В произведениях, созданных в годы "оттепели", все большее внимание привлекает не традиционное изображение схватки "двух миров" в революции и Гражданской войне, а внутренние драмы революции, противоречия внутри революционного лагеря, столкновение полярных точек зрения и моральных позиций людей, ставших частью исторической драмы.

Например, такова основа конфликта в повести П. Нилина "Жестокость" (1956).

Уважение и доверие к человеку, борьба за каждого, кто оступился, движет действиями молодого сотрудника угрозыска Веньки Малышева. Высокая нравственная позиция героя вступает в противоречие с жестокостью Голубчика, демагогией Якова Узелкова, бездушием начальника уголовного розыска. Каждая коллизия повести открывает какую-то новую грань этого нравственного противостояния, показывает несовместимость людей, служащих одному делу. Также конфликт определяет развитие сюжета и в романе С.

Залыгина "Соленая Падь" (1967). Два руководителя революционных сил - Мещеряков и Брусенков - искренне преданы идее революции, однако понимают по-разному и саму идею, и пути ее осуществления. Особое значение в романе приобретает несходство их нравственно-этических представлений, прежде всего отношение к народу и к применению насилия. В романе Залыгина народ не просто безмолвный зритель, но главный участник событий, от выбора которого зависит исход братоубийственной (эта мысль автора проходит через все повествование) Гражданской войны, судьба края, всей России. Мысль стала в произведении стержнем характеров героев и важнейшим приемом создания динамичного образа народа.

В том, что в романе "широко дана народная философия революции", видел достоинство произведения С. Залыгина А. Твардовский. В центре внимания в шестидесятые годы оказался роман Б. Пастернака "Доктор Живаго", завершенный в 1955 году. Произведение было издано за границей, а советский читатель знал о нем лишь по опубликованному отрывку и яростным выступлениям печати, организовавшей травлю писателя после присуждения ему в 1958 году Нобелевской премии.

Роман Б. Пастернака был воспринят современной автору критикой в критериях не эстетических, а идеологических и оценен как "нож в спину", "плевок в народ" "под прикрытием обладания эстетическими ценностями", как "возня с боженькой". Это было сказано о произведении, в котором не было открыто выраженного неприятия революции (равно как не могло быть и одобрения ее). Как уже говорилось выше, обращение к истории революции в период "оттепели" было связано со стремлением очиститься от искажений революционных идеалов, в правоте которых шестидесятники не сомневались.

На этом историческом фоне роман Б. Пастернака вряд ли мог быть рассмотрен только как факт искусства (при всех его очевидных особенностях произведения лирического по типу повествования, философского по характеру поднимаемых проблем).

В центре внимания в начале 1960-х годов оказались писатели нового литературного поколения: в прозе А. Гладилин, В. Аксенов, В. Максимов, Г. Владимов, в поэзии - Е. Евтушенко, А. Вознесенский, P.

Рождественский. Они стали выразителями настроений молодого поколения, его устремлений к свободе личности, к преодолению запретов, к отказу от унылого стандарта и в жизни, и в литературе. Молодой человек стал героем целого тематического и стилевого направления в прозе 60-х годов, получившего название "молодежная проза", где главными героями были герои-бунтари, протестующие против мелочной регламентации во всем, включая стандартный образ жизни, вкусы, привычки. Формой выражения этого протеста становился вызывающий внешний вид ("стиляги"), увлечение западной музыкой, разрыв с родителями, скептическое отношение к идейным и нравственным ценностям старшего поколения, доходящее до полного отрицания моральных ценностей. Появление подобных типажей дало основание зарубежным критикам, внимательно следившим за "молодежной прозой", заговорить о возрождении в литературе "оттепели" темы "лишнего человека". Важнейшая примета стиля "молодежной прозы" - исповедальность.

Писатели широко использовали внутренние монологи, поток сознания, форму повествования от первого лица, при которой нередко сливались внутренний мир автора и его героя. Повышенное внимание к мыслям, чувствам молодого человека, к характерным для этого возраста проблемам определило специфику конфликтов произведений "молодежной прозы". Первые столкновения со сложными реалиями "взрослой" жизни и неминуемые разочарования, попытки понять себя, обрести свое место в жизни, найти дело по душе, отношения с родными и друзьями, счастье и горечь первой любви - обо всем этом с подкупающей искренностью поведали книги молодых писателей. Для молодых писателей было характерно полемически заостренное внимание к литературной технике, к тому, как дойти до читателя, заставить его поверить и сопереживать героям. Произведения "молодежной прозы" породили широкую волну дискуссий. Предметом обсуждения был и открытый молодыми писателями тип характера, и созданный ими стиль.

Особенно критика рассуждала о традициях западной литературы, на которые опирались авторы. Отмечались манера говорить об одних и тех же событиях устами разных героев "под Фолкнера", подражание короткой фразе, упрощенным диалогам и аскетической предметности Хемингуэя, введение в текст документов "под Дос-Пассоса". Наконец, сам тип юного героя выводился из произведений Сэлинджера. "Всепроникающий лиризм" молодых авторов объясняли тем, что многие из них "очень внимательно читали Бунина". Вывод о крайне подражательности вряд ли обоснован по отношению к "молодежной прозе". Однако, в первую очередь, нам важно отметить показательный для литературы "оттепели" факт учебы у крупнейших зарубежных и русских писателей, имена которых длительное время находились под запретом.

В годы "оттепели" начинался процесс восстановления разорванных литературных связей и традиций. Впервые после революции на родине вышло собрание сочинений И. Бунина с предисловием А. Твардовского.

В свет вышли роман М. Булгакова "Мастер и Маргарита" и ряд произведений А. Платонова. В новом выпуске статей и писем Горького были восстановлены имена его адресатов: Бунин, Бальмонт, Бабель, Пильняк, Зощенко, Зазубрин, Булгаков, Артем Веселый. Восстанавливалось доброе имя невинно пострадавших в годы культа писателей, вновь издавались их произведения. Включение в литературный процесс книг больших художников, несомненно, оказало влияние на уровень мастерства молодых писателей.

Они стали более активно обращаться к вечным темам и проблемам, к героям философского склада, к приемам условности. Целые стилевые течения как, например, лирическая проза и уже упоминавшаяся "молодежная" проза, развивались в русле лучших традиций предшественников. "Оттепель" отнюдь не была устойчивым и последовательным явлением. Демократизация в литературе сочеталась с периодическими "проработками" писателей.

Так, критике подвергались и целые литературные течения: социально-аналитическая проза "Нового мира", заставившая говорить о возрождении традиций критического реализма в послевоенной литературе, "молодежная проза" "Юности", созданные молодыми писателями-фронтовиками книги, которые несли народный взгляд на войну (так называемую "окопную правду"). Однако стоит отметить, что в результате многочисленных творческих дискуссий 1960-х годов в противовес официальной точке зрения о целостном творческом методе советской литературы сформировалось представление о существовании различных эстетических школ и литературных направлений, о сложности и реальном многообразии литературного процесса.

Возникает пост-модернизм, соц-арт.

Направление: городская проза-посттрифоновская проза, деревенская проза,

«Новая драма»

Бытовая проза/городская/литература нравственных исканий. Трифонов. Маканин. Петрушевская.

Человек в центре бытия. Критический реализм – исследование детерминированности человека в условиях обыкновенной жизни. Любимый жанр – психологическая повесть, психологическая драма. Чеховская драма – в жизни ничего не происходит. Быт определяет нашу совесть. Главный вопрос – иду ли я на компромисс? Внутреннее разрушение, которое Маканин довел до максимума.Т радиции реализма 19 века, но теперь – критический – реабилитация быта. Традиции Чехова: драма жизни в том, что ничего не происходит.

Городская проза

На определенном этапе развития литературы 60-70-х годов возникло явление, получившее название «городская проза». Термин этот нашел распространение с появлением в печати повестей и романов Ю. Трифонова. Характерные фигуры – Трифонов, Битов, Маканин, Ким, Киреев, Орлов и некоторые другие.

Черты:

В них просматривается определенная прикрепленность героев к городу.

В них заметно усиливается наполненность бытом, «обволакивающим» человека, обступающим его, нередко цепко держащим его в своих «объятиях».

Городская проза особенно чутка к проблемам общественной морали и нравственных проблем. Мещанство.

Углубленный психологизм (исследование сложной духовной жизни человека), опирающийся на традиции русской классики, в особенности «городских» романов Ф. М. Достоевского.

Часто обращается к важным интеллектуальным, идейно-философским проблемам времени и стремится подняться от быта к бытию.

Часто исследует интеллигентский слой населения города, но, как правило, ее внимание приковывает отнюдь не Исключительный, а «средний», обычный персонаж этого круга, и изображается он в обстановке будничности, обыденности, а иногда - тонущим в «трясине повседневности».

Ю.В. Трифонов (1925-81) считается одним из виднейших мастеров «городской» прозы (идейно-художественное направление). Это скорее тематическое обозначение.

Городская - социально-бытовая, нравоописательная. Вначале это почти промежуточное обозначение. Трифонов превратил этот термин в идейно-содержательный, его интересует определенный социальный тип – городское мещанство. Мещанство – не сословие, как в 19 в., а нравственное явление. Большинство героев Трифонова – люди интеллектуального труда или принадлежащие к слою интеллигенции (филологи, переводчики, драматурги, актрисы, инженеры, историки). В основном гуманитарии. Показывает, что подавляющее большинство лишено черт интеллигенции Горького и Чехова. Они стремятся к личному комфорту, неглубоки, поверхностны, мелочны.

Цикл «московских повестей »: «Обмен», «Другая жизнь», «Предварительные итоги», «Дом на набережной».

Герои средних лет, среднего достатка. Очень остро и зло рассматривает мир интеллигенции. Основное испытание для современного человека – быт, война с бытом. Многие нравственно погибли в этой войне. Пишет об этом статью. Трифонов интересуется любыми моментами жизни, в т.ч. бытовыми (экзамен). Рассматривает само течение жизни; пытается показать «маленькие» душевные переживания (волнение перед экзаменом). Люди очень ответственно переживают происходящее.

Сквозные элементы: человек в контексте истории, герой времени. В поздних произведениях – счет истории, история семьи. Разочарование в людях 1970-х гг., не похожих на идеал. Рефлексия по поводу истории очень важна и по-разному представлена (герои – драматурги/историки, научные работники). Тема истории и исторических сюжетов. Взгляд сквозь призму времени, категория времени очень многослойна. Главная тема – как кардинально меняется человек в течение жизни. Человек проживает несколько жизней, и изменения необратимы.

Мир сквозь призму восприятия главного героя, которое часто заведомо необъективно, искажает происходящее. Призма – кривое зеркало («Жизнь Клима Самгина»). Искусство художественной детали (Чехов).

Под влиянием старшего поколения (Трифонов, Битов) появляется в городской прозе «поколение сорокалетних» (термин критика Бондаренко). Яркие представители – Владимир Маканин, Руслан Киреев, Анатолий Ким, Владимир Орлов.

Неформальным лидером «сорокалетних» считается Владимир Маканин . Он одним из первых стал изображать 1970-е годы не как эпоху развитого социализма, а как эпоху застоя. «Сорокалетние» предприняли художественное исследование «застоя». Маканина интересует тип так называемого «срединного человека». Срединный человек Маканина – это человек обстановки . Поведение его – чуткий индикатор социальной ситуации . Персонаж как бы копирует окружающую среду. Была эпоха оттепели – и персонаж повторял общие лозунги с искренней радостью. Тоталитарные времена пришли – и персонаж незаметно, исподволь впитал в себя новые принципы. Отличительная черта героя Маканина – его социально-ролевая определённость (человек несамостоятелен в своём выборе), что зачастую отражают уже заглавия. Одно из них – «Человек свиты». Характерная фигура советского общества того периода, добровольный холоп. Он постоянно трётся возле начальства, готов услужить вплоть до ношения чемоданов. Холопство вызывает у персонажа радость и удовольствие, потому что человек считает себя приближенным к начальству, ему это очень нравится и льстит. Когда начальник отдаляет героя от себя, это настоящая трагедия для нравственного раба.

Другой тип Маканина – «гражданин убегающий», лишённый ответственности за свои поступки . Герой в каждом новом городе заводит новую женщину и живёт на её счёт до тех пор, пока не должен родиться ребёнок. По всей стране он убегает от своих жён, детей, ответственности, в конечном счёте – от того лучшего, что было в нём заложено природой. Обращает на себя внимание и рассказ «Антилидер». Речь о характерном для брежневской эпохи типе человека с отрицательно направленной энергией . Многое в обществе задушено, сковано, и в человеке накипает энергия протеста, чтобы однажды вспыхнуть на низменном, склочном уровне.

Однако в 1970-е годы всё больше стало появляться в жизни людей, о каждом из которых можно было сказать, что он «никакой». Творческая манера Маканина меняется. Он начинает использовать символику и архетипы, чтобы раскрыть господствующие в обществе настроения. Обращается на себя внимание повесть «Один и одна», где поднята несвойственная советскому обществу проблема одиночества. Некоммуникабельность, о которой ещё раньше заговорили писатели Запада, пришла и в СССР. Проблема ставит самого Маканина в тупик, как её преодолеть, он ответа не даёт.

Ещё один архетип – «отставший», человек , который продолжает жить оттепельными мечтами и надеждами, в которых большинство уже разуверилось. В нём видят дурака, непонимающего. Человек искренне желает обществу добра, но он не адекватен действительности.

Символично название «Утрата» : речь об утрате своих корней, которая лишает человека подлинной духовной опоры в жизни. Только когда герой состарился, он вдруг понял, что у него нет никого близкого, так как он сам никогда ничего не предпринял для сближения с другими людьми. Герой осуждает себя и пытается понять, на каком этапе им завладел эгоцентризм. Ему страшно, что на его могилу никто никогда не придёт. Маканин неявно призывает к идеалу соборности.

Деревенская проза

Деревенская проза - направление в русской советской литературе 1960-1980-х годов, связанное с обращением к традиционным ценностям в изображении современной деревенской жизни. Хотя отдельные произведения, критически осмысляющие колхозный опыт, начали появляться уже с начала 1950-х (очерки Валентина Овечкина, Александра Яшина, Ефима Дороша), только к середине 60-х «деревенская проза» достигает такого уровня художественности, чтобы оформиться в особое направление (большое значение имел для этого рассказ Солженицына «Матрёнин двор»). Тогда же возник и сам термин. Полуофициальным органом писателей-деревенщиков был журнал «Наш современник». Начало перестройки ознаменовалось взрывом общественного интереса к новым произведениям наиболее видных из них («Пожар» Распутина, «Печальный детектив» Астафьева, «Всё впереди» Белова), но изменение социально-политической ситуации после падения СССР привело к тому, что центр тяжести в литературе сместился к другим явлениям, и деревенская проза выпала из актуальной литературы

70-е ГОДЫ МОМЕНТ ОТРЕЗВЛЕНИЯ И ПРОЩАНИЯ. Это уже не воспевание, а отпевание русской деревни. У писателей нарастает глубокая тревога. «Что с нами происходит?» - Шукшин. произошли необратимые изменения в самой крестьянской душе. Критика адресуется теперь уже и к самому крестьянину. повести Распутина («Последний срок», «Прощание с Матерой»). Здесь «деревенская проза» выходит на уровень прозы глубоко философской, даже космогонической.

80-е ГОДЫ – МОМЕНТ ОТЧАЯНИЯ. Его причина – утрата иллюзий. Все утопии обрушились, и деревенская проза в начале 80-х приобретает тон АПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ. «Пожар» Распутина, «Печальный детектив» и «Людочка» Астафьева, роман Белова «Все впереди».

Трифонов

Он предлагает читателю понять, решить, видеть. Сознательно передает читателю свое право оценивать жизнь и людей. Свою задачу писатель видит в максимально глубоком, психологически убедительном воссоздании характера сложного человека и запутанных, не проясненных обстоятельств его жизни.

Голос автора звучит, открыто только однажды: в прологе повести, задавая историческую дистанцию; после вступления все события приобретают внутреннюю историческую завершенность. Живая равноценность разных слоев времени в повести очевидна; ни один из слоев не дан абстрактно, намеком, он развернут пластически; каждое время в повести имеет свой образ, свой запах и цвет.

В «Доме на набережной» Трифонов сочетает и разные голоса в повествовании. Большая часть повести написана от третьего лица, но в бесстрастное протокольное исследование глебовской психологии вплетается внутренний голос Глебова, его оценки, его размышления. Более того: как точно отмечает А.Демидов, Трифонов «вступает с героем в особый лирический контакт». Какова же цель этого контакта? Осудить Глебова - слишком простая задача. Трифонов ставит своей целью исследование психологии и жизненной концепции Глебова, что и потребовало столь тщательного проникновения в микромир героя. Трифонов следует за своим героем как тень его сознания, погружаясь во все закоулки самообмана, воссоздает героя изнутри его самого.

«...Один из излюбленных мною приемов – он даже стал, пожалуй, слишком часто повторяться – это голос автора, который как бы вплетается во внутренний монолог героя», – о признавался Ю. Трифонов.

«...Образ автора, неоднократно появляющийся в предыстории повести, полностью отсутствует при развертывании ее центральной коллизии. Но в самых острых, кульминационных сценах редуцируется, почти совсем заглушается даже и самый голос автора, который достаточно отчетливо звучит в остальном повествовании». В. Кожеинов подчеркивает именно то, что Трифонов не корректирует голос Глебова, его оценки происходящего: «Голос автора существует здесь, в конце концов, как бы только для того, чтобы со всей полнотой воплотить позицию Глебова и донести его слова и интонации. Так именно и только Глебов создает образ Красниковой. И этот малоприятный образ никак не корректируется голосом автора. Неизбежно получается так, что голос автора в той или иной степени солидаризируется здесь голосом Глебова».

В лирических отступлениях звучит голос некого лирического «я», в котором Кожеинов видит образ автора. Но это лишь один из голосов повествования, по которому нельзя судить исчерпывающе об авторской позиции по отношению к событиям, и тем более, к самому себе в прошлом. В этих отступлениях прочитываются некоторые автобиографические детали (переезд из большого дома на заставу, потеря отца и т.д.). Однако Трифонов специально отделяет этот лирический голос от голоса автора - повествователя.

В. Кожеинов упрекает Трифонова в том, что «голос автора не осмелился, если можно так выразиться, откровенно выступить рядом с голосом Глебова в кульминационных сценах. Он предпочел устраниться вообще. И это принизило общий смысл повести. Но все наоборот.

История преуспевающего критика Глебова, не вступившегося когда-то за своего учителя-профессора, стала в романе историей психологического самооправдания предательства. В отличие от героя, автор отказывался оправдывать предательство жестокими историческими обстоятельствами 1930-1940-х годов.

В «Доме на набережной» Трифонов обращается, как свидетель к памяти своего поколения, которую хочет перечеркнуть Глебов («жизнь, которой не было»). И позиция Трифонова выражена, в конечном счете, через художественную память, стремящуюся к социально-историческому познанию личности и общества, кровно связанных временем и местом.

Шукшин

1. Изображаемое пропускается через сознание героя, ему предоставлено право самовыражения. Авторское сознание проявляется в соотношении повествовательного монолога и диалога, в смене точек зрения, которые даются как равноправные. Автор становится структурно-организующим центром произведения, от которого зависит не только выбор персонажей, но и на соотношение разных точек зрения на реальность.

2. Сопряжение читательской функции с эстетическим и этическим авторским идеалом в прозе Шукшина осуществляется с помощью обобщенного образа повествователя-рассказчика. Отсутствие в его образе намека на узко социальную характерность, наличие в нем общенародной основы, заключающей критерии массовой народной жизни предполагают расширение узкой в каждом отдельном случае, небольшой «своей» аудитории до размеров общенациональной в контексте общего повествования о современности.

3.Взаимодействие авторского сознания с субъектами повествования основано в рассказах Шукшина на едином принципе: нет как будто ни временной, ни пространственной отстраненности автора, отсутствует дистанция между миром и рассказом о нем. Образом писателя-рассказчика, который создает Шукшин, устраняется дистанция между читателем и изображаемым миром: читатель оказывается погруженным в описываемый мир, а повествователь - причастным не только к художественной, но и к жизненной реальности. Живая разговорная речь, диалогическая структура повествования, особый тип отношений героя и рассказчика строят модель художественного мира в особой - открытой в реальную действительность -структуре. Возникает объективный образ мира, заданный, с одной стороны, диалогическими отношениями автора и персонажей, с другой, - автора и читателя, т.е. особой структурой текста, особым - шукшинским - метатекстом.

роль рассказчика как посредника между автором и читателем в рассказах В.М. Шукшина.

В произведениях писателей-деревенщиков была замечена не только новизна «образа автора», но и необычность связанного с ним «образа читателя», что объясняется существенными изменениями в социокультурной атмосфере времени. Оценка новых взаимоотношений автора и читателя позволила обнаружить новое художественное мироощущение уже в ранних рассказах В.М. Шукшина.

Отмечая усложнение художественных взглядов писателя, можно говорить об изменении соотношения автора и героя, автора и читателя. Шукшин стремится отыскать читателя-собеседника.

Характерно, что в качестве названия рассказа В.М. Шукшин использует «слово героя» («Срезал»), его имя или прозвище («Алеша Бесконвойный», «Чудик», «Сураз»), тем самым акцентируя внимание на характеристиках или оценках главного героя, сделанных окружающими или самим героем. Выделение главной, центрообразующей доминанты ведет читателя в сторону той или иной авторской оценки явлений, событий. Рассказы с подобным названием свидетельствуют о полном освобождении их от канона сюжета, поскольку возобладало «слово героя», происходит самораскрытие персонажей, и писатель дает полный простор их внутреннему движению. В.М. Шукшин мастерски строит повествование: слово от автора звучит то в унисон со словом персонажа, то полемизирует с ним. Голос автора, несомненно, богаче, тверже, уверенней, чем голос его героя или рассказчика («Чудик», «Сураз», «Срезал»).

Рассматривая художественное произведение как смысловое единство, необходимо признать организующим центром автора, его образ и позицию. Шукшинский текст, направленный на изображение мучительной рефлексии и саморефлексии субъекта сознания, по поводу создаваемого текста, можно назвать метатекстом , т.к. границы текста и реальности становятся подвижными . Особенностью этого метатекста является глубинный и истинный демократизм: равноправные диалогические отношения автора и героя, автора и повествователя, автора и читателя. Осуществленная коммуникация всех участников диалога как основа

Русская литература классического периода дала миру множество имён гениальных писателей. После революции 1917 года в стране всё кардинально изменилось, в том числе и в сфере искусств . Но, несмотря на цензуру и жёсткие рамки, русские авторы и в это период создали ряд талантливых произведений.

Сразу по окончании революции преемственность литературной жизни России не прерывалась. Определённое время ещё была дозволена значительная вольность в жанрах, формах и содержании книг . Существовало множество литературных направлений, часто приходящих с Запада.

Но когда власть в рабоче-крестьянском государстве разобралась с политическими и экономическими вопросами, дело дошло и до культурной сферы. Новая советская литература должна была соответствовать ряду требований, первейшим из которых являлась идейная направленность .

Главным, а точнее сказать единственным, направлением во всех отраслях искусства был объявлен соцреализм — художественный метод, который использовался для эстетического выражения социалистического видения мира.

Отношение писателей к такой подчинённости государственному аппарату была различна — от единодушия с властью и полного приятия нового порядка до умеренной оппозиции в завуалированной форме (открытый протест угрожал жизни писателя).

Связь с традициями отечественного и западного классического искусства была потеряна , национальная специфика и колорит сводились практически к нулю. Классовый подход, максимальный реализм в изображении достижений советской власти, воспевания индустриальных свершений стали основными мотивами в литературе.

По сути, всё искусство было не просто подчинено государству, оно выполняло социальный заказ властей. То есть издавались лишь те, кто максимально неукоснительно следовал государственной линии. А это зачастую было несовместимо с честным и творческим характером деятельности писателей.

Но стоит отметить, что талантливый писатель находил возможность максимально незаметно обойти идейные преграды и вывести в свет действительно стоящие произведения , минимально деформируя их в соответствии с цензурой.

Несмотря на жёсткий прессинг государства и наличие множества бездарных писак, чьи книги печатались только благодаря правильной идейной выверенности, были и по-настоящему талантливые авторы, которые, несмотря на все опасности осмеливались писать действительно качественные произведения:

• Михаил Булгаков;
• Дмитрий Мережковский;
• Андрей Платонов;
• Михаил Шолохов;
• Анатолий Рыбаков;
• Александр Солженицын;
• Борис Пастернак и многие другие.

Михаил Стельмах

Это автобиографическое произведения известного украинского советского писателя описывает нелёгкое, но светлое детство автора. Несмотря на крайнюю бедность, мальчик радовался жизни, любовался красотой природы, учился быть добрым и сострадательным к людям.

Михаил Афанасьевич с огромной любовью и нежностью вспоминает своих родителей, дедушку и бабушку. Кроме того, он описывает и замечательных земляков, которые были примерами порядочности и честности для Михаила. Книга наполнена лиризмом и романтикой.

Анатолий Иванов

Книга охватывает значительный отрезок времени. В неё включены события революции 1905 и 1917 годов, Первой, Гражданской и Второй мировой войн. Повествование также идёт и о послевоенных годах, когда страна восстанавливалась после самого разрушительного конфликта ХХ века. Красной нитью в книге проходи мысль, что главное в жизни — это справедливость и за неё всегда нужно бороться .

На нашем сайте вы можете не только ознакомиться с кратким содержанием самых интересных и поучительных книг советских авторов, но и читать их онлайн.