Как складывались отношения горького со сталиным. Сарнов Б. М.: Сталин и писатели. Сталин и Горький. Документы. Горький, русский народ и евреи

Опасная вакансия

Ленин настаивал на отъезде Горького за границу. "Он больше года с поразительным упрямством настаивал, чтобы я уехал из России", - это сказано в очерке Горького о Ленине. Забота о больном? Вероятно, однако есть еще и другой аспект! Крупный писатель - всегда беспокойство для власти. Горький приносил ей немало хлопот своим заступничеством за арестованных интеллигентов, просьбами о помощи деятелям культуры, несвоевременными мыслями. Борис Пастернак писал:

Напрасно в дни великого совета,

Где высшей власти розданы места,

Оставлена вакансия поэта,

Она опасна, если не пуста.

Горький уехал на Капри. Потом вернулся, и встала та же проблема.

Быть может, Сталин решил её по-своему. Сталин обвинил в смерти писателя своего верного холуя Ягоду и врачей. Это почти саморазоблачение перед лицом истории.

Возвращение Горького

Горький вернулся на родину из долгой эмиграции.

Высказывая ранее "несвоевременные мысли", он осуждал террор и жестокость революции и расценивал убийство Урицкого и Володарского как возмездие палачам. Как же он решился вернуться в сталинскую Россию? Кроме ностальгии должны были существовать другие причины. Прежде всего, временное смягчение жестокости режима или по крайней мере уменьшение информационного потока на эту тему. Некоторую роль в возвращении Горького могли играть материальные дела. Основным источником доходов Горького были публикации в России, а в случае продолжения эмиграции эти публикации могли прекратиться. Нажимал на отца и Максим, которого приезжавшие из Москвы гости уговаривали вернуться и сулили подарить автомобиль. Возвращение предполагалось не окончательным, пробным, и лишь через несколько лет пребывания в Москве выяснилось, что путь назад отрезан.

Существовала ещё одна неизвестная и важная деталь, о которой независимо друг от друга, что повышает ее достоверность, рассказывали Юрий Карлович Олеша и Корней Иванович Чуковский: Сталин предложил Горькому, а тот согласился, - соправление. Горький возвращался как соправитель России! И действительно, подчеркнутое уважение к Горькому как к основоположнику новой культуры и литературы, привлечение его к решению кардинальных вопросов, приемы в его особняке создавали реальное поле его власти, которое постепенно сужалось и в конце концов дошло до нуля и даже отрицательной величины - до домашнего ареста, осуществляемого с помощью особо полномочного секретаря Крючкова. Однако на первых порах Сталин очень льстил Горькому. Однажды он был в гостях у писателя. Застолье затянулось за полночь. Выхватив из книжного шкафа книгу Горького, Сталин с сильным грузинским акцентом стал декламировать поэму "Девушка и смерть". Горький сконфузился и попросил: "Не читайте эту ученическую вещь". Однако Сталин упрямо продолжал выразительное чтение. А закончив, написал на книге: "Эта штука сильнее, чем «Фауст» Гете. Любовь побеждает смерть". Перед «чем» он забыл поставить запятую и, кажется, написал «любовь» без мягкого знака. К этой похвале даже во времена культа личности относились без особого доверия: плоскую по мысли вещь Горького нелепо сравнивать с шедевром мировой классики.

Безмерно завышенная оценка поэмы Горького отражала и уровень художественных вкусов Сталина и политические игры вождя с авторитетным писателем, попытку его «купить». И всё же Горький не стал писать очерк о Сталине. Отказался делать это и Михаил Кольцов, по словам Олеши, понимавший, что Сталин этого не простит. Так и оказалось - Кольцов был арестован и погиб. Видимо, Сталин не простил отказа прославить его и Горькому. Пролетарский вождь боялся пролетарского писателя. Фигура Горького становилась неудобной для Сталина, ибо мешала фальсификации истории в пользу Сталина и таила опасность протеста против расширяющейся кампании большого террора. Горький умер накануне 1937-го. Не случайна версия убийства его Ягодой и врачами.

Встречи с интеллигенцией начала 30-х

В начале 30-х годов литературовед Юлиан Григорьевич Оксман оказался в гостях у Горького, когда там был Сталин. Горький, только что приехавший из-за границы, считал нужным проявлять общественную активность и говорил Сталину о необходимости коллективного руководства страной. Оксман понял, что Горькому ничего не будет за эти слова, а ему, Оксману - их свидетелю, - не поздоровится. И в самом деле его посадили.

Общение

Валерий Яковлевич Кирпотин рассказывал.

В доме Горького с писателями Сталин был любезен и обходителен, а с Бухариным суров и груб. Хватая его за бороду, Сталин спрашивал, как он относится к тем или иным вещам, и заставлял произносить угодный ему ответ. Только что была арестована группа близких Бухарину людей: Стеклов и другие. Сталин спросил Бухарина, следует ли их наказывать. Бухарин ответил: "Если они виноваты - следует".

Сталин стал спрашивать сидевших за столом писателей: искренне ли говорит Бухарин. Большинство ответило: конечно, искренне.

Авербах и некоторые другие сказали то, что, очевидно, хотел услышать Сталин: нет, не искренне. Ирония судьбы: именно Авербах и другие угодники позже погибли сами.

Отвергнутая лесть

Сталин не любил откровенной лести. Так, однажды он пресек неумеренное восхваленье со стороны таджикского поэта Абулькасима Лахути.

Гнев Сталина по такому же поводу испытал на себе сибирский писатель Владимир Яковлевич Зазубрин. Сидя за столом вместе со Сталиным, Кирпотиным и другими писателями на приеме у Горького в 32-м году. Зазубрин стал славословить Сталина:

Вы ходите в простых брюках и в простом костюме, у вас оспинки на лице, но при всей вашей скромности и неброскости вы великий человек… и т. д.

Лицо Сталина, по рассказу Кирпотина, сделалось глухо-неприступным: он не принял такую очевидную лесть, которая, к тому же, задевала изъяны его внешности.

В 1938 году Зазубрин не избежал участи многих.

Ориентация в пространстве

Художник, собиравшийся работать над историческим полотном, спросил у Гронского:

Вы присутствовали на квартире Горького при беседах Сталина с писателями. Скажите, пожалуйста, где сидел Сталин во время этих бесед?

Это очень легкий вопрос. Сталин всегда и везде садился лицом к двери. Он не любил сидеть к двери спиной.

Плагиат

Виктор Шкловский рассказывал мне в мае 1971 г. в Переделкино, что афоризм "Писатели - инженеры человеческих душ" был высказан Олешей на встрече писателей со Сталиным в доме Горького. Позже Сталин корректно процитировал эту формулу: "Как метко выразился товарищ Олеша, писатели - инженеры человеческих душ". Вскоре афоризм был приписан Сталину, и он скромно примирился с авторством.

Поручение

Во время Первого съезда писателей Фадеев подошёл к Олеше и сказал:

Приветствие товарищу Сталину хорошо было бы зачитать вам.

Он вас любит.

Олёша согласился.

Клуб писателей

У московских писателей не было клуба, и в начале 30-х годов они попросили Горького помочь им его организовать. Горький передал желание писателей Сталину и получил ответ, что для этого нужно лишь найти подходящее здание. Перебрав все здания рядом с Союзом писателей, Сталин остановился на бывшем особняке графа Олсуфьева, принадлежащем посольству США. "Америка плохо относится к нам, - сказал Сталин. - Заберем этот дом у американцев, отдадим его писателям, а когда Америка изменит свое отношение, мы дадим американцам другое здание".

Судьба РАППа

За неделю до постановления ЦК о роспуске РАППа Сталин встретился с руководством этого объединения писателей. На встрече Сталин сказал, что РАПП должен стать единственным активным проводником политики партии в литературе. РАПП был приподнят, поддержан, возвеличен и утвержден в высоком статусе. Авербах ликовал. Тем не менее через неделю РАПП был распущен. Можно предположить, что за эту неделю Горький и другие противники РАППа оказали на Сталина влияние.

Замечания по докладу

Горький подготовил к I Съезду писателей доклад и передал его для ознакомления Сталину, который вскоре пригласил Горького и в присутствии Гронского высказал замечания: доклад слишком уходит в историю, отвлекается от актуальных проблем настоящего и современных задач писателей, не отражает связь литературы с жизнью.

Горький, независимо - нога на ногу - расположившись на диване, с обидой пробасил:

А вот возьму и откажусь делать доклад. Вот и будет скандал на весь мир.

Сталин примирительно сказал:

Ну что вы, Алексей Максимович, выступайте, как находите нужным.

О ком это?

В очерке "О Ленине" (Воспоминания. Заметки. М., 1930, с. 212) Горький писал по поводу убийства интеллигентов в ходе революции: "Месть и злоба часто действуют по инерции. И, конечно, есть маленькие, психически нездоровые люди с болезненной жаждой наслаждаться страданиями близких". О ком это? Не о Сталине ли? Все характеристики совпадают. Интересно, принял ли Сталин этот пассаж на свой счет? Легко проверить: надо посмотреть, остались ли эти строки в позднейших изданиях.

Похороны Луначарского

Сталин не пришел на похороны Анатолия Васильевича Луначарского (в 1933 году). Он также никак не высказал своего отношения к этой смерти. Несколько лет перед смертью Луначарский был в опале. Маркус Борисович Чарный утверждал, что Горький не выступил с некрологом под влиянием Сталина. На вопрос Розанель, почему Горький не почтил память Луначарского, Мария Александровна, мать Екатерины Пешковой ответила: "Он плачет".

Примечательные штрихи

При том, что Горький часто болел, сообщений о его здоровье не было. В 1936 году, когда он заболел не более, чем обычно, сразу же в печати появились бюллетени. В день смерти Горького воспитательница увезла его внучек - Марфу и Дарью кататься на лодках и долго не отпускала, даже когда дети просились домой. Лишь дождавшись сигнала с берега, она причалила к пристани. Дома дети узнали о смерти дедушки.

Было решено урну с прахом Горького замуровать в Кремлевской стене на Красной площади. Волей Алексея Максимовича было лежать рядом с сыном Максимом, и поэтому Екатерина Пешкова попросила часть праха. Однако ей отказали. Повторилась история с Бехтеревым, прах которого не дали родственникам.

В почетном карауле

Поэт Александр Прокофьев вспоминал: "Умер Горький. Вызвали меня из Ленинграда и прямо в Колонный. Стою в почетном карауле. Напротив Погодин, рядом Федин. Слезы туманят глаза. Вижу:

Федин слезу смахивает, Погодин печально голову понурил, насупился. Вдруг появляется Сталин. Мы все встрепенулись и… зааплодировали".

"Покараульте мои сосиски…"

(рассказ Владимира Полякова)

Было это в 1936 году. Я, никому не известный литератор, очень хотел попасть в Колонный зал на похороны Горького. Попросил Зощенко достать пропуск. Иду по Москве к Колонному залу, и вдруг - продают горячие сосиски в пакетиках. Зачем мне сосиски? Новинка ведь! У меня привычка: покупать новые, даже ненужные вещи. Я купил пакетик с сосисками и довольный вошел в Колонный зал.

Думаю, где-нибудь в гардеробе оставлю. Но у меня пропуск оказался такой - проводят сразу в круглую комнату за сценой. Вижу: за столом сидят Ворошилов, Молотов, Калинин, другие вожди и вокруг много известных писателей. Вскоре меня вызывают по фамилии. Военные надевают мне на руку траурную повязку и ведут на сцену - стоять в почетном карауле. А у меня сосиски, значит, я первому попавшемуся, полуобернувшись, говорю:

Пока я там откараулю, покараульте мои сосиски…

Оборачиваюсь, чтобы передать сосиски в надежные руки.

Человек с трубкой внимательно смотрит на меня…

Не беспокойтесь, ваши сосиски будут в полной сохранности.

Тут меня окружают военные и вместе с другими ведут в почетный караул. Стою - волнуюсь. Откараулив, возвращаюсь. Подходит ко мне военный в больших чинах - с ромбами, отдает честь и рапортует:

Вот сосиски, товарищ Поляков, в полной сохранности.

| |

Его звали Алексей Пешков, но в историю он вошёл под именем Максима Горького. Пролетарский писатель полжизни пробыл за границей, жил в особняках и стоял у истоков «социалистического реализма». Его судьба была полна парадоксов.

Босяк-богач

Горький долгое время подавался советской пропагандой как пролетарский писатель, вышедший «из народа», претерпевавший лишения и нужду. Писатель Бунин, однако, в своих воспоминаниях цитирует словарь Брокгауза и Эфрона: «Горький-Пешков Алексей Максимович. Родился в 1868 году, в среде вполне буржуазной: отец - управляющий большой пароходной конторы; мать - дочь богатого купца-красильщика». Казалось бы, это несущественно, родители писателя умерли рано, а воспитывал его дед, но однозначно то, что Горький довольно быстро стал одним из богатейших людей своего времени, а его финансовое благополучие подпитывалось не одними гонорарами.

Интересно написал о Горьком Корней Чуковский: «Сейчас вспомнил, как Леонид Андреев ругал мне Горького: «Обратите внимание: Горький – пролетарий, а все льнет к богатым – к Морозовым, к Сытину, к (он назвал ряд имен). Я попробовал с ним в Италии ехать в одном поезде – куда тебе! Разорился. Нет никаких сил: путешествует как принц». Поэтесса Зинаида Гиппиус также оставила интересные воспоминания. 18 мая 1918 года, находясь еще в Петрограде, она писала: «Горький скупает за бесценок старинные вещи у «буржуев», умирающих с голоду». Как можно понять, Горький был далеко не чужд материального благополучия, а его биография, созданная уже в советское время, хорошо сфабрикованный миф, который ещё требует подробного и беспристрастного исследования.

Патриот-русофоб

Максим Горький не раз давал повод усомниться в своем патриотизме. В годы разгула «красного террора» он писал: «Жестокость форм революции я объясняю исключительной жестокостью русского народа. Трагедия русской революции разыгрывается в средe «полудиких людей». «Когда в «звeрствe» обвиняют вождей революции - группу наиболeе активной интеллигенции - я рассматриваю это обвинение, как ложь и клевету, неизбeжные в борьбe политических партий или - у людей честных - как добросовeстное заблуждение». «Недавний раб» - замeтил в другом мeстe Горький - стал «самым разнузданным деспотом».

Художник-политик

Главным противоречием жизни Горького было тесное сопряжение его литературной и политической карьеры. У него были непростые отношение как с Лениным, так и со Сталиным. Горький был нужен Сталину не меньше, чем Сталин - Горькому. Сталин обеспечил Горького всем необходимым для жизни, снабжение писателя шло по каналам НКВД, Горький обеспечивал режиму «вождя» легитимность и культурную платформу. 15 ноября 1930 года в газете «Правда» была опубликована статья Максима Горького: «Если враг не сдается – его уничтожают». Горький позволял себе «заигрывать» с советской властью, но не всегда представлял последствия своих поступков. Заголовок этой статьи стал одним из девизов сталинских репрессий. В конце жизни Горький хотел в очередной раз хотел поехать за границу, но отпустить его Сталин не мог: боялся, что пролетарский писатель не вернется. «Вождь народов» разумно полагал, что Горький за границей мог представлять опасность для советского режима. Он был непредсказуемым и слишком много знал.

Большевик, не принявший революцию

Горький долгое время позиционировался как яростный революционер, большевик, вставший у руля культурного революционного процесса, однако сразу после октябрьского переворота со страниц социал-демократической газеты «Новая жизнь» Горький яростно набрасывался на большевиков: «Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чем свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия». Борис Зайцев вспоминал, что однажды Горький сказал ему: «Дело, знаете ли, простое. Коммунистов горсточка. А крестьян миллионы… миллионы!.. Кого больше, те и вырежут. Предрешено. Коммунистов вырежут». Не вырезали, револьверы нашлись и у них, а Максим Горький, так негативно отзывавшийся о большевиках и коммунистах, стал трибуном нового режима.

Крестный отец-безбожник

Отношения Горького с религией нельзя назвать простыми. Горькому было свойственно духовное искательство, в молодости он даже ходил по монастырям, общался с священниками, встречался с Иоанном Кронштадским, стал крестным отцом брата Якова Свердлова Зиновия. Горький и Толстой обеспечили финансово эмиграцию на Запад христиан-молокан, но религиозным человеком Горький так и не стал. В 1929 году, на открытии Второго Всесоюзного съезда воинствующих безбожников, писатель сказал, что «в той любви, которую проповедуют церковники, христиане, - огромнейшее количество ненависти к человеку». Максим Горький был одним из тех, кто подписал письмо с просьбой уничтожить храм Христа Спасителя. Что-что, а христианское смирение было Горькому чуждо. Ещё в 1917 году в «Несвоевременных мыслях» он писал: «Я никогда ни в чём и не перед кем не каялся, ибо к этому питаю органическое отвращение. Да и не в чем мне каяться».

Друг Ягоды, гомофоб

Горький был очень нетолерантен по отношению к гомосексуалистам. Он открыто выступал против них со страниц газеты «Правда» и «Известия». 23 мая 1934 года он называет гомосексуализм «социально преступным и наказуемым» и говорит, что «уже сложилась саркастическая поговорка: «Уничтожьте гомосексуализм - фашизм исчезнет!». Тем не менее, в ближайшее окружение Горького входили в том числе и гомосексуалисты. Если не касаться творческой среды, в которой гомосексуализм был явлением если не обычным, то распространенным (Эйзенштейн, Мейерхольд), можно сказать о зампреде ОГПУ Генрихе Ягоде, с которым Горький тесно общался. Ягода писал Сталину докладные записки о том, что «педерасты развернули вербовку среди красноармейцев, краснофлотцев и отдельных вузовцев», при этом сам был не чужд осуждаемому явлению, устраивал на своей даче оргии, а после его ареста среди вещей бывшего зампреда ОГПУ был обнаружен фаллоимитатор.

Защитник писателей-сталинский трибун

Вклад Горького в организацию литературного процесса в стране невозможно отрицать. Он издавал журналы, основывал издательства, проектом Горького был Литературный институт. Именно на квартире Горького, в особняке Рябушинского был придуман термин «социалистический реализм», в русле которого долгие развивалась советская литература. Горький также возглавлял издательство «Всемирная литература» и выполнял роль своеобразного культурного «окна в Европу» для советских читателей. При всех этих несомненных заслугах Горького, нельзя также не отметить его негативной роли в деле оправдания репрессий сталинского режима. Он был редактором объемной книги «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина», изданной в 1934 году. В ней Горький открыто не скупится на похвалы «...это отлично удавшийся опыт массового превращения бывших врагов пролетариата... в квалифицированных сотрудников рабочего класса и даже в энтузиастов государственно-необходимого труда... Принятая Государственным политуправлением исправительно-трудовая политика... еще раз блестяще оправдала себя». Кроме того, Горький одним своим присутствием на советском литературном Олимпе оправдывал проводимую Сталиным репрессивную политику. Он был всемирно известным писателем, к которому прислушивались и которому верили.

В ГОСТЯХ У МАКСИМА ГОРЬКОГО

Впервые И.В. Сталин встретился с Горьким, так же, как и с Лениным, в 1907 году на V, Лондонском съезде РСДРП (б). Весьма противоречивым было отношение «Буревестника революции» к Великому Октябрю. С одной стороны, резкая критика взятого Лениным курса на социалистическую революцию, идейные заблуждения («Несвоевременные мысли», 1918), резкий протест против суда над эсерами в 1922 году, а с другой - замечательный очерк «В.И. Ленин», вошедший в сокровищницу мировой литературы…

Проведя за границей 10 лет (1921–1931), он вернулся по приглашению И.В. Сталина в Советский Союз, где увидел такие грандиозные перемены, что безоговорочно принял новый строй.

В СССР имя и творчество А.М. Горького было окружено величайшим уважением и любовью, сам же писатель пользовался до конца своих дней огромным авторитетом и признанием. Несмотря на политическую неустойчивость А.М. Горького, его былой антибольшевизм и личные связи с лидерами оппозиции, именно И.В.Сталин в 1932 году на заседании юбилейной комиссии по чествованию гениального пролетарского писателя выступил с предложением присвоить Нижнему Новгороду и области имя Горького, переименовать в Москве Тверскую улицу в улицу Горького, дать писателю орден Ленина, присвоить его имя Художественному театру. Такой чести при жизни не удостаивался ни один писатель в истории человечества…

Демократизм Сталина

И.В.Сталин любил на квартире у А.М. Горького встречаться с писателями в неформальной обстановке. Вот как описывает одну из таких встреч писатель Корнелий Зелинский: «Сталин - человек среднего роста, не очень плотный и отнюдь не военно-монументальный, как его изображают в гипсовых бюстах. Это ещё вполне крепкий человек, почти без седины; волосы чуть начинают сереть на висках, но ещё тёмные и густые. Когда Сталин говорит, он играет перламутровым перочинным ножичком, висящим на часовой цепочке под френчем. Сталин, что никак не передано в его изображениях, очень подвижен.

Сталин поражает своей боевой снаряжённостью. Чуть что, он тотчас ловит мысль, могущую оспорить или пересечь его мысль, и парирует её. Он очень чуток к возражениям и вообще странно внимателен ко всему, что говорится вокруг него. Кажется, он не слушает или забыл. Нет, он всё поймал на радиостанцию своего мозга, работающую на всех волнах. Ответ готов тотчас, в лоб, напрямик. Да или нет. Он всегда готов к бою. Сталин говорит очень спокойно, медленно, уверенно, иногда повторяя фразы. Он говорит с лёгким грузинским акцентом. Сталин почти не жестикулирует. Сгибая руку в локте, он только слегка поворачивает ладонь ребром то в одну, то в другую сторону, как бы направляя словесный поток. Иногда он поворачивается корпусом в сторону подающего реплику. Его ирония довольно тонка. Сейчас это не тот Сталин, который был в начале вечера, Сталин, прыскающий под стол, давящийся смехом и готовый смеяться. Сейчас его улыбка чуть уловима под усами. Иронические замечания отдают металлом. В них нет ничего добродушного. Сталин стоит прочно, по-военному».

Именно на этой встрече с 50-ю советскими писателями, состоявшейся на квартире у Горького в доме на Малой Никитской 26 октября 1932 года И.В. Сталин уважительно назвал писателей «инженерами человеческих душ». Подробная запись-свидетельство К. Зелинского о той многочасовой встрече опровергает позднейшие домыслы антисталинистов, отказывающие И.В.Сталину в авторстве этого афоризма и бездоказательно и произвольно приписывающие его почему-то Юрию Олеше… Речь И.В.Сталина была выслушана с большим вниманием. Вождь говорил о намерении создать Союз писателей СССР, о творческих задачах, которые будут стоять перед этим союзом, о его материальной базе. Говоря о методе соцреализма, И.В.Сталин сказал: «Художник должен правдиво показать жизнь. А если он будет правдиво показывать нашу жизнь, то в ней он не может не заметить, не показать того, что ведёт её к социализму. Это и будет социалистический реализм». Говоря о творческих задачах, он обратил внимание писателей на вопрос о пьесах: «… пьесы нам сейчас нужнее всего. Пьеса доходчивей. Наш рабочий занят. Он восемь часов на заводе. Дома у него семья, дети. Где ему сесть за толстый роман? Пьесы сейчас - тот вид искусства, который нам нужнее всего. Пьесу рабочий легко просмотрит. Через пьесы легко сделать наши идеи народными, пустить их в народ». Говоря о материальной базе будущего писательского союза, И.В.Сталин информировал писателей, что будет построен в Москве Литературный институт («Вашего имени, Алексей Максимович»), писательский городок с гостиницей, столовой, библиотекой…

На этой встрече выступили А.М. Горький (председательстующий), И. Гронский, Л. Авербах, Л. Сейфуллина, В. Иванов, М. Кольцов, Г. Никифоров, Л. Никулин и другие. По воспоминаниям заведующего сектором художественной литературы отдела ЦК ВКП(б) В. Кирпотина, присутствовавшего на этом вечере, бестактно повёл себя сибирский писатель Владимир Зазубрин, который стал откровенно славословить И.В.Сталина: «Вы ходите в простых брюках и в простом костюме, у вас рябина на лице, но при вашей скромности и неброскости вы великий человек». То же отражает в своих записях К.Зелинский, характеризуя выступление В. Зазубрина, как «очень странное». Зазубрин сказал, что у И.В. Сталина не было никакого рефлекса на величие: «Когда академик Иван Павлов в Риме на конгрессе сидел рядом с Муссолини, он заметил о его подбородке: вот условный рефлекс на величие». Затем пошло сравнение И.В. Сталина с Муссолини и предостережение тем, кто хочет рисовать И.В. Сталина, как и других членов Политбюро, «как членов царской фамилии, с поднятыми плечами»…

По рассказу В. Кирпотина, лицо И.В. Сталина сделалось непроницаемым: такую очевидную «лесть», к тому же задевающую изъяны его внешности, он не принял. К.Зелинский пишет: «Трудно было придумать что-то более бестактное, чем сравнение большевистского лидера с главой итальянских фашистов. И.В. Сталина это задело, он сидел насупившись. Павленко сказал мне шёпотом: «Вот и позови нашего брата. Бред!».

Ещё один неприятный инцидент произошёл во время ужина у А.М. Горького в тот же день. Поэт В. Луговской стал произносить пышный тост «за здоровье товарища Сталина». Вождь не принял и этой откровенной лести: сидел с каменным лицом. Увидев его реакцию, поэт осёкся. «И вдруг изрядно охмелевший Г. Никифоров встал и закричал на весь зал - воистину, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке: «Надоело! Миллион сто сорок семь тысяч раз пили за здоровье товарища Сталина! Небось, ему это даже надоело слышать… И.В. Сталин тоже поднимается. Он протягивает через стол руку Никифорову, пожимает его концы пальцев: «Спасибо, Никифоров, правильно. Надоело это уже».

(И это не была поза. И.В.Сталин действительно нередко уставал от собственного обожествления. И он не раз давал отпор подхалимам и льстецам: так, известно, что однажды он резко пресёк неумеренное восхваление со стороны таджикского поэта А. Лахути-Л.Б.).

А в основном эта первая встреча, как и последующие регулярные неформальные встречи «у Горького», прошла в непринуждённом общении писателей с И.В.Сталиным. В перерыве и в спор вступали с ним, и закидывали вопросами, а во время ужина - вместе пели песни и решали «проклятые» вопросы быта…

Вождь и «инженеры человеческих душ».

Как-то А.М. Горький решил помирить двух писателей, руководителей РАППА, - А.Фадеева и Л. Авербаха. Писатель В.Тендряков в журнале «Знамя» (№ 3 за 1988 год) приводит такой эпизод: «Когда-то близкие товарищи, они теперь друг с другом не разговаривали… В дело вмешался самый почётный гость Горького - Сталин. Он подозвал к себе Фадеева и Авербаха и предложил кончить ссору, протянуть руки друг другу. В такой просьбе вождю не отказывают. Фадеев шагнул к Авербаху и протянул ему руку. А тот свою убрал за спину. Рука Фадеева повисла в воздухе. Сталин попал в неловкое положение, но быстро нашёлся, заявив, что у Фадеева совсем нет характера. Зато он есть у Авербаха. Он может постоять за себя».

Если вождь и раньше относился к Авербаху (который состоял в родственных связях с семьями Я. Свердлова и Г. Ягоды - Л.Б.) с раздражением, то теперь он его просто возненавидел. Но, несмотря на свои личные антипатии, И.В. Сталин продолжает терпеливо убеждать лидеров РАППА в их неправоте, даже проводит специальное заседание Политбюро ЦК ВКП(б), где со стороны РАППА выступал Киршон около 15 раз, Афиногенов - 4 раза, сам же И.В. Сталин - 10–15 раз.

Кстати, о В. Киршоне. В 30-е годы у всех писателей на слуху был случай, связанный с посещением театра И.В.Сталиным и его соратниками на спектакль «Хлеб» по пьесе В. Киршона. На следующий день, И.В.Сталин был у Максима Горького, где оказался и В.Киршон. Писатель подошёл к вождю и при всех громко поинтересовался его мнением о спектакле «Хлеб».

И.В. Сталин ответил: «Не помню такого спектакля». В.Киршон напомнил, что накануне Иосиф Виссарионович смотрел спектакль «Хлеб» и что он, Киршон, как автор этой пьесы, хотел бы знать о впечатлении И.В.Сталина. Вождь вновь повторил, что не помнит: «В 13 лет я смотрел спектакль Шиллера «Коварство и любовь» - помню. А вот спектакль «Хлеб» не помню».

Исаак Бабель рассказывал, что, страстно желая встретиться с И.В.Сталиным, он попросил А.М. Горького помочь ему в этом. Тот устроил такую встречу, пригласив И. Бабеля в тот день, когда на чашку чая пришли к нему И.В.Сталин и Г.Ягода. И.Бабель рассказывал: «Я вспомнил встречу с Шаляпиным в Италии. Шаляпин после выступления вытирал с огромного, прекрасного и уже постаревшего лица грим. Я у него спросил: «Не хотите ли вернуться в Россию?». А он мне ответил: «Большевики отняли у меня дом и автомобиль. Что мне делать в России?»

И.В.Сталин слушал молча, а тут начал шумно размешивать сахар в стакане, ложечка так и зазвенела о стекло. И сказал И.В. Сталин: «Мы, большевики, строим дома, наш автозавод начал выпускать автомобили. А Шаляпин всё равно гордость и голос народа». И я понял, что провалился»…

Иван Гронский являлся доверенным лицом Сталина по литературной части. Как-то художник, собиравшийся работать над картиной «Сталин в гостях у Горького», поинтересовался у И.Гронского, где обычно сидел И.В.Сталин при беседах с писателями. И.Гронский ответил, что как профессиональный революционер и опытный конспиратор, И.В.Сталин никогда не садился спиной к двери, но всегда и повсюду сидел к двери лицом.

И ещё И.Гронский вспоминает, как в его присутствии И.В.Сталин высказывал Максиму Горькому свои замечания по поводу переданного ему для ознакомления доклада Алексея Максимовича на первом съезде писателей.

И.В. Сталин сетовал, что доклад слишком уходит в историю, отвлекает от актуальных проблем и современных задач писателей, не отражает связь литературы с жизнью. А.М. Горький удобно расположившись на диване, с обидой в голосе, пробасил: «А вот возьму и откажусь делать доклад. Вот и будет скандал на весь мир». И.В.Сталин примирительно произнёс. «Ну что вы, Алексей Максимович, выступайте, как находите нужным».

Первый съезд, «горьковский».

Большой доклад А.М. Горького, открывшего Первый Всесоюзный съезд советских писателей 17 августа 1934 года, был посвящён проблемам советской литературы в контексте истории человечества. «Союз писателей, - говорил в день открытия съезда Максим Горький, - создаётся не для того, что только физически объединить художников слова, но чтобы профессиональное объединение позволило им понять силу, определить с возможной ясностью разнообразие направлений её творчества, её целевые установки и гармонически соединить все цели в том единстве, которое руководит всею трудотворческой энергией страны.

А трудотворческая энергия страны - вон она, на выставке, развёрнутой в фойе Дома союзов - представлявшей литературу Нового Мира, литературу невиданного в истории созидательного энтузиазма раскрепощённых масс, - «Егор Булычёв и другие», «Жизнь Клима Самгина», «Достигаев и другие» М. Горького, «Поднятая целина» и новые главы «Тихого Дона» М. Шолохова, «Пётр Первый» А. Толстого, «Энергия» Ф. Гладкова, «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Утро» И. Микитенко, «Рабы» С. Айни, «Гидроцентраль» М. Шагинян, «Арсен из Марабды» М. Джавахишвили, «Альбатрос» С. Сейфуллина, «День второй» И. Эренбурга, «Похищение Европы» К. Федина, «Время, вперёд!» В. Катаева, «Скутаревский» Л. Леонова, «Кара-Бугаз» и «Колхида» К. Паустовского, проза Ю.Тынянова, Б. Кербабаева, А. Весёлого, М. Булгакова, М. Зощенко, Ю. Олеши, И. Бабеля, В. Вересаева, Арк. Гайдара, стихи Н. Асеева, Г. Цадасы, П. Тычины, С. Вургуна, И. Сельвинского, А. Барто, Т. Табидзе, А. Безыменского, В. Сосюры, С. Стальского, Е. Чаренца, А. Лахути, К. Чуковского, В. Луговского и многих других литераторов - мастеров художественного слова.

Одним из главных принципов литературного творчества был провозглашён гуманизм, была разработана и принята программа развития многонациональной советской литературы в условиях ускоренного социалистического строительства. В дискуссиях принимали активное участие и зарубежные литераторы.

Уже прошёл год, как к власти в Германии пришёл Гитлер, и в этой стране набирал звериную силу оголтелый фашизм. Поэтому понятно, что антифашистская тема заняла своё место во многих выступлениях. Поэт Алексей Сурков, к примеру, сказал: «Наша молодёжь выходит на демонстрации с букетом цветов в руках… Давайте не будем забывать, что не за горами то время, когда стихи со страниц толстых журналов должны будут переместиться на страницы фронтовых газет и дивизионных полевых многотиражек». Его поддержали поэты Д.Бедный, С.Кирсанов и другие. Литераторы остро ставили вопросы укрепления «линии боевой пролетарской поэзии», политической действенности стихов оборонного содержания, набатом звучали на съезде темы патриотического воспитания молодёжи, всенародной защиты социалистического Отечества и борьбы за мир. (Писатели страны Советов в 30-е годы активно участвовали в международных конгессах мира в Амстердаме, Париже, Лондоне, Брюсселе, Мадриде и Праге - Л.Б.).

О важности Первого писательского съезда для духовной жизни страны хорошо сказал спустя годы Илья Эренбург: «Читатели увидели, что есть у нас общая цель. Мы, в свою очередь, поняли, как заинтересованы в нашей работе миллионы людей; это заставило нас ещё серьёзнее призадуматься над ответственностью писателя. Съезд собрался накануне чрезвычайно трудного десятилетия. Мы видели звериный оскал фашизма».

Все участники съезда - две с половиной тысячи человек, как и многие десятки и сотни миллионов трудящихся всего мира по праву связывали грандиозные успехи социалистического строительства с именем И.В. Сталина, поскольку именно это имя олицетворяло всенародное движение к новой жизни, которую веками ждали угнетённые и эксплуатируемые массы, терпя невероятные лишения и страдания.

Речь молодого прозаика А.Авдеенко называлась так: «За что я аплодировал Сталину». Под гром аплодисментов Авдеев завершил своё выступление словами: «Когда у меня родится сын, когда он научится говорить, то первое слово, которое он произнесёт, будет «Сталин».

После того, как был создан Союз писателей СССР, встречи И.В.Сталина с писателями у Максима Горького в доме у Никитских ворот, который играл роль писательского клуба, стали происходить всё реже. Согласно преданию, идя навстречу пожеланиям «инженеров человеческих душ», переданным вождю через Максима Горького, Иосиф Виссарионович Сталин стал подыскивать подходящее помещение для «пен-клуба» неподалёку от Союза писателей. Через некоторое время И.В. Сталин остановился на бывшем особняке графа Олсуфьева, в котором в те годы размещалось посольство США. Своё решение Иосиф Виссарионович прокомментировал так: «Америка плохо относится к нам. Заберём этот дом у американцев, отдадим его писателям. А когда Америка изменит своё отношение к нам, мы дадим американцам другое хорошее здание».

Из книги Портреты словами автора Ходасевич Валентина Михайловна

Смерть Максима В конце апреля 1934 года Максим приехал на несколько дней в Ленинград. Жил в «Европейской» гостинице. Однажды мы сговорились встретиться вечером. Вскоре Максим звонит по телефону и говорит, что должен ехать немедленно в Москву – его вызывают по делу. В

Из книги Неизвестный Есенин автора Пашинина Валентина

Глава 4 «Советы издалека» Максима Горького Огромной любовью пользовался в Советской России пролетарский писатель Максим Горький.«Вы себе, вероятно, не представляете, до какой степени Вас здесь любят, в частности, молодежь… Вся Советская Россия всегда думает о Вас, где Вы

Из книги Страсти по Максиму. Горький: девять дней после смерти автора Басинский Павел Валерьевич

День седьмой: Евангелие от Максима Как бы ни рассматривать социализм – с теоретической ли илис философской точки зрения, – он содержит в себе мощный дух и пламя религии. М. Горький. О

Из книги Воспоминания автора Лихачев Дмитрий Сергеевич

Приезд Максима Горького и массовые расстрелы 1929 г. Весной 1929 г. к нам на Соловки приехал Горький. Пробыл он у нас дня три (точнее, я не помню - все это легко установить по его собранию сочинений).От соловецких беглецов (бежали из отделений Соллагеря на материке и пешком в

Из книги Горький автора Басинский Павел Валерьевич

Евангелие от Максима Повесть «Мать» - одно из самых слабых в художественном отношении и самых загадочных, с точки зрения духовной судьбы, произведений Горького. Таким образом, сотворив из «Матери» своего рода культовую для «социалистического реализма» вещь,

Из книги Максим Грек автора Синицына Нина Васильевна

ХРОНОЛОГИЯ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА МАКСИМА ГРЕКА Около 1470 - Михаил Триволис родился в городе Арта (Эпир) в семье образованных византийцев Мануила и Ирины.1492 - отъезд во Флоренцию с греческим ученым Иоанном Ласкарисом.1492-1494 - обучение у Ласкариса, возможное сотрудничество с

Из книги Максим Грек автора Громов Михаил Николаевич

Из книги Год 1944-й. Зарницы победного салюта автора Автор неизвестен

В. Р. КОЛОМИЕЦ СЧАСТЛИВЫЙ НОМЕР «МАКСИМА» Женщина с ребенком на руках стояла у развалин хаты. Сиротливо торчала чудом уцелевшая печь с черным дымоходом. В глазах женщины - безысходная печаль. Но когда сюда приблизились солдаты с красными звездочками на пилотках, лицо ее

Из книги Избранные произведения. Том 1 автора Иванов Всеволод Вячеславович

В италии, в гостях у Горького В СССР шла могучая, шумная работа, какой не бывало здесь никогда. Страна многоценно, немолкнуще трудилась над первой пятилеткой.А по всей остальной земле, из страны в страну, катилась гнетущая и жестокая волна экономического кризиса.И в эти дни

Из книги Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика автора Андреев Петр Харитонович

Из книги 50 самых знаменитых привидений автора Гильмуллина Лада

Беспокойный дух Максима Горького Служители музея-квартиры Максима Горького, что находится в Нижнем Новгороде, утверждают, что беспокойный дух классика регулярно посещает их культурное заведение. Призрак писателя громко топает и наводит на сотрудников музея

Из книги Близкие люди. Мемуары великих на фоне семьи. Горький, Вертинский, Миронов и другие автора Оболенский Игорь Викторович

Марфа Пешкова (внучка Максима Горького) Дочь Тимоши, подруга Светланы Никогда не думал, что это со мной случится.О том, что у писателя Максима Горького есть внучка Марфа, я, конечно, знал. Да любой, кто переступал порог роскошного шехтелевского особняка на Малой Никитской, в

Из книги Психопатология в русской литературе автора Гиндин Валерий Петрович

Пориомания Максима Горького Д-ра И. Б. Галант (Москва) О wandern, wandern meine Lust, О wandern! Herr Meister und Frau Meisterin Lass mich im Frieden weiterziehen und wandern. (Wilhelm Miller «Wanderschaft») Если нам трудно указать со строго научною точностью, какая внутренняя связь имеется между суицидоманией Максима Горького и его

Из книги Леонид Быков. Аты-баты… автора Тендора Наталья Ярославовна

О суицидомании Максима Горького Личность Максима Горького в свете совершенного им в декабре 1887 г. покушения на самоубийство. Д-ра И. Б. Галант Влечение к самоубийству или суицидомания (suicidomania) – явление, которое как много других непонятных явлений, сделалось в науке

Из книги автора

Делирий Максима Горького О душевной болезни, которой страдал Максим Горький в 1889–1890 гг. Д-ра И. Б. Галант (Москва) В небольшом очерке: «О вреде философии», на страницах 183–195 шестнадцатого тома полного собрания сочинений М. Горького, озаглавленного: «Мои Университеты»

Из книги автора

Триумф «Максима Перепелицы» Кто не помнит веселого, озорного и неутомимого на выдумки украинского паренька Максима Перепелицу из одноименного фильма Анатолия Граника? В нем комедийное дарование Леонида Быкова раскрылось в полном объеме его актерской индивидуальности.

«Вот съедутся писатели со всех сторон, со всех городов, а Максим Горький прилетит на самолете „Максим Горький“.. .» — так Агния Барто рассказывала детям о грядущем Первом Съезде советских писателей. Горький был велик и знаменит. Сейчас в народном сознании остались: случайная фраза из «Жизни Клима Самгина» «А был ли мальчик?», пьяный выкрик Сатина «Чело-век…Это звучит… гордо!». Ну, может быть, еще забавные bons mots «матёрый человечище» и «нечеловеческая музыка» из очерка «В.И. Ленин». Но Горького еще будут читать и перечитывать. И вглядываться в его причудливую биографию.

Чужой среди своих

Отношения Горького с большевиками были сложными. Октябрьский переворот 1917 года произвёл на него, члена РСДРП с 1905 года и участника многих большевистских затей, гнетущее впечатление. «Ленин , Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чем свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия». Он называл большевиков «слепыми фанатиками» и «бессовестными авантюристами», преступниками, которые «считают возможным совершать все преступления, вроде бойни под Петербургом, разгрома Москвы, уничтожения свободы слова, бессмысленных арестов — все мерзости, которые делали Плеве и Столыпин » («Несвоевременные мысли», 1917−1918). В 1921 году, после того, как ему не удалось спасти от расстрела Гумилева , он покинул страну. Потом он объяснял: Ленин советовал ему подлечиться за границей. На самом деле Ленин предупреждал, вроде бы в шутку: «Уезжайте! А не то мы вас вышлем».

Горький знал большевиков и боялся. В свою очередь, большевики критиковали Горького за «отвлеченный гуманизм», имея в виду прежде всего его выступление против расстрельного приговора по делу эсеров в 1922 году. Позже он, кажется, от своего «отвлечённого гуманизма», сумеет избавиться: «Классовая ненависть должна культивироваться путём органического отторжения врага как низшего существа. Я глубоко убеждён, что враг — существо низшего порядка, дегенерат как в физическом, так и в моральном отношении» (из письма первому заместителю председателя ОГПУ Генриху Ягоде, 1932).

Когда Ленин умер, Горький попросил, чтобы на гроб возложили от его имени венок с надписью: «Прощай друг!». И тут же начал писать воспоминания о «Человеке с большой буквы» — они были подвергнуты в СССР жесткой цензуре, но всё-таки опубликованы в 1924 году. В воспоминаниях было много трогательных подробностей. Например, вот эта — когда старый рыбак-итальянец говорит о Ленине: «Так смеяться может только честный человек»

Потом воспоминания еще несколько раз цензурировались и редактировались самим Горьким — он подгонял их под структуру момента.

Из итальянского далёка Горькому постепенно стало казаться, что большевики всё делают правильно и хорошо. Так, ему очень понравилась резолюция ЦК РКП (б) «О политике партии в области художественной литературы» 1925 года, одна из вех на пути создания Союза писателей. Он почему-то решил, что резолюция «сильно толкнет вперед русское художественное творчество».

К тому же, Горького звали в СССР — его просили вернуться и рабочие, и писатели, пионеры. И в 1928-м он приехал, так сказать, на пробу. Встретили его восторженно. Торжественно отметили 60-летие, назвали его именем Литературное отделение Первого МГУ, избрали в члены Коммунистической академии и т. д. А в 1932-м, после официального приглашения Сталина , вернулся навсегда и получил в награду Орден Ленина, особняк Рябушинского, дачи (в Подмосковье и в Крыму) и прочие блага.

В советской России писатель включился в активную работу: он редактировал журналы, создавал замечательные книжные серии «История фабрик и заводов», «История гражданской войны», «Библиотека поэта», «История молодого человека XIX столетия»…

Съездил на Соловки и отписался. Потом предложил Сталину идею десанта писателей на Беломор-канал, тот её поддержал. В этих экскурсиях в недра Архипелага ГУЛАГа Горькому было интересно и многое нравилось: чекисты, ударный труд заключенных, их «перековка»…

В тандеме с вождём

Со Сталиным Горький подружился. Их дружба — сложнейший психологический этюд. Оба они были людьми очень непростыми, умели вести игру, каждый свою. Их крепко связывали и интерес друг к другу, и взаимная симпатия, и взаимная выгода. Так, когда на Горького вдруг нападали сибирские писатели, в простоте душевной называя его «замаскировавшимся врагом», он пожаловался вождю. И вскоре появилась резолюция ЦК РКП (б) «О выступлении части сибирских литераторов и литературных организаций против Максима Горького» (1929). После резолюции Горького только хвалили.

Горький писал Сталину теплые, интимные письма, обстоятельно рассказывал о своем здоровье, беспокоился о его здоровье и жизни. «А Вы, дорогой т, — как я слышал, да и видел — ведете себя не очень осторожно, — ездите, например, по ночам на Никитскую, 6», — слегка кокетничает писатель, упоминая свою московскую резиденцию, место неформальных встреч Сталина с литераторами. Он, кажется, был искренен: «Я совершенно убежден, что так вести себя Вы не имеете права. Кто встанет на Ваше место в случае, если мерзавцы вышибут Вас из жизни? Не сердитесь, я имею право беспокоиться и советовать» (1931).

Кроме того, Сталин редко принимал решения без учета чужого мнения, А по литературной части Горький был безусловным авторитетом. «И.В. Сталин постоянно советовался с А.М. Горьким по всем вопросам литературы и искусства. Прислушивался к нему. Часто уступал Горькому, даже тогда, когда не был с ним согласен», — вспоминал много лет спустя критик Иван Гронский . Он тоже был близок вождю, и кажется, Горький особенно ревновал к нему Хозяина (так называли Сталина в ближнем окружении).

В равноправном общении Горького и Сталина вырабатывалась литературная политика на обозримое будущее: они были не только стратеги, но и хорошие тактики. Они вместе решили, что Горький будет готовить почву для первого Всесоюзного съезда советских писателей — разъяснять, как это хорошо, полезно и необходимо.

Стоит отметить, что в списке делегатов съезда имя Гронского отсутствует. Судя по всему, Алексей Максимович переиграл и этого соперника.

Съезд и другое

И грянул съезд! Он был обставлен торжественно и красочно. Всё выглядело так, «как будто должны были последовать тосты», вспоминал потом Эренбург. И тосты действительно последовали: за Ленина, за Сталина, но может быть, больше всего — за Горького. А потом — за Бориса Пастернака . Они стали главными символами советской литературы - первый прозаик и первый поэт.

Горький открывал съезд и задавал ведущий тон. Его вступительное слово и первый доклад «О советской литературе» звучали патетично, категорично, а то и угрожающе: он клеймил собственность, «зоологический индивидуализм», вождизм, мещанство. Призывал к самокритике и к «коллективной ответственности литератора за все явления в их среде». Несколько экстравагантно воспел труд: «Крайне трудно представить себе двуногое животное.. . мыслящим отвлеченно от процессов труда, от вопросов рода и племени», что, впрочем, хорошо корреспондировало с «коллективной ответственностью». Вспомнил множество мифов и сказок, Аристотеля и Платона, Беркли и В.И. Ленина… И среди прочего — Иммануила Канта, которого «трудно представить в звериной шкуре и босого, размышляющего о „вещи в себе“». Обругал историков первобытного общества.

Информация для устной речи была явно избыточной и будто сшитой на живую нитку — тоже примета времени, когда заветную мысль скрывали среди множества слов.

Сказал Горький, конечно, о социалистическом реализме, который «утверждает бытие как деяние». Но — вопреки названию своего доклада — собственно о советской литературе не сказал почти ничего! Упомянул только Шкапскую и Марию Левбер г, которые «отлично работают над „Историей фабрик и заводов“».

Зато окончательно уничтожил «средневекового инквизитора» Достоевского , чуть ли не выводя из него фашизм. И как следует приложил своих современников — Мережковского , Сологуба , Розанова , Леонида Андреева , а заодно и Арцыбашева . Казалось, он освобождает для себя место в истории. История отомстит ему потом тем же — в лице Александра Солженицына .

На Первом пленуме ССП председателем под дружные аплодисменты единогласно был избран Горький. Но у него были и другие важные дела. Считается, что в 1930-е годы его драматургия вошла в «период нового расцвета» - это пьесы «Егор Булычов и другие» (1932), «Достигаев и другие» (1933) о России накануне и сразу после Октябрьского переворота. Переработал пьесу 1910 года «Васса Железнова» — ввёл революционерку Рашель, усилил классовую борьбу и т. п.

Самое значительное его произведение — неоконченный роман «Жизнь Клима Самгина». В романе изображен интеллигент, «революционер поневоле», «из страха пред неизбежной революцией — фигура человека, который чувствует себя „жертвой истории“. Эту фигуру автор считает типичной», — объяснял Горький. И ссылался на «кадетский сборник „Вехи“ и целый ряд других произведений, которые указывали и доказывали, что интеллигенции с рабочим классом и вообще с революцией не по дороге».

Действие романа Горький довёл только до Февраля 1917-го. Если бы успел, то, скорее всего, рассказал бы о том, как Клим Самгин в эмиграции «клевещет на Союз Советов, организует заговоры и вообще занимается подлостями».

Однако, несмотря на все эти идеологические разъяснения и установки, роман получился отличный. Недаром его очень высоко оценил Борис Пастернак «…Естественная читательская благодарность тонет у меня в более широкой признательности Вам как единственному, по исключительности, историческому олицетворению. Я не знаю, что бы для меня осталось от революции и где была бы ее правда, если бы в русской истории не было Вас». Под впечатлением от «Самгина» Пастернак задумал и свой роман «Доктор Живаго», который оказался куда как слабее.

Умер ли Горький своей смертью в 1936 году? Или его отравили? Версии разные. Но похоронен он в Кремлёвской стене, это безусловный факт.