Лев ландау годы жизни род занятий таблица. Дау и кора о себе. Как Ландау объяснил явление сверхтекучести
Родился 9 (22) января 1908 года в Баку. Его отец был известным инженером-нефтяником, а мать – врачом.
В 1922 г. Ландау поступил в Бакинский университет; через два года он перевелся на физический факультет Ленинградского университета. В 1927 г. Ландау поступил в аспирантуру Ленинградского физико-технического института, где он работал над магнитной теорией электрона и квантовой электродинамикой. С 1929 по 1931 г. Ландау находился в научной командировке в Германии, Швейцарии, Англии, Нидерландах и Дании.
В 1931 г. переезжает в Харьков и становится руководителем теоретического отдела Украинского физико-технического института. Одновременно он заведует кафедрами теоретической физики в Харьковском инженерно-механическом институте и в Харьковском университете. Академия наук СССР присудила ему в 1934 г. ученую степень доктора физико-математических наук без защиты диссертации, а в следующем году он получает звание профессора. Ландау внес большой вклад в квантовую теорию и в исследования природы и взаимодействия элементарных частиц.
В 1937 г. Ландау по приглашению Петра Капицы возглавил отдел теоретической физики во вновь созданном Институте физических проблем в Москве.
В 1937 г. Ландау женился на Конкордии Дробанцевой. У них родился сын.
У 1962 получил Нобелевскую премию по физике за пионерскую теорию конденсированных сред, прежде всего жидкого гелия
7 января 1962 года Ландау попал в автокатастрофу и находился в течение 59 суток в коме. Его спасли, но после аварии Ландау практически перестал заниматься научной деятельностью.
Ландау умер 1 апреля 1968 года, через несколько дней после операции по устранению непроходимости кишечника.
Лев Давидович Ландау интересные факты
Очень одарённый математически, Ландау научился дифференцировать в 12 лет, а интегрировать - в 13.
Нобелевскую премию получил в возрасте 54 лет
В Берлинском университете он встретился с А. Эйнштейном , в Гетингене посещал семинары М. Борна, затем в Лейпциге встретился с В. Гейзенбергом. В Копенгагене работал с Нильсом Бором , которого с тех пор считал своим единственным учителем.
Единственной не физической теорией Ландау была теория счастья. Он считал, что каждый человек должен и даже обязан быть счастливым. Для этого он вывел простую формулу, которая содержала три параметра: работа, любовь и общение с людьми.
Ландау не терпел напыщенности, и его острая, часто остроумная критика иногда создавала впечатление о нем как о человеке холодном и даже неприятном. Но П. Капица, хорошо знавший Ландау, отзывался о нем как о «человеке очень добром и отзывчивом, всегда готовом прийти на помощь несправедливо обиженным людям».
В 13 лет Лев Ландау, будущий нобелевский лауреат, окончил 10 классов, а уже в 14 поступил сразу на два факультета: физико-математический и химический. В те времена случай был уникальный. В 21 год он уже был известным учёным, ему предлагали работу в лучших европейских университетах, но он до последнего верил, что лучшая в мире наука - только в СССР.
Для тех, кто готовится к главному школьному экзамену
Отец Льва Ландау был инженером-нефтяником в Баку, богатым человеком и убежденным холостяком. Ему было уже под сорок, когда он встретил женщину мечты и захотел жениться. Она была не похожа на других девушек того времени: 29 лет, из еврейской семьи и при всём этом умудрилась самостоятельно накопить денег и уехать учиться в Цюрих. Потом, несмотря на запрет евреям селиться в Петербурге, смогла не только получить вид на жительство, но и окончить Женский мединститут, параллельно работая на кафедре физиологии. Даже после замужества и рождения двоих детей она продолжала работать врачом, преподавать в гимназии и в университете, заниматься исследованиями и публиковать статьи в научных журналах.
Лев Ландау с родителями, 1930-е годы
Как Ландау стал просто Дау
Лев Ландау родился в 1908 году. Он был замкнутым и невесёлым ребёнком, но однажды прочитал, что человек может создать себя сам, загорелся этой идеей и начал заставлять себя знакомиться и общаться с людьми. Это стало его второй натурой: все знали взрослого Ландау как остроумного и любознательного человека, который может завязать разговор и с академиком, и с прачкой. Он был уверен, что главная обязанность человека - быть счастливым. Считал, что это умение можно и нужно развивать. Если же человек несчастен, то он просто не хочет разобраться в своей жизни и ему нравится роль страдальца.
Для себя Ландау вывел очень простую формулу счастья: наука, любовь и общение с людьми. Наука, безусловно, была на первом месте
В 14 лет он с лёгкостью поступил в Бакинский университет, сразу на два факультета: химический и физико-математический. Через два года университет уже ничего не мог предложить одарённому студенту. Ему посоветовали перевестись в Ленинград. Так он в 16 лет оказался в гуще научной жизни. Приятели-студенты его любили за остроумие, готовность помочь и смелость перед профессорами. Тогда же Лев получил прозвище Дау, которое ему очень нравилось. «L"ane по-французски значит осёл, то есть фамилия Ландау означает «осел Дау», - говорил он.
Учёным всего мира он будет известен именно как Дау. Так он представлялся при знакомстве и так его звали ученики.
«Ландауский скепсис», или великий учёный в 21 год
Ландау интересовался квантовой механикой, которая тогда только-только зарождалась. Толстые книги он считал кладбищами идей (что, правда, не помешало ему написать курс теоретической физики в десяти томах), а нужные ему знания получал из зарубежных научных журналов. Свободно знал немецкий и французский языки, а к концу учёбы выучил английский. В научных статьях он читал постановку задачи и результат. Середину пропускал: «Мне нужно узнать от автора, что он делает; как делать, я сам знаю лучше». Критерий хорошей научной работы у него был очень простой: она должна разъяснять что-то непонятное.
Лев Ландау, 1929 год
В 1929 году Ландау по путёвке Наркомпросса поехал на стажировку в Европу. Он побывал на семинарах крупнейших физиков того времени, получил стипендию Рокфеллеровского фонда и опубликовал работу о диамагнетизме металлов, который позже стали называть «диамагнетизм Ландау». Ландау часто приезжал к Нильсу Бору в Копенгаген и был его любимым учеником. «Он бывал несносен, перебивал Нильса, высмеивал старших, походил на взлохмаченного мальчишку. Но как он был талантлив и как правдив!» - вспоминала жена Бора. По сути, в 21 год Дау был уже сложившимся учёным.
Однажды Ландау разговаривал с молодым физиком Кристианом Мёллером и рассказал ему, как он видит решение одной задачи. Мёллер написал работу, опубликовал её в журнале и в конце статьи поблагодарил Ландау за помощь. Ландау возмутился, ведь эту статью следовало подписать двумя фамилиями.
Знаете, Дау, я жениться хочу, а отец невесты не даст согласия, если я не буду доцентом университета, - признался Мёллер.
Ах так, ну пожалуйста. Я Вам ещё могу работу написать, - ответил Ландау.
Имя Дау было синонимом абсолютной честности в науке. Например, однажды он заглянул в аудиторию и узнал, что собравшиеся ждут профессора, который будет рассказывать о своём сенсационном открытии. И вот, когда учёный исписал доску вычислениями и выводами, Ландау воскликнул: «Прошу прощения, но здесь слишком много ошибок». И показал, что если задачу решать правильно, то никакого открытия нет. «Кто его сюда пустил?» - возмущался профессор. Ландау не переносил недобросовестного отношения к своему делу: «Вывести замечательный результат и не понять его значения - такое действительно позорно!».
«Известно, что физики боялись опубликовать сырую статью. Все знали, что Ландау моментально заметит просчёты и пощады не будет. Существовало мнение, что протащить свой результат сквозь эшелоны ландауского скепсиса очень трудно для всех, кто работал в его отделе, ибо он, как заведующий, считал себя ответственным за статьи своих сотрудников и всегда их прочитывал».
Из воспоминаний Майи Бессараб, племянницы Льва Ландау
Ландау-ловелас и брак без обязательств
Ландау ещё в юности поклялся, что никогда не женится. В 26 лет встретил Кору (Конкордию Дробанцеву), у них начался роман. Но даже огромная любовь и страсть не могли заставить его жениться. Коре, разумеется, не нравилось неопределённое положение. В конце концов, Ландау сдался, но сразу оговорил, что брак будет формальным: он оставляет за собой право вести себя как холостяк (и ей тоже даёт полную свободу), взяв с Коры обещание, что она не будет ревновать. Ландау считал брак чем-то вроде кооператива и говорил, что к любви он не имеет ни малейшего отношения.
Кора, жена Льва Ландау
Любовь между Корой и Ландау длилась 12 лет, а после этого она фактически стала его экономкой. Он честно отдавал ей 70% своего заработка, но при этом жил своей жизнью. Она страдала, но высокая зарплата мужа и статус супруги академика её вполне устраивали. Ландау много рассуждал об отношениях и флиртовал с другими женщинами. Возможно, поэтому многие считали его ловеласом. Хотя друзья вспоминали, что к любви он относился серьёзно, а его романы можно пересчитать по пальцам.
Преподавательские годы и тюрьма
Во время студенческой поездки за границу Ландау не раз предлагали работу в лучших университетах Европы, но он отказывался. «Нет, я вернусь в свою рабочую страну, и мы создадим лучшую в мире науку», - говорил он.
Ландау переехал в Харьков - заведовать теоретическим отделом в физико-техническом институте. Он не только занимался исследованиями, но и преподавал: собрал вокруг себя молодых талантливых физиков, продумал «теоретический минимум» - перечень необходимых знаний, проводил семинары, на которых мог выступить с докладом любой желающий. Споры и обсуждения часто потом продолжались в маленькой квартире Ландау.
«Некоторые считают, что учитель обкрадывает своих учеников. Другие - что ученики обкрадывают учителя. Я считаю, что правы и те и другие, и участие в этом взаимном обкрадывании - прекрасно».
К 1937 году мечты Ландау о великом будущем рабочей страны рассеялись: начались массовые аресты. Причём он не мог понять, по какому принципу забирают людей. Ученый уехал в Москву и сразу получил работу в Институте физических проблем у Петра Капицы.
В то время Капица обнаружил парадоксальное поведение жидкого гелия вблизи абсолютного нуля. Когда этой проблемой заинтересовался теоретик-Ландау, появилась надежда, что явление удастся объяснить. Ландау буквально стоял на пороге открытия (позже за эту работу он получил Нобелевскую премию), но его арестовали. Это случилось в 1938 году.
В тюрьме Ландау провёл год
Капица отреагировал мгновенно, хотя заступаться за потенциального «врага народа» было очень рискованно. Он написал письмо Сталину с просьбой если не освободить, то хотя бы внимательно рассмотреть дело Ландау. Подобное письмо написал и Нильс Бор. Но просто так выпустить из тюрьмы учёного власти не могли - это бы означало признаться на весь мир, что физика с громким именем посадили по ошибке.
Оптимальное решение пришло не скоро: Ландау освободили через год под личное поручительство Капицы. Одновременно с Ландау в Москве задержали его друга, физика Юрия Румера - всю первую ночь они в камере «проговорили о математике». Румер пробыл в заключении 10 лет. Ландау каждый месяц отправлял ему деньги - ту сумму, которую не отдавал жене, Ландау тратил «на разврат и филантропию».
«Мой сын никогда не скажет, что я зануда»
Родители Ландау заставляли его в детстве учиться тому, что ему не нравилось - например, музыке. Сам он своего сына Игоря старался ни к чему не принуждать. «Мой сын никогда не скажет, что я зануда», - говорил он.
Зануд Ландау классифицировал так: гнусы (скандалисты), моралинники (выделяют продукт морали - моралин), постники (ходят с недовольным лицом), обидчивые (всегда на кого-то в обиде). Истребление зануд Ландау считал долгом каждого порядочного человека. «Если зануда не разъярён - это позор для окружающих», - говорил он.
Лев Ландау с сыном Игорем
Ландау занимался физикой по много часов каждый день, но и умел моментально переключаться на бытовую жизнь.
«Гарику (Игорю, сыну Льва Ландау - Прим. ред. ) было года четыре, когда ему подарили электрическую железную дорогу. Дау страшно любил игрушки и при виде всех этих вагончиков, паровозов, семафоров приходил в ажиотаж, суетился, пытался что-то подсоединить, но всё невпопад, словом, всем мешал, но вдруг правильно подключил платформу и радостно засмеялся. „Вот и папа на что-то пригодился“, - заметил ребёнок. Все так и грохнули со смеху».
Из воспоминаний Майи Бессараб, племянницы Льва Ландау
С техникой Ландау совершенно не ладил и говорил, что не ходит в лабораторию Капицы, чтобы не переломать там все приборы. Вместе с Капицей Ландау работал над атомным проектом СССР. «Если бы не пятый пункт, то есть национальность, я не занимался бы спецработой, а только физикой, наукой, от которой я сейчас отстаю. Я низведён до уровня „учёного раба“, и это всё определяет», - говорил Ландау.
За участие в этих работах Ландау получил звание Героя Социалистического труда, но золотую звезду практически не носил. Она была прикреплена к пиджаку, который так и назывался - «пиджак-таран». Ландау надевал его, когда надо было кого-то «таранить», например, доставать билеты в театр.
Нобелевская премия после смерти
7 января 1962 года Ландау попал в автомобильную аварию и почти два месяца находился в коме. Рядом с кабинетом главврача организовали физический штаб: 87 физиков по очереди дежурили, стараясь обеспечить врачей всем необходимым.
«Появилась алфавитная книга с телефонами и адресами всех и вся –лиц и учреждений, связь с которыми могла потребоваться в любую минуту. Там было записано 233 телефонных номера - другие больницы, автобазы, аэродромы, таможни, аптеки, министерства, места возможного пребывания врачей-консультантов».
Из воспоминаний коллег-физиков
12 января у Ландау остановилось дыхание, но физики раздобыли необходимый дыхательный аппарат. Ещё через 10 дней начался отёк мозга, подходящее лекарство нашли в Англии. Британский коллега обещал доставить его в аэропорт. Он опаздывал и позвонил начальнику аэропорта Хитроу - самолёт задержали на два часа. В Шереметьеве лекарство уже ждал дежурный физик.
В апреле Ландау начал приходить в себя. В конце 1962 года он получил Нобелевскую премию «за пионерские работы в области теории конденсированных сред, в особенности жидкого гелия». Он был единственным в истории лауреатом, которому вручали награду в больнице. Американский журнал «Life» даже опубликовал статью «Нобелевская премия после смерти».
Лев и Кора разбирают поздравительные телеграммы после того, как Ландау вручили Нобелевку, 1962 год / Фото: РИА Новости
Последние шесть лет жизни он не занимался физикой и хотя в быту оставался жизнерадостным человеком, каким всегда был, многие близкие считали аварию его «духовной смертью». Формула, которую Ландау когда-то вывел, оказалась верной: любви и общения для счастья всё-таки недостаточно.
Ландау умер в 1968 году после очередной операции. А «Курс теоретической физики» Льва Ландау и Евгения Лифшица переиздаётся до сих пор.
Лев Давидович Ландау родился 22 января 1908 года в Баку. Уже в тринадцать лет он оканчивает школу, а в четырнадцать он становится студентом Бакинского университета, причем сразу двух факультетов -физико-математического и химического.
В 1929 году Ландау командируется на полтора года за границу. Его исключительные способности стали уже достаточно очевидны — он опубликовал несколько серьезных работ. Ландау говорил: «Своим учителем считаю датского физика Нильса Бора. Именно он научил меня понимать принцип неопределенности квантовой механики. С Альбертом Эйнштейном встречался в Берлине, он произвел на меня большое впечатление. Кого я считаю крупнейшим физиком на Западе? Если говорить вообще, то это Альберт Эйнштейн, а сейчас крупнейший теоретик — Нильс Бор».
Научная карьера Ландау развивалась стремительно и была постоянным восхождением на новые высоты научной мысли. В начале 1937 года Капица (другой знаменитый советский физик) пригласил Ландау в Институт физических проблем заведовать теоретическим отделом. Страна оценила труды Ландау — он получил много наград. В январе 1954 года стал Героем Социалистического Труда; трижды награждался Государственной премией и раз — Ленинской; имел много орденов, среди них — два ордена Ленина.
В стенах того же Института физических проблем пришло к Ландау и широкое международное признание. Он становится членом Британского физического общества и иностранным членом Лондонского Королевского общества, избирается в Национальную Академию наук США… За разработки в области сверхтекучести и сверхпроводимости гелия Ландау получает Нобелевскую премию.
Интересен тот факт, что Ландау подвергал всех студентов, желающих учиться у него, десяти сложным экзаменам. В случае успеха имя студента вписывалось в маленький блокнот — награда, которой немногие могли похвастаться. Поражает творческая плодовитость физика. На счету Ландау не один десяток работ! Но была и другая сторона жизни великого физика, и это роднит его чем-то с Нобелевским лауреатом Куртом Гёделем.
В Ленинграде друзья и подруги Ландау собирались в доме на Моховой. Здесь жила семья Исая Бенедиктовича Мандельштама, который был по профессии инженер-электрик. Но гуманитарный склад ума, интересы, общая культура, знание языков привели к тому, что он стал известен как отличный переводчик Бальзака, Келлермана и других французских и немецких авторов. Его приемные дочери, Женя и Нина, так вспоминали бывавшего в их доме Льва Ландау: «Очень милая кошка», — с гордостью говорил он, поглаживая свой воротник. А до этого ходил, коченея от холода, и из рукавов торчали синие замерзшие руки. Ведь первое пальто у Ландау появилось не сразу.
Та же Женя рассказывала, как она пыталась привлечь внимание Ландау — чтобы подразнить его — к своему обручальному кольцу: «Кольца он, конечно, не заметил, несмотря на то, что я чуть не повесила его на его собственный нос». И в следующем письме: «Да, кольцо он наконец увидел, но для этого Нине пришлось сказать: «Женюк, сейчас уронишь кольцо». Дау вскричал: «Как, ты носишь кольцо? Вульгарность, мещанство, позор» и т. д. Но довольно скоро успокоился.
Ландау не выносил и, по собственному его выражению, «истреблял граждан с сильным блеском глаз»: «У него глаза блестят так, что котлеты жарить можно», — возмущаясь и одновременно с отвращением объявлял во всеуслышание Дау. В этом доме на Моховой Ландау бывал довольно часто и с завидным постоянством шокировал «взрослых» гостей своими выходками.
«Не выпускайте его, держите под замком, он облаивает моих гостей, — говорила Жене и Нине их мать. — Может быть, он гений, но гостей нельзя облаивать». Однако сама относилась к нему с нежностью, очень жалела его, когда он озябший появлялся у них в доме.
После заграничного периода Ландау возвращается в Харьков. Именно в Харьковский период возник у него глубокий интерес к поведению вещества при сверхнизких температурах… Но конфликты, в которые вступал Ландау и некоторые его друзья и ученики, стали оборачиваться крупными неприятностями, дело приобретало нешуточный оборот. В конце концов, встал вопрос о переезде в другой город. И только приглашение Капицы в 1937 году вернуло Ландау к научной деятельности.
Можно добавить его «нестандартные воззрения» на семью и брак. Про странности Ландау можно было написать целую книгу! А может, наши недостатки — продолжение наших достоинств, и без них не было бы великого физика?
Как известно, Наполеон страдал психическими заболеваниями. Бетховен был глухим, что не мешало ему писать великие симфонии. Достоевский играл в азартные игры и страдал эпилепсией. Чарльз Дарвин говорил: «Если бы я не был таким безнадежным инвалидом, я бы не взял на себя огромный труд и не достиг бы таких успехов».
Но где та грань, отделяющая гениальность от болезни? И научившись лечить различные личностные отклонения, не лишает ли себя человечество новых Пушкиных, Толстых и Эдисонов?
Игорь Ландау родился в июле 1946 г. в семье всемирно известного физика Льва Давидовича Ландау и Конкордии Терентьевны Дробанцевой, эталонной красавицы-блондинки, на 14-м году их гражданского брака. Этот брак родители Гарика (как его звали в семье, а также в кругу близких людей) узаконили в ЗАГСе 6 июля, за несколько дней до рождения сына.
Игорь жил в доме при Институте физпроблем (ИФП), построенном в 1936 г. в английском стиле по проекту П.Л. Капицы у Калужской заставы, там, где Большая Калужская улица переходила в Воробьевское шоссе (нынешний адрес: улица Косыгина, дом 2, бывшая квартира Ландау имела № 2).
В этом доме было примерно 8-10 (точнее, не знаю) однотипных квартир, отданных ведущим научным сотрудникам ИФП, приступившим к работе в этом институте, вскоре ставшем всемирно знаменитым.
В этих квартирах жили семьи А.И. Шальникова, М.П. Малкова, В.П. Пешкова, П.Г. Стрелкова, кого-то еще. По всей видимости, в каждой из квартир до войны и в первые послевоенные годы жило по две семьи. У семьи Ландау была двухэтажная квартира из небольших пяти комнат.
После реэвакуации в 1944 году в Москву Ландау получил в свое распоряжение всю 5-комнатную квартиру (может быть не сразу, деталей не знаю). Однако к моменту рождения Игоря, когда Ландау был в этом же 1946 г. избран в академики (причем сразу, минуя ступень членкора), он жил уже в отдельной квартире.
Е.М. Лифшица же Капица переселил в три комнаты верхнего этажа кв. № 1. В ней нижние комнаты занимала Е.В. Смоляницкая (которая, кажется, была секретарем директора ИФП или начальником отдела кадров). Она жила с двумя сыновьями, отселившись после развода от своего бывшего мужа П.Г. Стрелкова. Но это не означает, что Е.М. жил в коммунальной квартире совместно со Смоляницкой. Вход к ним с улицы был один, через маленький «подъезд», но дальше стояли двери – наверх к Лифшицу, или на 1-й этаж, к Смоляницкой.
Хотя в советской артистической богеме эти стандарты были значительно менее жесткими, однако теория и практика свободной любви и семейной жизни по Ландау выходили даже за толерантные пределы этой богемы 1930-1960-х годов, в которой избегали открытого показа своей интимной жизни (в отличие от нынешней «пугачевщины»). Ландау же, наоборот, считал позорным скрытничать. Он всё делал открыто, примеры чему многократно приводит Кора . Как я убежден, именно эта практика и явилась главной причиной ненависти Коры и ее презрения к Е.М. Лифшицу, разделявшему указанные теории Ландау и поддерживавшему его. Хотя в своей практике Е.М. был несравненно скромнее Ландау.
Едва ли не все время маленький Игорь находился с матерью, тогда как с отцом он почти не общался, и это не могло не сказаться на формировании в его детской психологии устойчивых стереотипов. Среди них стало преобладать столь же отрицательное отношение Игоря к Е.М. Лифшицу, как и у его матери. И оно сохранилось у Игоря на всю жизнь.
В 1940-1960 годах я жил в одном из трех домов при Институте химфизики (ИХФ) по адресу: Воробьевское шоссе, дом 2 (ныне ул. Косыгина, дом 6). В этих же домах жили дети физиков из школы Ландау: Ольга, Марина и Борис Зельдовичи - дети Якова Борисовича Зельдовича; Катя и Дима Компанейцы – дети Александра Соломоновича Компанейца; Феликс и Нюта - дети Кирилла Ивановича Щелкина; Илья - сын Овсея Ильича Лейпунского; Ляля – дочь Николая Марковича Эммануэля. Кстати, все перечисленные отцы семейств – выдающиеся ученые; и все они, кроме Эммануэля, работали в те годы по созданию атомной и водородной бомб.
«Зима 1951-1952 гг. Ходили в английскую группу, собирались по утрам во дворе Института физпроблем или Института химфизики. Гарик выходил недовольный и молчаливый, мы копали лопатками снег и при этом что-то должны были говорить по-английски. <…> Говорили, что Дау не занимается Гариком, во всяком случае, когда они проходили с Лифшицем мимо нас, детей на обед, никогда не останавливались полюбоваться нашими розовыми щечками.
Воспитанием Гарика занималась Кора, и ее рассказы об этом со смехом пересказывались моими родителями. Так, Гарик ни за что не хотел есть и соглашался только при одном условии, если его сажали в черный ЗИМ <автомобиль представительского класса, в котором ездили министры и особо крупные академики >, и шофер возил его по Москве. <…> Другая история была, как Гарик в грязных ботах пришел с прогулки и оставил их у дверей. А когда вышел опять гулять, оказалось, что боты были вымыты. Он страшно обозлился и кричал: “Намажьте мне боты грязью!” Пришлось намазать. Это то, что я помню о детстве Гарика».
В те годы я ни разу не видел Гарика, хотя сам Лев Давидович был дружен с моей матерью посредством Е.М. Лифшица, с кем у нее сложились близкие отношения с 1948 года до конца жизни. Я был старше Игоря на 4 года, а мой брат Женя был его абсолютным ровесником; кажется, они даже родились в один и тот же день, в конце июля 1946 г. В школе № 22, в которой училось подавляющее большинство детей сотрудников «Химфизики» и ряд детей сотрудников «Физпроблем» (из семей попроще), Гарик не учился. Мне вспоминается, хотя полностью я в этом не уверен, что он, как и сын Е.М. Лифшица Миша, ходили в школу № 10 у Калужской заставы.
О школьном периоде Игоря мне опять-таки почти ничего не известно. Расскажу лишь о двух эпизодах из этого периода, которые, впрочем, характеризуют поведение родителей Игоря, а не его самого.
(1)Весной 1961 года мой брат Евгений заканчивал 9-й класс, так же, как и сын Ландау. В те годы школьникам было трудно поступить в вуз, так как по инициативе Н.С. Хрущева было установлено преимущество для производственников - ребят, успевших получить двухлетний трудовой стаж по профилю будущего вуза; их брали по отдельному конкурсу, даже с тройками. В это время наша мама, Зинаида Ивановна Горобец, услышала от кого-то, что в Институте физпроблем появилась весьма редкая лаборантская вакансия. И у нее возникла идея попросить П.Л. Капицу, чтобы он взял Женю на это место, а учиться Женя продолжил бы в вечерней школе. Просьба была довольно естественная, так как З.И. давно работала в редакции ЖЭТФ, который возглавлял Капица, знавший ее лично. Но прежде она решила обсудить эту идею с Л.Д. Ландау и Е.М. Лифшицем, для чего зашла в теоретический отдел Ландау, находившийся по соседству с редакцией. Выслушав ее, оба ученых не только не одобрили ее плана, но и посмеялись над ней. Они считали, что не надо переходить в вечернюю школу, а следует заканчивать более сильную дневную школу и как можно лучше готовиться к вступительным экзаменам в институт (тогда Женей в силу традиции окружающей его среды был намечен вуз, готовящий физиков, скорее всего, МИФИ или физфак МГУ). Но мама не оставила намерения обратиться к Капице и ждала подходящего момента встречи с ним. Однако через неделю Е.М. Лифшиц с иронической улыбкой сообщил З.И., что она может не беспокоиться - на эту вакансию лаборанта в ИФП уже зачислен сын Ландау, так как к Капице обратился по данному вопросу сам Л.Д. Ландау, имевший к нему доступ в любое время. Случившееся определило всю будущую судьбу как Игоря Ландау, так и Евгения Горобца, причем, наверное, к лучшему. Женя самостоятельно нашел себе место работы, он поступил лаборантом в кабинет физики в 51-й школе и перешел доучиваться в вечернюю школу. Вместе с тем, возможно, этот эпизод, показавший ему, как великие физики «шутят», не добавил симпатий к их науке. Женя резко изменил свой профессиональный выбор вопреки всем семейным традициям. Сейчас он профессор, доктор медицинских наук, заведующий отделением анестезиологии и реаниматологии в Российском Онкологическом научном центре им. Н.Н. Блохина, заслуженный деятель здравоохранения России. Игорь же стал сотрудником ИФП, доктором физико-математических наук.
(2) Двоюродная сестра Игоря, дочь Софьи Ландау (Зигель) Элла Рындина пишет:
«Когда родился Гарик в июле 1946 года, по словам Дау, Кора хотела, чтобы Гарик носил фамилию Ландау и был русским. Дау встал на дыбы: “Если Ландау - то еврей, а если хочешь записать его русским, то пусть будет Дробанцевым. Это же смешно - Ландау - и русский”. Поскольку переспорить его было невозможно, то Кора согласилась, и они сошлись на решении записать Гарика под фамилией Ландау» .
Полемизируя со своей двоюродной сестрой Эллой Рындиной, Игорь рассказал о том, как его родители решали вопрос о его национальности и фамилии.
«Напишу, что же было с национальностью Гарика на самом деле. Прежде всего, для отца не существовало понятие национальности, который здесь вкладывает Элла. Для него было совершенно неважно: еврей, грузин или русский. Ему было наплевать на этническое происхождение. Да, он был евреем, но не считал это ни достоинством, ни недостатком. Что же было с "национальностью Гарика"? Все знают, что мы жили тогда в стране, в которой быть евреем было не очень хорошо, а иногда и опасно. Именно поэтому и отец, и мать хотели, чтобы у меня в паспорте было написано "русский". Никаких дискуссий по этому поводу не было никогда. Отец, правда, очень боялся, что, если моя фамилия будет Ландау, то запись в паспорте может и не помочь. Именно поэтому он долго уговаривал мою мать записать меня под фамилией Дробанцев, а мать была категорически против. Вот, собственно, и все. Нет, не все. Хочу еще напомнить, что по существовавшим тогда законам, национальность человека фиксировалась в 16 лет при выдаче паспорта. Если национальности родителей различались, можно было выбрать любую. Причем этот выбор делался не родителями, а человеком, получающим паспорт. Так что все претензии - ко мне» .
Итак, Игорь выбрал национальность «русский» (по матери). Подчеркну, что по тем же мотивам, помня о преследовании космополитов (евреев) в СССР в 1948-1953 гг., большинство детей из семей смешанных национальностей выбирали себе титульную национальность своей страны; как поступили мы с моим братом Евгением, а также сын Евгения Михайловича Лифшица Миша, друг детства Гарика. Кстати, позже Миша сменил и фамилию: Лифшиц на Березовский (по матери).
Игорь становится физиком
После окончания вечерней школы Игорь Ландау поступил на физический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Конечно, имя Ландау гремело по всему миру. Особенно на физфаке МГУ, где Л.Д. был преподавателем (по совместительству). Декан физфака В.С. Фурсов лично хорошо знал и ценил Л.Д. Ландау не только по факультету, но и по совместной работе с ним ранее – расчетам атомного реактора, производящего плутоний для атомных бомб. Фурсов был теоретиком, он рассчитывал параметры ядерного реактора в Челябинске-40 (ныне это комбинат «Маяк»). где действовал как правая рука И.В. Курчатова. Ландау же вместе со своими учениками: И.Я. Померанчуком, В.Б. Берестецким, А.И. Ахиезером создали общую теорию гетерогенного ядерного реактора, которой пользовался Фурсов в расчетах конкретных моделей.
Вскоре после смерти Сталина в 1953 году правительство отменило льготы для детей ведущих ядерщиков, награжденных Сталинскими премиями за создание первых атомной и водородной бомб. Одной из таких льгот было право поступления детей награжденных ядерщиков в любой вуз Советского Союза без вступительных экзаменов. Поэтому Игорю Ландау, как, впрочем, и Борису Зельдовичу, Илье Лейпунскому, да и многим другим пришлось сдавать вступительные экзамены. Я не знаю, как их сдавал Игорь в 1963 году. Наверное, неплохо, так как он успешно набрал довольно высокий проходной балл (13 из 15 по трем экзаменам: математика письменный и устный, физика устный). Не исключаю, что помочь мог и общий принцип, которому следовал, не особенно скрывая, декан физфака Василий Степанович Фурсов. Его принцип был такой: детям сотрудников физфака, желающим здесь учиться, будут предоставлены условия наибольшего благоприятствования при сдаче вступительных экзаменов и зачислении на факультет.
Учеба на физфаке складывалась для Игоря на первом курсе, как мне помнится, нелегко. То, что мне точно известно об этом, уже было рассказано в книге . Здесь повторять не буду. Постепенно Игорь полностью включился в образовательный процесс, поступил при распределении по кафедрам на 3-м курсе на кафедру низких температур. Это была одна из сильнейших экспериментальных кафедр физфака, которой руководил профессор Александр Иосифович Шальников, сотрудник «Физпроблем», сосед и личный друг Ландау. В итоге Игорь окончил физфак МГУ с красным дипломом. Когда я нашел фотокопию этого диплома, выложенную Игорем в его статье в "Заметках по еврейской истории", то включил ее во 2-е издание трилогии: том 1, «Круг Ландау. Жизнь гения» (2008) . Этот красный диплом меня приятно удивил. Там он помещен вслед за различными дипломами Л.Д. Ландау и его Нобелевскими регалиями. Он должен был продолжать победные традиции обоих Ландау.
После окончания Игорем МГУ в 1969 году П.Л. Капица взял его на работу в ИФП физиком-экспериментатором. Игорь довольно быстро защитил кандидатскую, а далее и докторскую диссертацию. Узнав о его кончине, я обратился к Михаилу Андреевичу Либерману, профессору, доктору физико-математических наук, бывшему аспирантом в ИФП и знавшему Игоря Ландау лично, я просил рассказать о работе Игоря в ИФП. М.А. Либерман немедленно мне ответил из Швеции, где он работает как профессор теоретической физики в университете г. Упсала. Привожу целиком его письмо.
Дорогой Боря,
Спасибо за письмо, которому я был рад, хотя известие о смерти Игоря меня очень-очень расстроило. Я вряд ли могу много рассказать об Игоре. Мы познакомились в 1960 году. Я был на первом курсе физфака и вел физический кружок для школьников. В кружке был Игорь, и я с удивлением увидел его фамилию - Ландау. Он был в 10 классе. На следующий год он поступил на физфак, т.е. он на год, может быть, на два моложе меня. Потом мы уже встретились в «Физпроблемах», где Гарик был аспирантом Юрия Васильевича Шарвина, мужа моей мамы. Юрий Васильевич всегда очень хорошо говорил про Гарика, считал его очень хорошим экспериментатором и толковым физиком. Этого вполне достаточно, т.к. у Юры были очень высокие стандарты. Он сам был экспериментатором высшего класса и очень глубоко понимал физику. Достаточно сказать, что Ю.В. сдал полный курс теорминимума, что не только большая редкость, но, думаю, вряд ли есть другой экспериментатор, кто бы прошел весь или хотя бы часть теорминимума Ландау. У нас с Гариком были сильно разные интересы в физике: он занимался промежуточной сверхпроводимостью, структурами сверхпроводников и т.п., а я - высокотемпературной физикой. Поэтому общих пересечений в физике у нас не было. Мы были в хороших приятельских отношениях. Гарик был очень добрым человеком. Мое личное впечатление из почти ежедневных встреч и общих обсуждений (трёпа) в кофе-клубе ИФП такое: Гарик глубоко и хорошо понимал физику низких температур, работал с интересом, интересовался и понимал научные проблемы. Было ясно видно, что он человек с большим интеллектуальным потенциалом.
О некоторых характерологических подробностях Игоря Ландау мне много раньше рассказывал Дмитрий Компанеец. В начале 1970-х гг. Дима, выпускник МИФИ, был аспирантом в Институте физпроблем, как раз когда там работал Ландау-сын. Они были ровесниками, часто встречались в институте и даже в командировках, на научных конференциях. Игорь работал, по словам Димы, с интересом, целеустремленно. Один эпизод особенно запомнился Диме. В день защиты Игорем кандидатской диссертации, сразу же после окончания защиты, он спустился вниз в лабораторию, чтобы продолжать эксперимент. Никаких банкетов, даже стола для самых близких товарищей! По мнению Димы, этот эпизод характеризовал увлеченность Игоря работой, а не его скаредность. Как раз наоборот, Дима рассказывал, что Игорь не был жадным. Не был он и заносчивым по причине своей фамилии, был общителен, жизнерадостен, вполне неглуп.
Доброе отношение к Игорю сохранил на всю жизнь со студенческих времен и Борис Зельдович, давно уехавший в США; он написал об этом в Послесловии к моей книге .
Игорь публикует книгу своей покойной матери
Появление книги Коры, которую издал Игорь Ландау, было шоком для едва ли не всех физиков, знавших Л.Д. Ландау. В особенности резко публично отозвались об этой книге академики В.Л. Гинзбург и Е.Л. Фейнберг. Их слова приводятся в моей книге . В.Л. Гинзбург даже напечатал домашним тиражом заметку на 20 страницах, которую, впрочем, не захотел публиковать при своей жизни. Однако он направил ее, в частности, и моей матери, а далее в телефонном разговоре со мной он разрешил мне ее цитировать практически без ограничений и даже опубликовать после его смерти. (Однако, кроме телефонного разговора и надежды на доверие, что это правда, у меня ничего нет. То есть нет документального разрешения на такую публикацию, поэтому, кто не хочет, может не верить этим словам. Все равно публиковать «Записку Гинзбурга» я не собираюсь. В то же время не сомневаюсь, что найдется ушлый автор, который это сделает и без меня.) Последний наш разговор с В.Л. по телефону состоялся 13 мая 2008 года, причем по инициативе Виталия Лазаревича. Я детально его привожу и комментирую в книге «Круг Ландау и Лифшица . В.Л. подтвердил, что разрешает мне цитировать его «Записку» без ограничений, просил только смягчить несколько слов, которые лет пять тому назад считались до некоторой степени нецензурными (сейчас и не такие в ходу).
Дмитрий Компанеец говорил мне, что не знает, как объяснить эту публикацию Игоря. Версию, что Игорь заработает на издании книги матери, Дима отверг: оплата труда в Швейцарии многократно превосходит то, что достанется Игорю от книги. Может быть, это своеобразный «прикол», как выразился Дима?
Не согласен с последним. Предполагаю, что мне понятны причины публикации И.Л. Ландау книги своей матери. Их две. Первая очень простая: он сделал это в память о матери, которую любил. Сделал, когда представилась возможность. Литературной обработкой книги сам не занимался, отдав все это на откуп своей литературной тете М.Я. Бессараб. Какие-то крайности из книги Игорь все же вырезал, об этом говорится в сноске на одной из страниц книги Коры. Вторая причина: Игорь считал, что его мать пишет в основном правду, в принципиальных оценках они не расходились.
«Почему я издал мамину книгу? Сложный для меня вопрос. Прежде всего, потому, что Игорь Захаров, владелец издательства, очень уж настаивал. Но я и сам думал, что эта книга должна быть издана. Хотел, чтобы правда была известна. Видимо, издержки социалистического воспитания. Волнует ли меня, что Гинзбург и многие другие известные физики настроены против этой книги? ― Нет, совсем не волнует. Скорее, расстраивает. Гинзбург, как и многие другие, был далек от нашей семьи. Всю информацию он получал из уст Е.М. Лифшица. Он просто не знает правды. Многие ругают эту книгу за “излишние” интимные подробности, но моя мать имеет право писать о своей жизни так, как она считает нужным. Что у кого-то может измениться мнение о “великом” Ландау, мне, извините, наплевать. Для меня он не великий физик. Это мой отец, которого я очень любил и безмерно уважал. Все это было в его жизни, и от этого он не делается ни на копейку хуже. Если кому-то это не нравится - не читайте!» .
Я и моя мать Зинаида Ивановна Горобец (вторая жена Е.М. Лифшица) не могли не воспринять книгу Коры резко отрицательно из-за клеветы в ней на Е.М. Но в первые годы после выхода этой книги (после 1999 года) молчали все физики-теоретики из «дружной» школы Ландау, в том числе и те, кто называл себя при жизни Е.М. его другом: И.М. Халатников, Л.П. Питаевский, И.Е. Дзялошинский, М.И. Каганов. И только В.Л. Гинзбург, как уже говорилось, решился напечатать в 20 экземплярах свою критическую записку и разослать ее узкому кругу знакомых, хотя сразу же предупредил об отказе от ее широкой публикации. И вот тогда, возмущенный молчанием живых «друзей» покойного Е.М. Лифшица, я решил выступить. Мне удалось написать всего за полгода (2005) книгу «Круг Ландау», в 1-м издании это был один толстый том, напечатанный издательством «Летний сад» (2006). На эту книгу откликнулся Игорь Ландау, причем в основном негативно, хотя и не во всем.
Игорь опубликовал резкую , в которой полемизировал с тремя «ландауведами». Как явствует из текста, он имел в виду, в первую очередь, литератора-эмигранта Горелика (Г.), проживающего в США. Дело в том, что Г. написал какие-то заметки о Л.Д. Ландау, причем одна из них называлась «Подлинный Ландау» По-видимому, именно последний претенциозный заголовок вызвал запредельное возмущение сына Ландау, который не без основания считал, что подлинного своего отца он знает много лучше, чем никогда его не встречавший Г. Кстати, мнение Игоря о «ландауведческих» текстах Г. написанных в вообще характерном для последнего кокетливо-игривом стиле, в основном совпадало с моим. Затем Игорь весьма критично отозвался о записках своей двоюродной сестры Эллы Рындиной . В этом я с ним не согласен, поскольку расцениваю эти записки весьма информативными и ощущаю, что в основном они достоверны. Наконец, Игорь коснулся и меня:
«Если говорить о самом Борисе, то из той каши, что я прочитал в его книге, у меня сложилось впечатление, что он человек честный и не пытается никого ввести в заблуждение своей публикацией. Просто он с детства впитал в себя, что Евгений Михайлович Лифшиц – один из самых честных, самых добрых и самых талантливых людей, когда-либо живших на этой планете. Именно поэтому, когда он видит, что кто-то начинает в этом публично сомневаться, у Горобца не остается сомнений, что этот сомневающийся – человек совершенно недостойный» .
Характеризуя мое мнение о Е.М. Лифшице, Игорь совершенно прав. И я не думаю, что ошибаюсь, потому что такого же мнения о Е.М. придерживался, например, великий физик Я.Б. Зельдович . Такого же мнения был и остается ученик и соавтор Е.М. Лифшица академик Л.П. Питаевский, а также многие другие крупнейшие физики. Только из немногих известных мне лично, от кого я такое мнение сам слышал, это Е.Л. Фейнберг, В.Л. Гинзбург, Б.Я. Зельдович (см. в моей трилогии ), В.Г. Барьяхтар, А.А. Рухадзе, Л.А. Фальковский, В.И. Манько, М.А. Либерман . На самом же деле в круг безмерно уважающих Е.М. Лифшица ученых входят едва ли не все по-настоящему профессиональные физики-теоретики мира.
Больше ничего о книге Коры я не стану писать в этом некрологическом очерке. Замечу, что ее книга по-прежнему довольно успешно продается, выдержав уже 4 или 5 изданий. По мотивам книги Коры даже был снят телефильм «Мой муж – гений». Ученики Ландау академики А.Ф. Андреев, С.С. Герштейн, В.Л. Гинзбург, членкор РАН Б.Л. Иоффе выступили с яростным осуждением этого фильма и даже потребовали в печати его запретить. Но зажравшееся от сверхбогатства и вседозволенности Центральное телевидение показало, что плевать оно хотело на обнищавшую и маловлиятельную в современной России Академию наук. Фильм был показан 14 февраля 2008 г. по каналу ОРТ.
Показу предшествовало довольно-таки конфронтационное обсуждение содержания фильма, которым руководил яркий телеведущий Александр Гордон. На обсуждение был приглашен как заглавная фигура Игорь Ландау, прилетевший из Швейцарии. Его посадили в ряд, перпендикулярный к двум рядам, которые заняли защитники фильма и его противники. В том же ряду, что и Игорь, сидели, в частности, продюсер фильма, режиссер и актеры, среди них Людмила Чурсина (Кора), Даниил Спиваковский (Ландау), Вячеслав Гришечкин (Липкин¸ т.е. Лифшиц, который сыграл, по-моему, лучше, сдержаннее и объективнее других). Состав защитников не представлял для меня интереса. Физиков среди них не было, а представителей «филологов» (любимый термин Ландау для болтунов) возглавлял Дмитрий Дибров, известный телешоумен. Этот еще один «ландаувед» держался самоуверенно, его заявления звучали безапелляционно, напоминая присутствующим, кто на телевидении хозяин, а кто разовые гости.
В нашем ряду противников фильма сидели, во-первых, ученики Ландау: академик С.С. Герштейн и членкор Б.Л. Иоффе, и, во-вторых, крупнейшие российские историки-литераторы Наталья Басовская и Игорь Волгин.
Здесь я остановлюсь только на выступлении Игоря Ландау. Но прежде сообщу вот о чем. Я пришел на обсуждение минут за 20 до назначенного начала и сел в фойе, в самый дальний уголок, не примыкая ни к одной из маленьких групп людей, там находившихся и беседовавших друг с другом, по-видимому, знакомых между собой. Неожиданно в фойе появился Игорь, его сопровождала красивая дама лет сорока. Неожиданно они направились прямо ко мне, так как на моей скамейке было два свободных места и она находилась поодаль от общей тусовки. Сели, не обращая внимания на меня, так как не знали, кто я. Таким образом, я оказался невольным свидетелем и слушателем их разговора. Оказалось, что дама была дочерью Майи Бессараб, ее звали Ирина Редман, она прилетела из Лондона, где живет с мужем и матерью. С Игорем они давно не виделись. Я был удивлен и обрадован, услышав фразы Игоря с негативной оценкой фильма: Примерно такие: «Это фильм не о Ландау, образ не получился, много деталей придумано. Например, у нас не было домработницы. Манера говорить у отца была совершенно иная, в фильме он говорит массу глупостей и.т.д.». О себе Игорь сказал, что женат уже в третий раз.
Выступая на самом диспуте А.Гордона, Игорь сообщил, что пару лет тому назад к нему в Швейцарию приехали телевизионщики из России, предложили заключить договор на телефильм по книге его матери. Он дал согласие в принципе. Сняли несколько эпизодов с участием Игоря, которые и включили в фильм. «Но сценария мне не показывали!», - заявил Игорь. Режиссер Т.Архипцова воскликнула: «Мы ведь Вам выслали сценарий!» - «Но я его не получал», - возразил Игорь.
Я наблюдал Игоря с интересом, он производил впечатление мягкого интеллигентного человека. Никаких следов агрессивности. Он просто защищался от деятелей СМИ и от ученых, осуждавших его мать и его самого, как мог, оправдывался. Я ощущал, что почти во всем его понимаю. Он жил с матерью и знаменитым отцом всегда в материальном достатке и комфорте, но в то же время это была совершенно не традиционная семья, и в ней постоянно тлел и временами вспыхивал огонь глубокой человеческой драмы. Знаю по себе, как это влияет на психику ребенка и подростка, и потому я стал сочувствовать Игорю. После показа фильма в фойе ко мне подошла дочь Майи Бессараб. Приветливо поздоровалась, сказала: «Спасибо Вам, Б.С., за интересную книгу, мы ее читали». Помощница А.Гордона решила познакомить нас с Игорем. Подвела меня к нему. Я протянул Игорю руку, сказал просто: «Здравствуйте, Игорь Львович!» он ответил вполне теплым рукопожатием, сказав: «Ведь мы раньше с Вами не встречались». Невозможно было себе представить, что Игорю оставалось жить всего два с половиной года.
Игорь Ландау похоронен на Новодевичьем кладбище, в той же могиле, что и его великий отец. Недавно я там был. Это на главной аллее, справа, в сотне метров от входа.
Контактная информация
Горобец Борис Соломонович
e-mail [email protected]
Список литературы
1. Горобец Б.С. Круг. Ландау. Жизнь гения. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2008. 368 с.(главы книг "Круг Ландау" были опубликованы в альманахе "Еврейская Старина", №№6/2006 и сл. - прим. ред.)
2. Горобец Б.С. Круг. Ландау. Физика войны и мира. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2009. 272 с.
3. Горобец Б.С. Круг Ландау и Лифшица. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2009. 336 с.
4. Ландау-Дробанцева Кора. Академик Ландау. Как мы жили. Воспоминания. – М.: Издатель Захаров. 1999. 494 с.
5. Катя Компанеец. Записки со второго этажа. – Заметки по еврейской истории, № 10 (101). Октябрь 2008.
6. Рындина Элла (С-Пб). Лев Ландау: штрихи к портрету. – Журнал Вестник, 3, 17 и 31 марта 2004, №5 (342)
7. Ландау Игорь. Мой ответ «ландауведам». Заметки по еврейской истории, № 6 (78), март 2007 (включая «Открытое письмо» Г.Горелику от 2004).
8. Рухадзе А.А., Либерман М.А., Горобец Б.С. Академик Е.М. Лифшиц – выдающийся физик и писатель науки. Часть II. Формат ученого. -История науки и техники. 2011, № 3. P.26.
Чтобы помнили!
Лев Давидович Ландау (1908-1968) - выдающийся российский физик-теоретик, основатель научной школы, академик АН СССР (1946 год), Герой Социалистического Труда (1954 год). Труды Ландау во многих областях физики: магнетизм; сверхтекучесть и сверхпроводимость; физика твердого тела, атомного ядра и элементарных частиц, физика плазмы; квантовая электродинамика; астрофизика и другие. Автор классического курса теоретической физики (совместно с физиком-теоретиком Евгением Михайловичем Лифшицем). Ленинская премия (1962), Государственная премия СССР (1946, 1949, 1953), Нобелевская премия (1962).
Лев Ландау родился в Баку 22 января (9 января по старому стилю) 1908 года в интеллигентной семье (отец – инженер-нефтяник, мать – врач). В семье было двое детей. С сестрой Софьей Ландау дружил всю жизнь. Его математические способности проявились уже в школе, которую он закончил в 13 лет. По свидетельству физика-теоретика Евгения Михайловича Лифшица, Ландау «говорил, что почти не помнит себя не умеющим дифференцировать и интегрировать».
Родители считали, что в 13 лет поступать в университет слишком рано: один год Ландау проучился в Бакинском экономическом техникуме (в день весело отмечавшегося 50-летнего юбилея этот факт был предметом шутки: «С уходом Ландау из техникума Советский Союз потерял способного завмага»). В 1922 году Лев Ландау поступил в Бакинский университет, где два года учился одновременно на двух факультетах: на физико-математическом и на химическом. После перехода в 1924 году на физическое отделение Ленинградского университета Ландау не стал продолжать свое химическое образование. Однако, интерес к химии сохранил на всю жизнь и часто поражал хорошим знанием химии (для физиков-теоретиков, как правило, характерно несколько высокомерное пренебрежение химией).
С 1926 года Лев Ландау был связан с Ленинградским физико-техническом институтом (теперь имени Абрама Федоровича Иоффе), куда в 1927 году после окончания университета (в 19 лет!) был принят в качестве аспиранта. «Позднее он много раз говорил мне о том, как много занимался, когда был студентом. Он работал так интенсивно, что по ночам ему начинали сниться формулы. Я много раз слышал от Ландау рассказ о том, как он был взволнован, когда впервые прочитал работы австрийского физика-теоретика Эрвина Шредингера и немецкого физика-теоретика Вернера Гейзенберга, которые провозгласили новый век – век квантовой механики».
Все, кто знал Льва Ландау в молодые годы помнят его резким, самоуверенным молодым человеком, лишенным априорного почтения к старшим, возможно, излишне критичным в оценках. Эти же черты его характера подчеркивают и те, кто встречался с Ландау и в более поздние годы. Пытаясь понять его характер, несомненно, надо учитывать следующее свидетельство его самого близкого друга, ученика и соавтора, Е. М. Лифшица: «В юности он был очень застенчив, и поэтому ему было трудно общаться с другими людьми. Тогда это была для него одна из самых больших проблем. Дело доходило до того, что временами он находился в состоянии крайнего отчаяния и был близок к самоубийству...
Для Льва Давидовича была характерна крайняя самодисциплина, чувство ответственности перед самим собой. В конце концов, это помогло ему превратиться в человека, который полностью владел собой в любых обстоятельствах, да и просто в веселого человека. Он много думал, как быть деятельным». Добавим несколько слов, сказанных о том же физиком и инженером Петром Леонидовичем Капицей: «с возрастом застенчивость прошла, но умение приспосабливаться к обществу у Ландау никогда не развилось. Только исключительная всесторонняя одаренность личности Ландау привлекала к нему людей, и по мере сближения с ним они начинали любить его и находить большое удовольствие в общении с ним».
И еще: «бескомпромиссность, которая свойственна всем крупным ученым в их научной работе, распространялась у Ландау и на человеческие отношения, но тем, кто знал Льва Ландау близко, было известно, что за этой резкостью скрывался очень добрый и отзывчивый человек, всегда готовый помочь незаслуженно обиженному».
Большую роль в научной биографии Ландау сыграли поездки за границу (1929 – 1934-е годы) и встречи с ведущими физиками того времени. Наиболее существенным для формирования Ландау как ученого и учителя было посещение Копенгагена и пребывание в Институте теоретической физики у Нильса Бора. Обсуждение животрепещущих проблем теоретической физики, в которых принимали участие все присутствующие, поиски истины как конечной цели любой дискуссии, атмосфера, царившая на семинарах, - все это оставило неизгладимый след в памяти Ландау, всю жизнь служило ему примером. Он всегда считал себя учеником Бора.
В 1932 году Лев Ландау возглавил теоретический отдел Харьковского физико-технического института (УФТИ). Продолжая активную исследовательскую работу, Ландау одновременно начал преподавать, а в 1935 году стал заведующим кафедрой общей физики Харьковского университета. Именно в эти годы он сформулировал и начал осуществлять свою жизненную программу - написать полный курс теоретической физики и окружить себя профессионалами: учениками, коллегами, соратниками. То, что у двадцатичетырехлетнего юноши наполеоновские планы, – не редкость. Но то, что он их полностью осуществил, – величайшая редкость и уникальное достижение.
Первые несколько лет в УФТИ царила замечательная научная атмосфера. Криогенную лабораторию института, единственную в то время на территории Советского Союза, возглавил российский физик, один из пионеров физики низких температур Лев Васильевич Шубников, с которым Ландау связывала не только дружба, но и глубокие совместные научные интересы. Вокруг Ландау и Шубникова собралась группа талантливых молодых людей, увлеченных наукой. В Харькове проводились международные физические конференции, посещавшиеся крупными западными учеными. В годы пребывания Ландау в Харькове этот город стал центром теоретической физики СССР.
Начала создаваться школа Льва Ландау - появились первые ученики. Ландау составил программу того, что должен знать будущий молодой научный работник, если он хочет заниматься теоретической физикой (подразумевалось, под его руководством), - знаменитый теорминимум. Программа действовала с 1933 по 1962 годы. И надо добавить, сдача теоретического минимума не прекратилась после ухода Ландау из научной жизни в результате трагической автомобильной катастрофы, экзамены продолжали принимать ученики Ландау, в дальнейшем сотрудники Института теоретической физики РАН его имени. Существует список сдавших теоретический минимум, составленный Ландау в 1961 году. Первые пять фамилий таковы: Компанеец (1933), Е. Лифшиц (1934), Ахиезер (1935), Исаак Яковлевич Померанчук (1935), Тисса (1935).
С 1935 года обстановка в УФТИ трагически меняется. Террор, охвативший во второй половине 30-х годов страну, не миновал УФТИ. Сфабрикованные «дела» завершились арестами и расстрелами ряда ведущих сотрудников института. В застенках харьковской тюрьмы был расстрелян Шубников. Ландау в то время не был арестован, но угроза ареста была вполне реальна. Она заставила его «бежать» из Харькова. К счастью, Ландау имел приглашение от Капицы занять должность руководителя теоретического отдела организованного последним Института физических проблем (ныне имени Капицы).
«Бегство» из Харькова не спасло Ландау от ареста: в ночь с 27 на 28 апреля 1938 года он был арестован. На следующее же утро, 28 апреля, Петр Капица пишет письмо Сталину, пытаясь защитить своего сотрудника. На протяжении года Капица не прекращает усилий в попытках освободить Ландау. Осенью 1938 года Нильс Бор также пытается привлечь внимание Сталина к судьбе Ландау: «если имело место недоразумение, Ландау - надеется Бор, - получит возможность продолжать исследовательскую работу, столь важную для прогресса человечества».
В апреле 1939 года Лев Ландау был освобожден из тюрьмы «под личное поручительство» Капицы. Навсегда сохранил Ландау благодарность Капице, считая его своим спасителем. Ландау неоднократно повторял, что если бы не помощь Капицы, то в тюрьме или в лагере он наверняка бы погиб. «Дело» Ландау (точнее, та его часть, которую наследники НКВД решили обнародовать) в 1991 году было издано. Близкие и друзья Ландау знали, что арест оставил в душе Ландау страх, который несколько уменьшился после смерти Сталина.
Внешняя сторона жизни Ландау после ареста вполне благополучна, если исключить то, что Ландау был «невыездным»: его лишили возможности свободного общения с иностранными коллегами, он не участвовал в международных конференциях, если они проходили не на территории СССР. Как стало известно в последние годы, на протяжении многих лет за Львом Ландау велось негласное наблюдение (в частности, его разговоры с сотрудниками и друзьями подслушивались).
Когда Капица был отстранен от руководства ИФП (1946-55), а директором института был назначен ученый, академик Анатолий Петрович Александров, Ландау был привлечен к участию в разработке атомного оружия. После смерти Сталина Ландау четко сформулировал свое желание прекратить работу по секретной тематике и добился этого.
С 1943 года Лев Ландау вернулся к преподавательской деятельности. Он преподавал на физико-техническом и физическом факультетах Московского университета.
Хотя научное творчество Ландау закончилось около 40 лет назад, полученные им результаты принадлежат отнюдь не только истории науки. Уравнения Ландау-Лифшица и Гинзбурга-Ландау, энергетический спектр сверхтекучего гелия, теория Ферми-жидкости, затухание Ландау, ландауские уровни энергии электрона в магнитном поле, параметр порядка для описания фазовых переходов второго рода, исследование основ квантовой электродинамики и многое другое активно «работает» в сегодняшней физике.
Начиная с харьковского периода, Лев Ландау был окружен учениками. Им он щедро отдавал свое время, делился идеями, одновременно предоставляя полную самостоятельность. Но и Лев Давидович многое получал от своих учеников. Сам он практически не читал научной литературы. Читали его ученики и рассказывали ему. Как правило, Льва интересовал лишь замысел работы и полученный в ней результат. Заинтересовавшую, но внушающую опасение в правильности работу, Ландау (часто своим путем) воспроизводил. И если результат оказывался верным, то навсегда «оседал» в бесконечной памяти Ландау, а иногда попадал в «Золотой список», который он вел всю жизнь.
Отношения между Ландау и его учениками были совершенно неформальными. При огромном уважении, которое испытывали ученики к учителю, многие из них были с Ландау на «ты». Шутки, иногда весьма острые, допускались с обеих сторон и встречались без обиды. Особенно отчетливо это проявилось при проведении остроумного капустника в честь 50-летнего юбилея Льва Ландау. Со многими учениками у Ландау были очень доверительные отношения. Свои воззрения, весьма существенно отличавшиеся от общепринятых, Лев Давидович часто откровенно проповедовал среди учеников.
7 января 1962 года, по дороге из Москвы в Дубну на Дмитровском шоссе, Ландау попал в автокатастрофу. В результате многочисленных переломов, кровоизлияния и травмы головы он находился в течение 59 суток в коме. Физики всего мира принимали участие в спасении жизни Ландау. Было организовано круглосуточное дежурство в больнице. Недостающие медикаменты доставлялись самолётами из стран Европы и США. В результате этих мер жизнь Ландау удалось спасти, несмотря на очень серьёзные ранения.
После аварии Ландау практически перестал заниматься научной деятельностью. Однако, по мнению его жены и сына, Ландау постепенно возвращался к своему нормальному состоянию и в 1968 году был близок к возобновлению занятий физикой.
Ландау умер 1 апреля 1968 года, через несколько дней после операции по устранению непроходимости кишечника. Диагноз - тромбоз мезентериальных сосудов. Смерть наступила в результате закупорки артерии оторвавшимся тромбом. Жена Ландау в своих мемуарах высказывала сомнения в компетентности некоторых врачей, лечивших Ландау, особенно врачей из спецклиник по лечению руководства СССР.