Период бури и натиска. Сидорченко Л. История зарубежной литературы XVIII века Антифеодальное выступление Штюрмер. Творчество поэтов «Бури и натиска"

16.07.2019

Литература немецкого Просвещения развивалась в условиях, существенно отличных от передовых стран Европы – Англии и Франции. Тридцатилетняя война (1618-1648) стала для Германии национальной катастрофой. Потерявшая четыре пятых своего населения, перенесшая глубокую хозяйственную разруху, страна оказалась отброшенной назад и в области культурного развития. Отсутствие единого политического, экономического и культурного центра болезненно сказывалось и в материальной, и в духовной сфере. Замкнутость и изолированность немецких княжеств (в XVIII в. их насчитывалось 360 с многочисленными вкраплениями еще более мелких феодальных владений) закрепляли различия между местными диалектами и тормозили создание единого литературного языка.

Абсолютизм в Германии принял специфическую мелкодержавную форму: усвоив все отрицательные особенности абсолютной монархии крупного масштаба произвол и деспотизм, фаворитизм и развращенность двора, бесправие и приниженность подданных, он был не в силах взять на себя централизующую функцию. Даже постепенное возвышение наиболее крупных немецких государств (в первую очередь Пруссии) не могло заложить основы национального и государственного объединения.

Эти обстоятельства наложили особый отпечаток на социальную структуру немецкого общества – прежде всего на роль и место буржуазии, которая была экономически слабой, политически приниженной. Этим определялся и медленный рост ее духовного и социального самосознания. Недаром чаще она именуется бюргерством, ибо тем самым подчеркивается ее отличие от буржуазии передовых европейских стран.

Немецкое дворянство либо служило в армии, либо группировалось вокруг княжеских дворов, либо проводило жизнь в своих имениях, предаваясь праздности, охоте, примитивным и грубым развлечениям. Круг его духовных интересов был крайне ограничен.

Специфически немецким явлением были вольные имперские города, формально подчинявшиеся непосредственно имперской власти, которая в начале XVIII в. уже была чисто номинальной. Они не зависели от местных князей, управляла ими патрицианская верхушка бюргерства, и внутри городских стен как бы снимались представления о сословных привилегиях дворянства.

Крестьянство изнемогало под бременем непосильных поборов, повинностей и рекрутчины, которая превратилась для многих немецких князей в постоянный источник дохода: они поставляли наемных солдат для крупных держав, ведущих войны в колониях, и за этот счет содержали свой непомерно пышный двор, сооружали увеселительные замки и т. д. Массовое обнищание крестьян приводило к возникновению стихийного социального протеста; состоявшие из беглых крестьян разбойничьи банды орудовали в лесах и на больших дорогах.

Для политически раздробленной Германии характерна множественность культурных центров, сменявших друг друга или сосуществовавших. Они возникали в княжеских резиденциях, в университетских и вольных имперских городах своеобразных оазисах духовной культуры. Такими центрами были Лейпциг, Гамбург, Геттинген, пока, наконец, в последней четверти века приоритет не утвердился за Веймаром – резиденцией маленького княжества, в котором сосредоточился весь цвет немецкой литературы – Гете, Шиллер, Виланд, Гердер.

Одной из особенностей немецкой культурной атмосферы XVIII в. была совершенно очевидная диспропорция между возраставшим (особенно с середины века) интеллектуальным и творческим потенциалом, с одной стороны, и низким уровнем духовных потребностей общества – с другой. Немецкие писатели, происходившие большей частью из малоимущих слоев общества, лишь с трудом могли пробить себе путь к образованию, а получив его, вынуждены были довольствоваться жалкой участью домашнего учителя или сельского священника. Литературный труд не мог обеспечить даже самого скромного существования; большинство немецких писателей сполна познали горечь нужды и унизительной зависимости от случайных покровителей.

Специфика социально-исторического развития Германии определила своеобразие немецкого Просвещения. Вплоть до второй половины века оно не ставило серьезных политических проблем, до которых общественное сознание немецкого бюргера еще не доросло. Просветительские идеалы свободы и личного достоинства, обличение деспотизма отразились в литературе в самой общей и довольно отвлеченной форме. Только в «Эмилии Галотти» Лессинга (1772) и в драмах молодого Шиллера, в стихах и очерках его старшею земляка Кристиана Даниеля Шубарта они получили конкретное воплощение.

Религиозная проблематика, игравшая такую важную роль в католической Франции, в Германии была отодвинута на второй план наличием двух официально признанных религий – католичества и лютеранства, а также множества сект и религиозных течений (некоторые из них, например, пиетизм, сыграли заметную роль в развитии литературы сентиментального направления). Но и здесь борьба против церковной ортодоксии и догматизма не снимается с повестки дня. Она ведется с позиций «естественной религии», просветительского идеала терпимости и пантеизма. Это получило отражение в публицистике и драматургии Лессинга и в философской лирике Гете, опосредованно сказалось и на развитии немецкой философии.

В целом немецкое Просвещение тяготело к отвлеченным теоретическим проблемам, оно широко разрабатывало вопросы эстетики, философии истории, философии языка. В этих областях немецкая духовная культура в последней трети века даже опережает другие европейские страны.

Немецкая философия эпохи Просвещения носила в основном идеалистический характер. У ее истоков стоит Готфрид Вильгельм Лейбниц, выдающийся математик и философ рационалистического направления. Его идеи «предустановленной гармонии» мира, порождающей баланс добра и зла, причинно-следственной связи, управляющей миром, наконец, учение о множестве «возможных миров» оказали большое влияние на литературу и длительное время господствовали над умами не только немецких, но и европейских просветителей. Но если в Германии идеи Лейбница и во второй половине века сохраняли свой авторитет, то в других европейских странах они подверглись решительной переоценке (см. гл. 10). К этому же времени относится деятельность и других философов-рационалистов Кристиана Томазиуса, последователя Лейбница Кристиана Вольфа, друзей Лессинга – Мозеса Мендельсона, журналиста и книгоиздателя Фр. Николаи и др. Появляются к концу века и разные течения иррационалистического плана (Ф, Г. Якоби, Гаман и др.).

Сенсуализм поначалу не получил в Германии такого широкого распространения, как в Англии и Франции, однако в эстетическую теорию он проникает уже начиная с 1730-х годов, заметно усиливается в эстетических и литературно-критических трудах Лессинга и окончательно торжествует в мировоззрении и творчестве Гердера, Гете и писателей «Бури и натиска» (1770-е годы). Подлинный взлет немецкой классической философии приходится на последние десятилетия века (И. Кант). При этом именно в недрах немецкого идеализма рождается диалектический подход к решению основных философских вопросов. Диалектическим толкованием исторического процесса отмечены теоретические труды Гердера и философские искания молодого Гете. Диалектичным оказывается и само художественное постижение мира в его зрелом творчестве.

Периодизация немецкого Просвещения в целом соответствует общеевропейской. Однако литературное развитие здесь отличалось своеобразными перепадами и колебаниями ритма – сначала явно замедленного, затем все более убыстренного. По-иному выглядит и соотношение художественных направлений.

Первая треть века – это период становления журналистики, выполняющей просветительскую и объединяющую функцию, период утверждения нормативных тенденций. Разработка теоретических вопросов в этот период явно опережает художественную практику. Раннепросветительский классицизм, представленный Готшедом и его школой, в основном ориентируется на французские, отчасти на английские образцы. К концу 1740-х годов он практически исчерпал себя, выполнив свои нормализаторские задачи, но не породив подлинно значительных литературных произведений. Около середины века наступает перелом, ознаменованный появлением на литературном горизонте яркой поэтической личности – Клопштока (см. гл. 19), а десятилетием позже – резко полемическими выступлениями Лессинга. С этого момента немецкая литература вступает в полосу чрезвычайно интенсивного развития – острого столкновения различных течений. Борьба за национальную самобытность немецкой литературы, ее освобождение от влияния французского классицизма ведется Лессингом, развивающим идеи Дидро; Клопштоком, тяготеющим к сентиментализму, и поколением 1770-х годов – Гердером, Гете, писателями «Бури и натиска», существенно обогатившими и трансформировавшими наследие европейского сентиментализма (в особенности, идеи Руссо). Более скромное место в этом противостоянии разных направлений занимает литература стиля рококо, представленная преимущественно лирикой 1740-1760-х годов и творчеством Виланда (см. гл. 19).

В последние два десятилетия века происходит переоценка теоретических и творческих завоеваний писателей движения «Бури и натиска» с их выраженным индивидуализмом и субъективизмом, намечается постепенное уравновешивание, смягчение крайностей, переход к более объективному, порою – более дистанцированному отражению действительности. Складывается новая художественная система, именуемая «веймарским классицизмом» и не имеющая прямых аналогов в литературе Англии и Франции. Она получает свое воплощение в совместно выработанной эстетической теории Гете и Шиллера и в их творчестве 1780-1790-х годов.

Становление немецкой просветительской литературы связано с деятельностью Иоганна Кристофа Готшеда (Johann Christoph Gottsched, 1700 1766). Сын прусского пастора, он обучался богословию в Кенигсбергском университете, но его влекли литература и философия. С 1730 г. и до конца жизни он состоял профессором Лейпцигского университета, читал лекции по поэтике, логике, метафизике, опираясь в своих курсах на идеи Кристиана Вольфа (1679-1754), популяризатора философии Г. В. Лейбница. Готшед неоднократно избирался ректором университета и возглавлял литературное Немецкое общество, которое стремился уподобить Французской академии. Одновременно он выступил как создатель нравоучительных еженедельников «Разумные порицательницы» и «Честный человек» (1725-1729) по образцу английских сатирико-нравоучительных журналов Стила и Аддисона. Главной целью этих еженедельников было воспитание нравов на «разумной» основе, борьба с неумеренным следованием моде, щегольством, расточительностью и скупостью и т. п. Политические и социальные вопросы в журналах не обсуждались, а критика действительности редко приобретала сатирический характер. Однако именно еженедельники Готшеда дали решающий толчок развитию немецкой журналистики.

Наиболее значительным был вклад Готшеда в поэтическую теорию, в формирование нормы немецкого национального литературного языка и в становление немецкого театра. В 1730 г. он выпустил свой главный труд «Опыт критической поэтики для немцев», в котором выдвинул основные положения нормативной классицистской теории. Готшед опирался главным образом на рационалистическую поэтику Буало («Поэтическое искусство», 1674), но внес в нее прагматический дидактизм, отсутствующий у Буало. Исходным пунктом трагедии Готшед считал «моральный тезис», которому подчиняется весь замысел и его художественное претворение. Он сформулировал конкретные правила построения трагедии: деление на пять актов, пресловутое «сцепление сцен», вытекающих одна из другой, правило трех единств. Говоря о единстве действия, Готшед выступил против старых барочных пьес, в которых переплетались разные темы и фабульные линии. Вообще решительное отрицание принципов барочной литературы проходит сквозь все теоретические сочинения Готшеда. Оно во многом определило пренебрежительное отношение и в конце концов забвение литературы XVII в. в эпоху Просвещения.

Трактат Готшеда написан тяжеловесной прозой. Каждое положение, педантично изложенное, иллюстрируется классическими примерами. Дидактизм, который пропагандирует Готшед, характерен и для его труда. Тем не менее «Опыт критической поэтики» сыграл важную роль в формировании раннепросветительской литературы, в частности просветительского классицизма. Он положил конец хаотическому произволу и неряшливости, поставил перед немецкой литературой морально-общественную задачу, выдвинул требование профессионального мастерства, приобщил ее к достижениям европейской литературы.

В таком же нормативном духе написаны и «Подробная риторика» (1728), и «Основы искусства немецкого языка» (1748). В последнем труде Готшед также выступает с позиций чистой рассудочности, к которой его учитель К. Вольф свел рационализм Лейбница: язык для него – выражение логической мысли, отсюда и главные достоинства языка – рассудочная ясность, логичность и грамматическая правильность. При этом Готшед не делает принципиальной разницы между языком науки и поэзии. Для поэзии он, правда, допускает «украшения», но лишь в той мере, в какой они не противоречат «разуму». Так, ограничивая употребление метафор, он требует, чтобы они были ясны и понятны, а потому – привычны и традиционны. В дальнейшем проблема литературного и в особенности поэтического языка станет одной из центральных в дискуссиях 1760-1770-х годов. Стилистические принципы Готшеда окажутся мишенью яростных нападок и насмешек со стороны поэтов и теоретиков следующих поколений – сначала Клопштока, позднее – Гете и Гердера. Благодаря Готшеду единым немецким литературным языком становится верхнесаксонский (или мейссенский).

Особенно большое значение Готшед придавал театру – в этом он был истинным просветителем. Прекрасно понимая значение театра в духовном развитии нации, он предпринял театральную реформу, которую последовательно проводил не только в своей «Критической поэтике», но и на практике. Она была направлена, с одной стороны, против пережитков барочного театра, с другой – против народного театра с его шутовскими элементами, грубоватыми комическими эффектами и неизменным любимцем «непросвещенной» публики потешным персонажем Гансвурстом (он же – Пикельхеринг или Кашперле). Этим двум традициям он противопоставлял «высокий» литературный репертуар, почерпнутый у французских классиков минувшего века (Корнель, Расин, Мольер), а также у современных драматургов Франции. Готшед выступил как переводчик трагедий, его жена переводила комедии. В содружестве с выдающейся актрисой Каролиной Нейбер, долгие годы возглавлявшей странствующую театральную труппу, Готшед пытался заложить в Лейпциге основы немецкого национального театра. В 1737 г. на сцене театра «Нейберши» (как ее фамильярно называли современники) состоялось демонстративное изгнание Гансвурста палочными ударами. По мысли Готшеда, эта акция должна была символизировать окончательный разрыв с традициями грубого и «непристойного» театрального зрелища.

Театральное предприятие Готшеда и Каролины Нейбер натолкнулось на серьезные финансовые трудности, и это привело к разрыву между ними. Театр Каролины Нейбер так и не стал (да и не мог в ту пору стать) национальным театром. Не стали им и другие труппы, возникавшие позднее то в Гамбурге (при участии Лессинга, см. гл. 18), то в Мангейме (где ставились первые драмы Шиллера). Приблизиться к осуществлению этой заветной мечты немецких просветителей суждено было только Гете, возглавившему в конце 1780-х годов Веймарский театр.

Поэтическое творчество самого Готшеда не отличалось ни яркостью, ни оригинальностью. Он писал стихи в традиционных классических жанрах (оды, послания и т. п.), но самым значительным его произведением явилась трагедия «Умирающий Катон» (1731), написанная александрийским стихом. Этот стих (шестистопный ямб с парными рифмами, ориентированный на французский образец) господствовал на немецкой сцене, пока его не вытеснила проза – сначала в мещанской драме, потом в драматургии «Бури и натиска». Возрождение стихотворной трагедии происходит уже в преддверии веймарского классицизма в философской драме Лессинга «Натан Мудрый» (1779, см. гл. 18). С этого времени драматурги пользуются шекспировским пятистопным нерифмованным ямбом.

Образцом для Готшеда послужила одноименная трагедия Дж. Аддисона. Однако в немецком варианте высокая гражданская тема из истории республиканского Рима приобрела заметно суженный моралистически-назидательный характер. Тем не менее «Умирающий Катон» Готшеда был первым опытом немецкой трагедии в духе просветительского классицизма.

Высокий авторитет Готшеда, его разнообразная и активная деятельность и не в последнюю очередь ее ярко выраженный нормализаторскии характер рано сделали его своего рода диктатором немецкой литературной жизни. У Готшеда появилось много последователей, как правило, обладавших весьма незначительными литературными дарованиями. Но вместе с тем уже в середине 1730-х годов возникает оппозиция его системе. Она зародилась в Швейцарии, в Цюрихе, где социальная и духовная атмосфера заметно отличалась от Саксонского курфюршества, культурным центром которого был Лейпциг. Республиканское устройство сочеталось здесь с несколько архаичной патриархальностью и демократизмом нравов, глубокой религиозностью (в отличие от сдержанно-рассудочного отношения к религии рационалиста Готшеда). С этим было связано и традиционное недоверие к театру.

В качестве главных оппонентов Готшеда и его направления выступили швейцарские критики Иоганн Якоб Бодмер (Johann Jakob Bodmer, 1698-1783) и Иоганн Якоб Брейтингер (Johann Jakob Breitinger, 1701-1776) – оба выходцы из пасторских семей Цюриха. Связанные тесной дружбой и единством литературных позиций, они основали в 1720 г. литературное общество и начали издавать еженедельник «Беседы живописцев» (1721-1723). В отличие от Готшеда «швейцарцы» (как их обычно именуют в истории литературы) в своей теории опирались на английскую литературу, отчасти на английский сенсуализм, элементы которого различимы в их сочинениях по эстетике. Эстетические вопросы у них явно преобладали над нравственными. Вершиной поэзии был для них «Потерянный рай» Мильтона, который Бодмер перевел на немецкий язык, сначала прозой (1732), потом, много лет спустя – стихами (1780). Результатом этой работы явились труды «Критическое рассуждение о чудесном в поэзии и о связи чудесного с правдоподобным на основе защиты „Потерянного рая“ Мильтона» и «Критические размышления о поэтических картинах у стихотворцев» (1741). В этих сочинениях Бодмер выступает в защиту поэтической фантазии, которой он предоставляет гораздо большую свободу, чем это допускала классицистская доктрина. Права поэтической фантазии, «чудесного», он распространяет на сказку, которую решительно отвергал Готшед как порождение «непросвещенного» сознания. «Чудесное» – полноправный элемент художественного творчества, даже если оно отступает от наших привычных, повседневных представлений о правдоподобном.

Космическая фантастика в библейском эпосе Мильтона получает у Бодмера свое оправдание в учении Лейбница о «множестве возможных миров», конструируемых нашим сознанием умозрительно. Ее сила и значение – в непосредственном воздействии образного воплощения на наши чувства. Тем самым, не покидая почвы рационалистической эстетики, Бодмер вводит в свою концепцию явственный сенсуалистический элемент. Вопрос о «зримых образах», «картинах» в поэзии в ту пору широко дебатировался в европейской эстетике, в частности в книге француза Жака Дюбо «Критические размышления о поэзии и живописи» (1719). В дальнейшем эту проблему подверг всестороннему рассмотрению Лессинг в «Лаокооне». В рационалистической эстетике Готшеда для нее не нашлось места.

Те же проблемы обсуждаются в главном теоретическом труде Брейтингера «Критическая поэтика» (1741, с предисловием Бодмера), который направлен непосредственно против почти одноименного сочинения Готшеда. Принципиальная новизна теории «швейцарцев» – в исключительной роли художественного воображения, воспроизводящего чувственные впечатления. Поэзия изображает аффекты, сильные чувства, не контролируемые рассудком. В этом проявляется ее близость природе. И воздействует она не только на сознание, на разум, но и на чувства (отсюда – особо оговоренное значение «трогательного» изображения). Сенсуалистически окрашены и суждения Брейтингера о поэтическом языке, его особой экспрессивности, получившие дальнейшее развитие в поэзии и теоретических статьях Клопштока.

Итак, к началу 1740-х годов наступление на доктрину Готшеда велось по широкому фронту проблем, как в чисто эстетическом, так и в социальном плане: если Готшед, следуя Буало, призывал ориентироваться на «двор и город», на просвещенную верхушку общества, то «швейцарцы» в полном соответствии с демократическими устоями и традициями своей родины имели в виду гораздо более широкую аудиторию. В этом смысле вполне объяснимо их тяготение именно к английской, а не к французской литературной традиции. Вместе с тем восторженное преклонение перед Мильтоном совсем не означало понимания ими политической и гражданственной значимости его поэмы. «Швейцарцы» восхищались «Потерянным раем» прежде всего как религиозным эпосом и искренне мечтали о появлении подобного произведения на немецкой почве. Именно поэтому они с энтузиазмом восприняли появление первых песен «Мессиады» Клопштока. Поэтическое творчество Бодмера шло в этом же направлении: он писал поэмы на библейские темы – «патриархады» (самая значительная из них «Ной», 1750), в которых пытался реализовать поэтические открытия Клопштока. Но художественное дарование Бодмера заметно уступало проницательности и остроте его теоретической мысли. «Патриархады» были восприняты современниками скорее иронически.

Гораздо большее значение имела работа Бодмера и Брейтингера по возрождению памятников средневековой немецкой поэзии. В 1748 г. вышли «Образцы швабской поэзии XIII в.» – первая публикация песен Вальтера фон дер Фогельвейде и некоторых других миннезингеров (за несколько лет до этого Бодмер посвятил этой поэзии специальную статью). В 1758-1759 гг. появилось обширное собрание стихотворений 140 средневековых поэтов. За год до этого Бодмер издал рукопись двух поэм из цикла «Песни о Нибелунгах» – «Месть Кримхильды» и «Плач». Эта последовательная пропаганда средневековой поэзии величайшая заслуга Бодмера, который явился здесь первооткрывателем, и также проявление новой тенденции, прямо противоположной установкам Готшеда. В совокупности своей все начинания «швейцарцев» свидетельствуют о поисках национально-самобытных путей для немецкой литературы и во многом предвосхищают литературный подъем 1770-х годов. Однако попытка совместить сенсуалистические позиции с традиционным рационализмом, некоторая провинциальная замкнутость и архаичность тормозили развитие эстетики, разрабатываемой «швейцарцами». Этот компромиссный характер особенно отчетливо дает себя знать в 1760-1770-е годы, когда споры с Готшедом уже давно стали пройденным этапом, а молодое поколение, пришедшее на смену «швейцарцам», гораздо более последовательно и решительно развило те начатки нового, которые содержались в их трудах.

Нарушил правила – вон со стадиона!" Претенденты на пост президента РФС высказывают свое мнение о ситуации с фанатскими движениями

Немецкая литература во времена Гёте – это литература эпохи расцвета Просвещения, «Бури и натиска» и немецкой классики.
Эпоха Просвещения являлась широким интеллектуальным движением, охватившим все европейские страны в 18 веке. В Германии это движение получило развитие только в середине 18 века, так как страна в политическом и экономическом отношении была отсталой.
В развитии немецкой литературы эпохи Просвещения различают
4 периода:
Литература эпохи раннего Просвещения (1700- 1750),
Литература расцвета эпохи Просвещения (1750- 1770),
Литературное движение «Бури и натиска» (1770- 1787),
Классическая немецкая литература.
Представителями эпохи раннего Просвещения были профессор Лейпцигского университета Иоганн Кристоф Готшед, Кристиан Гюнтер, Кристиан Геллерт. Литература для них являлась средством воспитания. Они полагали, что общественные отношения можно изменить через воспитание людей.
Выдающимися представителями расцвета эпохи Просвещения были Готхольд Эфраим Лессинг, Кристоф Мартин Виланд, Фридрих Готлиб Клопшток.
Расцвет эпохи Просвещения начался в Германии с Лессинга. Он был величайшим представителем этой эпохи. Г.Э. Лессинг создал основы для последующего развития классической немецкой литературы. Он выступал за правдивое, отражающее действительность искусство. Лессинг написал много басен. Басня (лат.«fabula») – это один из древнейших жанров литературы. Басня для Лессинга была важным средством нравственного воспитания читателей; своими произведениями он способствовал развитию бюргерского самосознания.
Особый интерес он проявлял к немецкой драме и немецкому театру. Автор написал четыре значительные драмы, которые и в наши дни идут на сценах театров:
«Мисс Сара Сампсон» (1755),
«Минна фон Барнгельм» (1767),
«Эмилия Галотти» (1772),
«Натан Мудрый» (1779).
«Мисс Сара Сампсон» – первая в Германии бюргерская трагедия.
«Минна фон Барнгельм» или «Солдатское счастье» - первая немецкая национальная драма. В этом произведении автор выступал за будущее национальное единство Германии. Судьба честного и благородного главного героя драмы является обвинением прусской системы.
Трагедия «Эмилия Галотти» имела политический характер и стала вершиной творчества Лессинга. Лессинг показывает в этом произведении социальный конфликт между дворянством и бюргерами.
«Натан Мудрый», последнее драматическое произведение Лессинга, является философским наследием великого гуманиста.
Более позднему периоду развития эпохи Просвещения дало начало движение « Бури и натиска». «Буря и натиск» - это литературное движение в Германии во второй половине 17- го столетия, названное по одноимённой пьесе Ф.М. Клингера (1776 г.)
В движении «Буря и натиск» нашли отражение прогрессивные течения буржуазии. Представители этого движения продолжили в своем творчестве тенденции эпохи Просвещения. Они обращались к социальным проблемам, выступали против межсословных предубеждений и княжеского деспотизма, за буржуазные свободы.
Ярко выраженная народность, оригинальность языка, избыток чувств, страстная эмоционально окрашенная речь, а также новое, глубокое восприятие природы являлись характерными чертами творчества представителей движения «Буря и натиск».
Особое предпочтение имела драма, причём творчество Шекспира являлось образцом для подражания, также ценились поэзия и особенно баллада.
«Штюрмеры» - представители данного движения - страстно требовали в своих стихотворениях свободу личности. Понятие личности они представляли себе в образе Гения, всесторонне развитой персоны, которой присущи бунтарские настроения. Их герой действует в одиночку, он не связан с народными массами.
Наряду с гением, литераторы провозглашали культ природы и чувств. Природа в произведениях «штюрмеров» является неотъемлемой частью внутреннего мира героя. Природа и народность определяли значимость художественного творчества представителей «Бури и натиска», которые употребляли различные средства поэтической выразительности: особый ритм, олицетворение, гиперболу и другие. Например: «…Уже вечер качает землю…»; «… дуб стоял, одетый в туман, подобно могучему великану…»; «…темнота смотрит из кустов сотней чёрных глаз…».
Одной из основных идей данного движения являются осуждение бездеятельности и стремление к деятельной, наполненной смыслом жизни. Однако разрыв между идеалом и существующей реальностью у представителей движения был слишком большой.
Основоположником данного литературного движения был Г. Гердер, который вдохновил молодого Гёте. Наряду с Гёте, основными представителями движения «Буря и натиск» были Х.В. фон Герстенберг, М.В. Ляйзевитц, И.М.Р. Ленц, Ф.М. Клингер, Х.Л. Вагнер, Г.А. Бюргер.
Вторая волна этого движения началась в 1781 году, когда вышла в свет бунтарская драма Ф. Шиллера «Разбойники».
Движение « Бури и натиска» прекратило своё существование только в конце 80- х годов 18 века.
Понятие «Классика» употребляется для обозначения эпохи всемирно значимых достижений в области литературы. Этот период немецкой литературы характеризует главным образом позднее выдающееся творчество Гёте и Шиллера. Классики искали идеал человека сильного, прекрасного, благородного, всесторонне развитого в античности, в древнегреческом и древнеримском искусстве. Они восхищались совершенством и красотой форм античности и стремились к этому в своих произведениях.
Блестящая поэзия Гёте и Шиллера этого периода вошла в золотой фонд всемирной литературы. В это время возникли великолепные стихи Гёте: «К луне», «Миньон», «Ночная песня странника», «Морской штиль», «Счастливая поездка» и многие другие.
В 1797 году Гёте и Шиллер создали много баллад. Это обозначение было принято в романских странах для танцевальных песен (лат. «ballare» = танцевать). Вершиной поэтического творчества Гёте стали такие баллады как « Кладоискатель», « Коринфская невеста», «Ученик чародея», «Лесной царь», «Рыбак». Знаменитые баллады Шиллера: «Перчатка», «Кубок», «Ивиковы журавли», «Порука».
Произведение Гёте как классика «Ифигения в Тавриде» считается шедевром Веймарского классицизма.
«Годы учения Вильгельма Мейстера» - классический немецкий роман становления человека в жизни.
Главное произведение Гёте «Фауст» стало символом творческой личности и олицетворением неуспокаивающегося человечества. Стремление Фауста к познанию, к самоутверждению через общественный поступок выходит за рамки времени Гёте.
Большой вклад в развитие немецкой классики внес своими драмами Фридрих Шиллер. В период 1788- 1805г.г. возникли следующие драмы: «Валленштейн», « Мария Стюарт», «Орлеанская дева», «Мессинская невеста», «Вильгельм Телль».
«Валленштейн» - монументальная трилогия о полководце Тридцатилетней войны. В этом произведении Шиллер реалистически представляет народ.
Год спустя Шиллер закончил одну из своих лучших драм «Мария Стюарт» о шотландской королеве. После долгих лет томления в тюрьме у английской королевы Елизаветы она была казнена. В своих произведениях Шиллер использовал исторические факты. Он вел, по его собственным словам, «поэтическую борьбу с историческим материалом». Фридрих Шиллер создал психологические драмы с выдающимися характерами (Валленштейна, Марии Стюарт, английской королевы Елизаветы, Иоганна в «Орлеанской деве»).
Драма «Вильгельм Телль» является вершиной в реалистическом творчестве Шиллера. Поэт излагает здесь исторический материал из истории Швейцарии 12- го века. Автор признаёт право народа на самоопределение и показывает на образе Вильгельма Телля пробуждение национального самосознания.
Такова была литературная эпоха, в которой жил и творил Гёте. Он играл значительную роль в бюргерской литературе эпохи Просвещения, был одним из основателей движения «Бури и натиска» и, совместно с Шиллером, основателем классической немецкой национальной литературы

Вопрос 29. Трилогия Бормаше о Фигаро. Образ Фигаро в «Сельвильском цирюльнике» и «Женитьбе Фигаро».

Комедия Бомарше: жанр, конфликт, герой («Севильский цирюльник», «Женитьба Фигаро»).

В просветительск,революцион литер-е Фр-и 18века комедии Бомарше заняли одно из главн мест по силе влияния на массы. В «СЦ» главн для Б. было выразить свою приверженность интересам 3го сословия (граф Альмавива не без помощи своего слуги Фигаро женится на девушке из буржуазной семьи Розине).Зрителя поражают динамичность действия,блист-я словесная игра,безупречный механизм интриги.Персонажи традиц комедии зажили новой жизнью. Опекун Розины Бартоло не скрывает неприятие нового века: «Что дал он нам такого, что мы должны его восхвалять?Всякие глупости:вольномыслие,всемирное тяготение,электричество,веротерпимость».Он далеко не глупый,потерпев неудачу не теряет достоинства.В монологах Фигаро,не имеющего прямого отношения к интриге,звучит авторское «Я».Он протестует сознательно,открыто осуждает своего господина.Слова Фигаро становятся обвинительным актом и против всего общества.В уста Ф-о автор вкладывает слова-размышления о «республике литераторов»,изобличая своих противников,мешавших ему творить.Острообличительный характер носит образ Базиля. Знаменитая его тирада о клевете словно воссоздает портрет советника парламента Гезмана.Это наглый плут,который служит лишь тем,кто больше заплатит. «Женитьба Фигаро» (1784) была подлинной исповедью Б.Борьба за постановку комедии длилась в течение 2 лет.Против Б были король,министр,духовенство,парламент.Но сам Б,котор неофиц занимал пост министра и вершил крупными государст делами,был нужен правительству.Наполеон назвал пьесу «революцией в дейтвии».В «ЖФ» герой становится доверенным лицом графа Альмавивы.По ходу пьесы Ф ведет с графом борьбу за свое право влюбленного и человеч достоинство.В конфликте «слуга-граф» проигрывает граф.Ум,хитрость и мужество простолюдина Ф оказ сильнее сословных привилегий графа.В комедии отрицались произвол,законы,принятые в несправедливо организов-м общ-ве.Благодаря больш политич опыту Бомарше правильно оценил слабость абсолют монархии.Ф служит графу,но когда тот проявл жестокость,борется с ним.Ф из тех,кто разруш установл-й,но неразум порядок. Ф заявляет графу,что с умом и талантом продвинуться по службе невозможно,что всего добивается раболепная посредст-ть.Законы же снисходительны к сильны и неумолимы к слабым.Особ знач имеет монолог Ф в 5 действ;этот монол нарушал существ-ие законы драматургии – на протяж длит времени на сцене говор слуга,и не о ходе интриги,а об обществе,о себе,о том,что сильные мира сего не всегда сильны разумом.Он ради куска хлеба не брезгающий никаким ремеслом,сегодня – господин,завтра – слуга,оратор в минуту опасности,поэт в минуту отдыха.Таким был и сам Бомарше. «ЖФ» блестящая комед интриги;это муз-я пьеса:в ней воссоздана детальн картина нравов Фр(хотя действие происход в Исп);истор любви почти трагична;соц сатира не знает равных на фр сцене.

Движение «Бури и натиска».

На пороге 1770х годов немецкая литература вступила в новую фазу развития. Выросшее общественное и нравственное самосознание немецкого бюргерства, нарастающий социальный протест против приниженности и бесправия, косности и провинциализма культурной жизни вылились в кратковременное, но интенсивное и плодотворное движение, которое получило название «Буря и натиск» по заглавию драмы Клингера, одного из самых ярких представителей этого движения. Движение вырастает на основе просветительской идеологии и органически связано с ее идеалами эмансипации личности от политического и духовного гнета. Но появляются и новые моменты: отказ от последовательно рационалистического похода к общественным, нравственным и эстетическим проблемам. Штюрмеры восстают против диктата разума, прагматической рассудочности, в которой они видят проявление мещанской ограниченности. Выдвигается культ сердца, чувства, страсти. В духе идей Руссо они ратуют за простую неискаженную человеческую природу, но они оказались впоследствии далеки от его политических и социальных идей.

Сильное внимание на поколение оказал Иоганн Готфрид Гердер. Он совершил переворот в философии истории, его философия оказалась более диалектичной, во многом предвосхищает философию истории следующих поколений (Гегель). Гердер признает поступательное развитие человеческой цивилизации и его благотворные последствия для рода человеческого. Каждая ступень развития отличается своим неповторимым своеобразием, которое утрачивается на следующей. Гердер отодвигает авторитет классической древности и просвещенных европейских народов, так как малые племена тоже создали свою неповторимую поэзию. Гердер впервые поднимает вопрос несоответствия художественного времени и бытового.

Вместе с тем, эта литература не способна была дать объективную картину действительности, слишком доминировала авторская точка зрения, герои являлись переживаниями самого автора. Отсюда сочетание стилевых принципов, просторечие и возвышенность.

Выделялись две группы:

1. Вокруг Гете и Гердера. В основном драматурги (Ленц, Клингер, Вагнер).

2. «Геттингемский союз рощи», избрали кумиром Клопштока. Истинным выражение становилась пейзажная лирика, картины родной природы и повседневные труды крестьян. Хёльти, Фосс, братья Штольберг, Бюргер.

В целом эпоха Бури и натиска практически исчерпала себя к началу 1780х годов. Те писатели, которые сохранили верность позициям и принципам своей юности, выглядели в условиях изменившейся литературной атмосферы 1780-1790х годов архачными.

Просвещение и «Буря и натиск».

17 в. в Германии завершился начетнической, состоявшей сплошь из цитат литературой. Литература 18 в. поставила во главу угла сначала разум и сердце, а затем и цельную человеческую личность. В других странах Западной Европы движение к Просвещению наметилось еще в 17 в., но в Германии рационально устроенная вселенная впервые явила себя в Теодицее (1710) Г.В.Лейбница.

Зачинателем близкого к Просвещению литературного движения был И.К.Готшед. В работе Опыт критической поэтики для немцев (Versuch einer kritischen Dichtkunst f r die Deutschen , 1730) он провозгласил разум и «искание» (Erfindung) высшими целями литературы. Полагая классическую французскую трагедию образцом для новой немецкой драмы, Готшед постоянно подчеркивал необходимость нравственного урока. Весьма значительное влияние на целое поколение писателей оказали швейцарские критики И.Я.Бодмер (1698-1783) и И.Я.Брейтингер (1701-1776).

Излюбленной темой многих авторов было обретение героем добродетели в награду за рассудительность, скромность и веру в милосердие Божие. В частности, эту мысль проводил в своих баснях и назидательных комедиях К.Ф.Геллерт (1715-1769). Оптимистическая светская философия нашла отражение в совершенных по форме и языку стихах Ф.Гагедорна (1708-1754). Он часто воспевает радости любви и вина - традиционные темы анакреонтической поэзии. Стихи Гагедорна - яркий пример немецкого рококо, все еще популярного в те годы, когда молодой Гёте начал писать стихи.

Столь же просты по языку, но много шире по тематике и психологически основательнее стихотворные поэмы и романы К.М.Виланда (1733-1813). Его Агатон (окончат. редакция 1795) - первый немецкий роман, в центре которого находится тема духовного становления героя. Осуществив перевод пьес Шекспира на немецкий язык (1762-1766), Виланд впервые познакомил Германию с творчеством великого английского драматурга. Им переведен также целый ряд произведений античной литературы.

С культурой античности немецкую публику знакомил не один Виланд. И.И.Винкельман (1717-1768) на несколько поколений вперед разработал совершенно новый подход к классическому искусству. Г.Э.Лессинг (1729-1781) в своем Лаокооне (1766) на примере поздней греческой скульптуры логически вывел различие между изобразительным искусством и поэзией. В Гамбургской драматургии (1767-1769), самом представительном театроведческом сборнике в немецкой литературе, он подтвердил театральной практикой действенность аристотелевских принципов. Театральный опыт Лессинга восходит к его студенческим годам в Лейпциге, когда он написал ряд пьес для друзей-актеров. Его Минна фон Барнгельм (1767) - принадлежат к числу лучших немецких комедий. Убежденность Лессинга в том, что английская и французская литература могут послужить образцом для немцев, привела его к созданию буржуазной трагедии Мисс Сара Сампсон (1755) по мотивам Лондонского купца Дж.Лилло, а его Эмилия Галотти (1772) открыла длинный ряд возвышенных немецких трагедий, который завершил Хеббель в 19 в. Религиозная полемика побудила Лессинга к написанию драмы идей Натан Мудрый (1779), а годом позже вышла в свет работа Воспитание человеческого рода , философия истории, в которой Лессинг попытался согласовать духовный прогресс индивида и нации с Божественным предназначением.

Современник Лессинга Ф.Г.Клопшток (1724-1803) всю жизнь стоял вне Просвещения. Пиетистское воспитание и Потерянный рай Мильтона отозвались в гекзаметрах его Мессии (1748-1773; в русской традиции - Мессиада ). Читатель буквально теряется в многочисленных песнях величавого гимна во искупление рода человеческого, но куда более лаконично формулируют свои темы нерифмованные оды Клопштока, написанные в том же новом поэтическом ключе. Клопшток умел выразить в слове накал своих чувств, и его поэтическое творчество занимает в немецкой литературе весьма значительное место.

Понимание прошлого как смены различных способов бытия, каждого со своим собственным стилем, впервые обнаруживается в интуитивных прозрениях И.Г.Гердера (1744-1803). Гердер взломал узкие рамки крайнего рационализма и одновременно разработал концепцию историзма. Он боролся за изменение отношения к ряду литературных произведений, на которые критика той эпохи смотрела свысока. Признавая огромную поэтическую ценность Библии, особенно Псалтири, считая Шекспира единственным истинным драматургом после древних греков, Гердер развенчивал неоригинальность театра французского классицизма. Он первым в Германии всерьез воспринял народную поэзию (Volkslied), высоко оценил нерасторжимое единство содержания, ритма и музыки.

Приверженцы «Бури и натиска», доминировавшие на литературной сцене в 1770-1780, воплотили в жизнь многие эстетические тезисы Гердера. Развивая идеи, близкие идеям Э.Юнга (Мысли об оригинальном творчестве , 1759), Гамана и Гердера, а также некоторые положения философии Ж.-Ж.Руссо, они выступили против рационалистических норм и ханжеской морали старшего поколения, поставив на их место «гений», творческую и эмоциональную свободу. Г.В.Герстенберг в эссе Шлезвигские литературные письма (1766-1767) первым выступил с позиций «Бури и натиска», а его Уголино (1768) положила начало огромному количеству драм с невероятно пылкими и непоследовательными героями. Имя новому движению дала драма Ф.М.Клингера Буря и натиск (1776). Излюбленные темы штюрмеров - трагические взаимоотношения между членами семьи, например отцеубийство в Близнецах (1776) Клингера и Юлиусе Тарентском (1776) А.Лейзевица. Тот же мотив находим на страницах Разбойников (1781) Шиллера, у Гёте в Прафаусте (до 1776) речь идет о матереубийстве и детоубийстве, однако у него эти проблемы поднимаются высоко над бытовым реализмом таких произведений, как Детоубийца (1776) Г.Л.Вагнера. Пьесы Я.М.Р.Ленца (1751-1792) Домашний учитель (1774) и Солдаты (1776) отчетливо демонстрируют влияние Гёте. Драматический прием ассоциативной последовательности коротких сцен (параллельные ситуации), напоминающий параллелизмы в народной поэзии, во многом сопоставим со структурой первой части Фауста . В области романа характерная для «Бури и натиска» атмосфера страсти и искусства наиболее ярко воссоздана в Ардингелло (1787) И.Я.В.Гейнзе. Как у многих авторов той эпохи, герои у Гейнзе действуют в Италии эпохи Возрождения.

Новые веяния в литературе находили и более сдержанное выражение. Так, группа студентов Гёттингенского университета, взяв на вооружение патриотические идеи Клопштока, образовала в 1772 т.н. «Союз Рощи» («Gttinger Hain»), в который вошли, например, поэты-лирики Л.Г.К.Гёльти и И.Г.Фосс, снискавший впоследствии славу классическим переводом гомеровского эпоса. К ним близок и Г.А.Бюргер (1747-1794), автор баллад в народном стиле (Ленора, 1774). Больших поэтических высот достиг глубоко религиозный М.Клаудиус (1740-1815). Стихи и статьи Клаудиуса, опубликованные в его журнале «Вандсбекский курьер» («Der Wandsbecker Bote», 1775-1783), согреты любовью к ближнему, написаны простым языком.

Истинная значимость движения «Бури и натиска» состоит в том, что в нем вызрели произведения молодого Гёте и Шиллера. Иоганн Вольфганг Гёте (1749-1832), отпрыск патрицианского франкфуртского семейства, человек разносторонне одаренный, с 1775 был другом и министром веймарского герцога Карла Августа. Обладая способностью всецело отдаваться очередному предприятию, а затем преодолевать, перерастать его, он явил своей жизнью образец постоянного обновления. В ранних стихах, например С разрисованной лентой , Гёте дал блестящие образцы немецкого рококо; беседы с Гердером в Страсбурге (1770) обратили его к новой эстетике, доказательством чему служит стихотворение Дикая роза , обработка народной песни. Приверженностью идеям «Бури и натиска» отмечены нерифмованные гимны, посвященные великим героям и силам природы (Магометова песнь , Прометей и др.). Поражение наивного великодушного героя, сломленного мощью зла и коварства, представлено в драме Гёц фон Берлихинген (1773). Эпитафией бурным устремлениям личности стал роман Страдания юного Вертера (1774), принесший писателю мировую славу. Придворная служба, умиротворяющее влияние Шарлотты фон Штейн, а также непосредственное знакомство с классическим искусством Италии (1786-1788) нашли свое отражение в последующих, более уравновешенных произведениях. В этом смысле Эгмонт (1788) может быть назван переходной драмой, тогда как пьесы Ифигения в Тавриде (1787) и Тассо (1790), заново переписанные в Италии, знаменовали начало так называемого классического периода. С философской точки зрения, произведения этих лет, утверждающие превосходство духа над материей, суть идеализм. Им присуща собранность характеров, сдержанность в изображении даже сильной страсти и уважение к порядку и обществу. Они призывают к гармоническому развитию индивида как органичного целого, в единстве рационального и эмоционального начал. В этом конечная цель гуманизма, подготовленного усилиями многих людей на протяжении целого столетия (Просвещение, «Буря и натиск», Винкельман и В.фон Гумбольдт). В литературе величайшими выразителями этого мировоззрения стали, безусловно, Гёте и Шиллер.

Фридрих Шиллер (1759-1805) был на десять лет моложе Гёте и ко времени их знакомства прошел суровую школу жизни. Бунт против авторитетов - характерный мотив его ранних произведений - Разбойники (1781), Фиеско (1783), Коварство и любовь (1784). Революционные идеи следующей пьесы Шиллера, Дон Карлос (1787), уже более политизированы - Шиллер подходит к зрелой оценке роли личности в обществе. Изучение философии, в частности трудов Канта, а затем знакомство с Гёте вели поэта к уяснению роли и значения искусства (Письма об эстетическом воспитании человека , 1795). В работе О наивной и сентиментальной поэзии (1795-1796) Шиллер характеризовал два подхода к литературе: наивный (когда человек как бы слит с природой), представленный в произведениях Гёте, и сентиментальный (когда человек «ищет» природу), представленный собственным его творчеством. Это типологическое различие очень важно для понимания романтизма. Свои философские идеи Шиллер излагал и в стихах.

В 1796 Гете и Шиллер выпустили том сатирических эпиграмм под заголовком Ксении ; прославленные баллады 1797 также явились плодом этой дружбы, равно как и возвращение Гёте к некоторым отложенным литературным замыслам, в частности к Фаусту и роману Годы учения Вильгельма Мейстера (1795-1796). Далее последовала гётевская поэма Герман и Доротея (1797), идиллическая картина провинциального быта. Шиллер тоже обратился к жанру, которым владел лучше всего, - к драме, и именно тогда создал свои вершинные произведения, первым из которых стал Валленштейн (1798-1799). За ним быстро последовали Мария Стюарт , Орлеанская дева , Мессинская невеста . Последняя пьеса Шиллера, Вильгельм Телль (1804), - единственная не имеет трагического финала. На склоне лет Гёте написал роман о психологических коллизиях супружества Избирательное сродство (1809) и обратился к научным занятиям (Учение о цвете , 1810) и автобиографическим запискам (Поэзия и правда. Из моей жизни , 1811-1814). Все эти произведения вкупе со стихами, включающими поэтический цикл на темы Востока (Западно-Восточный диван , 1819), ярко показывают универсальность его гения. Также Гёте закончил также роман Годы странствий Вильгельма Мейстера , вышедший в свет в 1829, и вторую часть Фауста , над которой не прекращал работу до самой смерти в 1832. Творчество Гёте и Шиллера получило широчайший отклик во всей Европе и наряду с работами современных им философов и поэтов-романтиков оказало воздействие на умы многих последующих поколений.

На рубеже 18-19 вв. литературным центром Германии по праву считался Веймар, давший название периоду позднего Просвещения - « веймарский классицизм ». Между тем набрал силу романтизм. Однако были в эту эпоху три писателя, стоявшие особняком, - Жан Пауль, Ф.Гёльдерлин и Ф.Клейст. Жан Пауль (псевд.; наст. имя - И.П.Ф.Рихтер (1763-1825) - это своего рода немецкий Л.Стерн. Его пространные романы, полные каламбуров и весьма запутанные по форме и сюжету, свидетельствуют о проникновенном знании человеческой души (Геспер , 1795; Титан , 1800-1803). С наибольшим блеском дарование Жана Пауля раскрылось в произведениях, повествующих о диковинно-гротескном мирке простоватых чудаков, прозябающих на обочине жизни (Жизнь премного довольного учителишки Мария Вуца , 1790). Не вписывался в веймарский мир и поэт-пророк Ф.Гёльдерлин (1770-1843). В своих нерифмованных одах и гимнах, в лирическом романе Гиперион (1797-1799) и поэтической драме Эмпедокл (1798-1799) Гёльдерлин создал собственную мифологию, основываясь на глубоком и живом восприятии классического наследия греческой античности. Г.фон Клейст (1777-1811), чей Разбитый кувшин (1808) до сих пор остается одной из лучших немецких комедий, в последние годы жизни создал ряд превосходных увлекательных новелл (Михаэль Кольхаас ) и смелых экспериментальных пьес (Кетхен из Гейльбронна , Пентесилея и Принц Фридрих Гомбургский ).

- 44.73 Кб

Министерство образования и науки Украины

Севастопольский городской гуманитарный университет

Филологический факультет

Кафедра зарубежной литературы

Индивидуальная работа

по зарубежной литературе VII-VIII вв

«Движение «Бури и натиска» в Германии»

Выполнила студентка группы АН22

Борисенко Элла

Проверила Адонина Л.В.

г. Запорожье

Введение………………………………………………………… …3
Начало движения штюрмеров…………………………………….5
Идея литературы «Бури и натиска»……………………………...10
Народность художественного творчества……………………….11
Вывод………………………………………………………………1 6

Введение

В 70-80-е гг. XVIII столетия в культурной жизни Германии произошло крупное событие. На литературную арену вышла группа молодых поэтов, получившая название «Буря и натиск». Название литературного движения восходит к одноименной драме немецкого писателя Фридриха Максимилиана фон Клингера. Писателей, относивших себя к движению "Бури и натиска" называют штюрмерами (ср.нем. Stürmer- "бунтарь; буян"). Идеологом этого бунта против рационализма выступил немецкий философ Иоганн Георг Гаман, разделяющий взгляды французского писателя и мыслителя Жан-Жака Руссо. Деятели «Бури и натиска» высоко ценили переводные пьесы Шекспира, Оссиановы поэмы и «природную» поэзию англичанина Юнга. Известными представителями «Бури и натиска» являлись: Г. Бюргер, Ф. Мюллер, И. Фосс, Л. Гелти, И.В. Гете, Я. Ленц, Ф. Клингер, Г. Вагнер, И. Гердер, X. Шубарт, Ф. Шиллер. Невиданная до той поры в Германии творческая активность молодых поэтов вылилась в создание произведений, полных еще не оформившегося окончательно политического бунтарства, в котором, однако, явно наметилось недовольство социальной обстановкой тогдашней Германии, гнетом власть имущих, княжеским деспотизмом, бедственным положением крестьянства. В разных городах страны почти одновременно выступили молодые поэты с самыми неожиданными для широкой читающей общественности бунтарскими заявлениями. «Дерзкими ниспровергателями» показались они опасливым немецким бюргерам, которые втайне желали социальных реформ, побоялись даже помышлять о каких-либо практических шагах в этой области. Власти (князья и курфюрсты) подозрительно отнеслись к новому явлению в литературе, а наиболее нетерпимые из них тотчас же прибегли к репрессиям (Карл Евгений, герцог вюртембергский). Н.В. Гербель в книге «Немецкие поэты в биографиях и образцах» (1877) издал в русских переводах лучшие произведения штюрмеров. Во второй половине 50-х гг. В.М. Жирмунский подготовил и выпустил в свет с обстоятельными комментариями избранные сочинения Гердера, а также Шубарта, Форстера и Зейме. Роман М. Клингера «Жизнь Фауста» издавался у нас дважды, в 1913 г. и 1961 г. В 1935 г. был напечатан в русском переводе роман В. Гейнзе «Ардингелло». Актуальность настоящей работы обусловлена большим интересом к теме «Бури и натиска» XVIII столетия в Германии. Об этом свидетельствует частое изучение поднятых вопросов. Целью исследования является: изучение темы «Движение «Бури и натиска».Поставленная цель раскрывается через следующие задачи:

Рассмотреть начало движения штюрмеров.
Исследовать идею литературы «Бури и натиска».
Проанализировать народность художественного творчества.
Сделать выводы по теме.

1.Начало движения штюрмеров

К середине XVIII века модными идеями Просвещения прониклись в Германии даже те, против кого они изначально и были обращены - многочисленные князья и князьки, большие и малые деспоты, в которых «просвещенность» хорошо уживалась с самодурством и первобытной жестокостью. С абсолютной властью они, конечно, не собирались расставаться, однако хотели выглядеть монархами прогрессивными. Уж очень понравилось им рассуждение французских просветителей о «союзе государей и философов», ставшее во многих немецких княжествах чуть ли не официальной идеологией. Во имя торжества идей Просвещения эти правители пускали в дело и армию, и чиновничий аппарат, чем вызвали, например, среди людей искусства, устойчивую аллергию на эстетические взгляды французских вольнодумцев. В немцах заговорило оскорбленное национальное чувство. Лессинг в своей «Гамбургской драматургии» (1767-1769) критиковал вольтеровский театр. Сторонник национального объединения Клопшток отважно выступал против сонма властителей, желавших увековечить раздробленность Германии. В своих драмах он воскрешал героические страницы немецкой истории. Особенно популярна была его пьеса «Битва Германа» (1769) - о вожде древнегерманского племени херусков Арминии (Германе), одержавшем в 9 году н.э. победу над римскими легионами Вара. Клопшток изобразил своего героя объединителем германских земель, чем и снискал горячее одобрение многих своих современников. В Страсбурге в конце 1770 года вокруг Гёте и Гердера (Иоганн Готфрид Гердер) сложился кружок, члены которого сперва в шутку (а, может, и всерьез?) именовали себя «рейнскими гениями». Лишь много позднее, уже на излете, это движение назовут по заглавию драмы Клингера «Буря и натиск» (от нем. «Sturv und Drang», 1776). Главным теоретиком «Бури и натиска» был Иоганн Готфрид Гердер, увлекшийся творчеством Шекспира и Клопштока, а особенно - идеей Руссо о «естественном состоянии», свободном от стесняющих человеческую природу правил. От Руссо в мировоззрении Гердера появились критическое отношение к современной цивилизации, участливое внимание к жизни народа, отказ от абстрактного противопоставления чувства и разума. Оригинальность концепции Гердера придавала идея развития - не только природы, что тогда уже признавалось многими, но и общества. Если представители раннего Просвещения видели в развитии линейный процесс, то Гердер обращал внимание на внутреннюю противоречивость перемен в обществе. Гердерова идея развития и привела в движение «бурных гениев». В программном для кружка сборнике «О немецком характере и искусстве» (в статьях «Отрывок из переписки об Оссиане и песнях древних народов» и «Шекспир»), говорил о том, что поэзия, правдивая и естественная, - это истинно народное достояние, что не образование делает человека поэтом, а подлинное и глубокое чувство. В этом же сборнике Гёте опубликовал статью «О немецком зодчестве», о готическом соборе в Страсбурге. Так Гердер и Гёте вступились за народную поэзию и готическую архитектуру, в которых ревнители Просвещения видели лишь проявления невежества и дурного вкуса. Интеллектуалы из «Бури и натиска» открыто заявляли о своей симпатии к крестьянам и городским беднякам, призывали к общественной активности, говорили о потребности в творческих личностях - выходцах из народа. Они требовали и от других выступать в защиту «немецкости», по выражению Гёте, что воспринималось тогда как протест против феодальной раздробленности и рабского подражания германских князей иностранным придворным нравам. Антифеодальный настрой роднил штюрмеров с ранними просветителями, на которых сами они так яростно нападали. «Буря и натиск» не подводила черту под Просвещением, а скорее поднимала его на новую ступень. Штюрмеры чувствовали, что Германия стоит на пороге перемен, но не вполне ясно понимали, что надо делать. Они хотели придать немецкой поэзии «общественное и национальное содержание», как писал Гёте, преодолеть ее провинциальные черты. Молодые поэты отказывались признавать любые правила, стесняющие «гений» и «чувство». Революционное воодушевление штюрмеров не только делало немецкую литературу более страстной и искренней, но и требовало новых художественных форм, новых тем и героев. Открыть простому люду путь к познанию действительности художник мог, лишь создав произведение о жизни самого народа. Яркой фигурой среди штюрмеров был Фридрих Максимилиан Клингер, бунтарские настроения которого объясняются не в последнюю очередь его личной судьбой. Сын солдата и прачки-поденщицы с ма-лых лет познал нужду и бесправие. И все же он сумел закончить гимназию и даже поступить в Гисенский университет на юридический факультет. Правда, проучился он там недолго и с труппой бродячих актеров отправился по городам Германии. Одновременно он пробует писать в жанрах драмы, комедии и романа. В 1780 году Клингер едет «на ловлю счастья и чинов» в Петербург, где и делает блестящую карьеру, пройдя путь от офицера-воспитателя до директора Кадетского корпуса. Продвигаясь по службе, он во многом сохраняет прежние убеждения, продолжая, особенно в первое десятилетие жизни в России, художественные традиции штюрмеров. Трагический удел ожидал одного из «рейнских гениев» - талантливого Якоба Рейнгольда Ленца. Сын бедного деревенского пастора из Лифляндии, входившей тогда в состав Российской империи, после окончания латинской школы в Дерпте поступает на теологический факультет Кенигсбергского университета. Захваченный новыми поэтическими веяниями, начинающий поэт Ленц бросает университет и едет в 1771 году в Страсбург, который стал тогда центром штюрмерского движения. Безнадежно влюбленный в Фридерику Брион, отдавшую предпочтение его другу-наставнику Гёте, Ленц изливает свои чувства в лирических стихах. Однако наиболее полно его талант проявился в написанных в духе штюрмерской эстетики драмах «Гувернер» и «Солдаты». В 1776 году вслед за Гёте Ленц отправляется в Веймар, а затем, после долгих скитаний, в 1780 году - в Россию. Сначала в Петербурге, а потом в Москве он много занимается переводами русской поэзии, вынашивает замысел драмы о Борисе Годунове. В России Ленц сдружился со многими деятелями русской культуры, в том числе с Н.И. Новиковым и Н.М.Карамзиным. Однако годы нищеты и тяжелый психический недуг безвременно свели его в могилу. 24 мая 1792 года 40-летнего Ленца подобрали мертвым на московской улице. Движению «Бури и натиска» по духу был близок союз друзей-поэтов, созданный в 1772 году геттингенскими студентами. Наиболее одаренными из них были Фосс, Хельти, братья Штольберги, Лейзевиц. В отличие от штюрмеров, они уделяли основное внимание не драме, а лирике. Их кумиром был Клопшток. Само название их объединения - «Союз рощи» - навеяно знаменитой одой поэта «Холм и роща» (1767), в коей воспеваются деяния древних германцев, а эмоционально напряженное искусство ставится выше гармоничного творчества классиков Древней Греции и Рима. С «Бурей и натиском» геттингенцев сближало стремление к свободе, симпатия к простому народу, любовь к Германии. Правда, патриотизм поэтов «рощи» не шел дальше идеализации патриархальных порядков, а стремление к свободе исчерпывалось абстрактной ненавистью к тиранам. Однако многие стихи этих бардов, написанные просто, задушевно, стали со временем народными песнями. В пьесе Клингера (1752-1831) «Буря и натиск» (1776), давшей название всему движению, провозглашается идея бунта скорее ради самого бунта, чем ради какой-либо осознанной практической цели. «Давайте бесноваться и шуметь, чтобы чувства закружились, как кровельные флюгеры в бурю. В диком грохоте находил я не раз наслаждение, и мне как будто становилось легче», - говорит герой пьесы юноша Вильд. «Найти забвение в буре», «Наслаждаться смятением» - вот первоначальный смысл бунта молодых штюрмеров, протестующих пропив одичания и болотного застоя жизни и еще не знающих, как изменить эту жизнь. Герой пьесы Клингера Вильд, однако, находит применение своим силам: он едет в Америку и принимает участие в освободительной войне повстанцев против метрополии. В ряде случаев протест штюрмеров выливается в уродливую форму анархического неистовства. Вильгельм Гейнзе создает образ человека, для которого «свобода» есть право сильного проявлять дикие инстинкты своей натуры («Ардингелло», 1787). В повести Клингера «Жизнь, деяния и гибель Фауста» (1791) социальный протест звучит уже более определенно. С движением «Бури и натиска» связаны первые шаги великих поэтов Шиллера и Гете. Проникнутая освободительными идеями монументальная драматическая эпопея «Гец фон Берлихинген» Гете, «Разбойники» и «Коварство и любовь» Шиллера были лучшими творениями, запечатлевшими чувства и идеи тех молодых благородных талантов, которые под именем «штюрмеров» выступили с протестом против социальных несправедливостей, царивших в феодальной Германии той поры. В творчестве штюрмеров сильно и мятежно зазвучали голоса в защиту угнетенного, подавленного простого человека. В пьесе Вагнера «Детоубийца» показана судьба девушки, обольщенной и грубо обманутой развращенным офицером. Доведенная нищетой, голодом, всеобщим презрением до отчаяния, девушка совершает преступление и погибает на эшафоте. В пьесе Ленца «Гофмейстер» (1774) изображена жизнь бедного домашнего учителя, подвергающегося унижениям и оскорблениям хозяев. Шубарт в «Княжеской гробнице» (1780) с негодующей иронией восклицает у могилы князей-тиранов: «Но вы все, обездоленные ими, не будите их вашими жалобными кликами, гоните ворон, чтобы от их карканья не проснулся какой-нибудь тиран! Пусть здесь не плачет сирота, у которого тиран отнял отца; пусть не раздаются здесь проклятья инвалида, искалеченного на иностранной службе! Над ними скоро и без того грянет гром страшного суда». Обеспокоенное дворянство приняло строгие меры к пресечению литературного движения, грозившего его социальному благополучию. Судьба поэта Христиана Шубарта (1739-1791) служила мрачным предостережением молодым поэтам. Шубарт, издатель журнала «Немецкая хроника» в Ульме, резко выступавший против произвола князей, был предательски заманен на территорию Вюртембергского герцогства и заточен в тюрьму, где протомился 10 лет. Фридрих Шиллер, спасаясь от преследования герцога, бежал из Вюртемберга.

2.Идея литературы «Бури и натиска»

Итак, главный эффект литературы «Бури и натиска» в тот исторический период, когда она создавалась, заключался в ее антифеодальном протесте. То была не осознанная до конца, но тем не менее настоятельная потребность общества изменить экономические, социальные и политические порядки в стране. Штюрмеры, подчас сами того не подозревая, выражали именно эту потребность общества. Движение «Бури и натиска» иногда называют немецким вариантом французской буржуазной революции. Его политическое бунтарство есть одно из проявлений антифеодального просветительства. Однако разница между французским Просвещением и немецким штюрмерством заключается в том, что у первого была реальная программа действий, достаточно здравая, достаточно продуманная, тогда как у второго все сводилось к анархическому бунтарству. Штюрмеры метались, бушевали, грозили потрясти небо, но в конце концов или надломленные преждевременно уходили из жизни, как Якоб Ленц, или смирялись, превращаясь с возрастом из безусых дерзких ниспровергателей в почтенных, добропорядочных и благонравных блюстителей тишины и порядка под властью прусского короля или другого столь же самодержавного владыки.

Штюрмеры при всей их глубочайшей симпатии к простому народу, к труженикам, к страждущим беднякам не верили в революционные силы народа. Народ, как думали они, не способен отвоевать свое счастье, за него это сделают сильные и благородные герои. (Подобные мысли мы увидим в «штюрмерских» драмах Гете «Гец фон Берлихинген» и Шиллера «Разбойники».) Исходя из этого, штюрмеры стали прославлять отдельные героические личности и себя именовать «бурными гениями», а всю эпоху - «временем гениев». Культ героической личности, исповедуемый ими, наложил печать и на их эстетическую программу и даже на их этические воззрения. Они полагали, что, подобно тому как героическая личность способна преобразовать общество, гениальный поэт преобразует искусство. Литература долгое время носила на себе тяжеловесные вериги правил, эстетических канонов, догм. Пора положить этому предел! Долой правила и холодный рационализм в искусстве! Свобода гению! Да здравствует чувство и поэтическое вдохновение! Презирая упорядоченность и рассудочность как удел обывателей, погрязших в мелочном практицизме, удел умов самодовольных и пошлых, они рвались к крайностям, одержимости, к чрезмерному. Даже политическую свободу понимали как простор для «гениев и крайностей» (Карл Моор в драме Шиллера «Разбойники»). Они восторженно славили Шекспира, но видели в нем лишь смельчака, который не убоялся ввести в искусство «грубое и низкое», «безобразное и отвратительное». Именно в этих чертах они стремились подражать ему (злые языки окрестили Клингера «сумасшедшим Шекспиром»).

3.Народность художественного творчества

Большое влияние на штюрмеров оказал и Жан-Жак Руссо. Шиллер в одном из своих ранних стихов слагает ему восторженную хвалу. Его первая драма «Разбойники» насыщена демократическими идеями Руссо. «Приди, руководи мной, Руссо!» - восклицает Гердер. Имя Руссо было у всех на устах. В то время в Германии его бюст часто украшал какой-нибудь искусственный островок парка или поэтическую заросль леса. Так немецкие аристократы откликались на моды века. Что же восприняли штюрмеры от Руссо? Кант признавался, что «женевский философ» научил его «любить народ». Те же чувства порождал Руссо и у штюрмеров. Штюрмеры восприняли от своего французского учителя и другое, а именно недоверие к идее буржуазного прогресса. Они как бы заглянули вместе с «женевским философом» на столетие вперед и отшатнулись от того «рая», который грезился другим, уверовавшим в преобразующую силу разума. Тот исторический оптимизм, который окрылял Вольтера, Дидро и соотечественника штюрмеров Лессинга, для них, штюрмеров, утрачивал свое обаяние. Они вслед за Руссо начали предавать проклятию «цивилизацию» и воспевать естественное состояние человека, порицать разум, рассудок, рационализм, восхвалять сердце, чувство. Эти руссоистские идеи не вдруг покинули литературное небо Германии. Во второй части «Фауста» Гете нарисовал идиллическую картинку жизни Филемона и Бавкиды. Ветхий домик, тихое пристанище патриархальных старичков разрушен стальным орудием цивилизации. Поэт (он уже давно покончил со штюрмерством своей юности) понимает необходимость прогресса, но сколько сожалений о милой сердцу патриархальной старине! Теоретиком штюрмеров был Гердер (1744-1803), автор известных сочинений: «Фрагменты о новейшей немецкой литературе» (1766-1768); «Критические рощи» (1769); «О Шекспире» (1773); «Об Оссиане и песнях древних народов» (1773); «Мысли по философии истории человечества» (1784-1791). Крупный ученый, критик, глубокий и проницательный мыслитель, он оказал, бесспорно, благотворное влияние на развитие национальной культуры Германии. Влияние Гердера на молодых поэтов его времени было чрезвычайно велико. Гете в «Поэзии и правде» писал о нем: «Он научил нас понимать поэзию, как общий дар всего человечества, а не как частную собственность немногих утонченных и развитых натур… Он первый вполне ясно и систематически стал смотреть на всю литературу как на проявление живых национальных сил, как на отражение национальной цивилизации во всем ее целом» . Одну важную плодотворную идею оставили штюрмеры векам, завещали потомкам, всему человечеству. Они создали понятие народности художественного творчества. Ныне это понятие прочно вошло в литературный обиход, тогда оно казалось кощунственным новшеством, разрушающим стародавние эстетические представления. Глашатаем этой идеи был Гердер, теоретический вождь штюрмеров. Идея народности после штюрмеров, после критических работ Гердера, красноречивых, взволнованных, насыщенных фактами истории и художественной жизни народов, овладела умами лучших сынов человечества. С полным правом можно сказать, что сказки братьев Гримм, сказки Андерсена, деятельность Даля, увлечения Мериме поэзией славян, глубокий интерес русских, английских, немецких поэтов-романтиков к народному творчеству, вся наука фольклористики идет от Гердера, который поднял идею народности на высоту большой принципиальной важности. В этом его величайшая заслуга перед человеческой культурой. Гердер заговорил об изучении народного творчества как о всеобщей задаче, придал идее народности философское звучание, создал, так сказать, «философию народности», облек ее в научную и поэтическую форму. Он опирается на слова Лессинга: «поэты рождаются во всех странах света», «живые чувства не являются привилегией цивилизованных народов». Из «Двенадцатой ночи» Шекспира он приводит в одной из своих статей следующую похвалу народной песне, сложенную великим гуманистом XVI столетия: Старинная, бесхитростная песня: Она мою тоску смягчила больше, Чем легкий звон и деланные речи Проворных и вертлявых наших дней… старая простая. Вязальщицы, работая на солнце, И девушки, плетя костями нити, Поют ее; она во всем правдива И тешится невинностью любви, Как старина.(Перевод М. Лозинского.)

Мы видим, что в этом интересе к народному творчеству сквозят демократические симпатии Гердера, который ищет подобные же демократические симпатии и у других авторитетных для него авторов. Мы видим, кроме того, и другое, а именно руссоистские идеи о преимуществах естественного состояния перед цивилизацией. Он одобряет «безыскусственность, благородную простоту в языке, которая была душою древних времен», и порицает книжную поэзию. «Мы стали работать, следуя правилам, которые гений лишь в редких случаях признал бы правилами природы: сочинять стихи о предметах, по поводу которых ничего нельзя ни подумать, ни почувствовать, ни вообразить; выдумывать страсти, которые нам неведомы, подражать душевным свойствам, которыми мы не обладаем, - и, наконец, все стало фальшивым, ничтожным, искусственным». Гердер доходит даже до резкости в своих суждениях, чего обычно, боясь полемики, избегал. «Лапландский юноша, не знающий ни грамоты, ни школы, поет лучше майора Клейста». Здесь очевиден протест молодых литературных сил Германии против «ученых», «книжных», «компетентных писателей», о которых говорит К. Маркс в своей статье «Дебаты о свободе печати». Не антикварный интерес движет изысканиями Гердера, а желание понять душу народа, услышать его живые голоса. Составленный им сборник песен так и назван «Голоса народов». Творчество древнегерманских бардов, скандинавские эдды, творчество народного поэта Гомера, славянские песни, испанские романсы о Сиде - все одинаково важно для исследователя. Интерес к народной поэзии пробудился во всех странах, ученые-филологи, поэты один за другим жадно вслушиваются в голоса народов, и несомненно, заслуга первого открытия богатейшего источника народной мудрости принадлежит Гердеру. Поэты. «Бури и натиска» заняли в истории немецкой культуры значительное место. При всех своих заблуждениях они, бесспорно, сыграли прогрессивную роль в жизни своего народа.

Литература немецкого Просвещения, как писал Н.Г. Чернышевский, дала народу «сознание о национальном единстве, пробудила в нем чувство законности и честности, вложила в него энергические стремления, благородную уверенность в своих силах». Немецкая культура XVIII столетия вышла за национальные рамки, войдя составной частью в общечеловеческую мировую культуру. Германия выдвинула гигантов литературы мирового значения - Лессинга, Гете, Шиллера, теоретика искусства Винкельмана, талантливых представителей литературного движения «Бури и натиска». В конце XVIII века невиданных высот достигает немецкая музыка в гениальных произведениях Моцарта и Бетховена. Германия дала миру крупнейших мыслителей - Канта, Фихте, Гегеля. Немецкое Просвещение дало миру великолепные образцы художественной прозы («Страдания юного Вертера», «Вильгельм Мейстер» Гете), в которых политическая и философская тенденция мастерски увязана с реалистическим изображением действительности. Высокого развития достигла в немецкой литературе XVIII столетия просветительская и философская лирика («К радости» Шиллера, «Ганимед» Гете). Проблема народности как одна из важнейших политических проблем, поднятых немецким Просвещением, нашла свое выражение не только в драматургии, но и в лирике. Народные легенды, художественные средства народной поэзии, с исключительным мастерством использованные Шиллером и Гете в балладах, дают тому наглядный пример. Немецкое Просвещение обогатило человечество и в области эстетической мысли (теоретическое наследие Лессинга, Гете, Шиллера). Все лучшее, значительное, грандиозное, что было в немецком Просвещении XVIII столетия, воплотилось в бессмертном творении Гете - его эпической трагедии «Фауст». Появление в немецкой литературе Фридриха Шиллера вдохнуло новую жизнь в угасавшее движение «Бури и натиска». Его тираноборческая драма «Разбойники», вышедшая в 1781 году, как нельзя лучше отвечала духу штюрмерства. Однако общественная обстановка в Германии изменилась, и «бурные гении» были уже не те, так что молодой Шиллер не столько продолжил, сколько завершил своим творчеством знаменитое литературное движение, отразившее растущее национальное самосознание немцев и поднявшее их литературу на новую ступень.

Список литературы

1. Неустроев В.П. Немецкая литература эпохи Просвещения. - М., 1978.
2.Тройская М. Немецкая сатира эпохи Просвещения. - Л., 1962.
3. Жирмунский В.М., Сигал А. У истоков европейского романтизма // Уолпол, Казот, Бекфорд. Фантастические повести. - Л., 1967.
4. Ланштейн П. Жизнь Шиллера. - М., 1984.
5. Морозов А. "Симплициссимус" и его автор. - Л., 1984.
6. Тураев С. От Просвещения к романтизму. - М., 1983.
7.Сокомиский М. Западноевропейский роман эпохи Просвещения. - Киев, 1983.

Описание работы