«После аварии я с нуля восстанавливала умение петь». Нина ВедеНина-Меерсон – о шоу «Голос», вокалотерапии и о том, почему не надо слушать врачей-пессимистов. Нина ВедеНина-Меерсон — о шоу «Голос», вокалотерапии и о том, почему не надо слушать врачей-песси

После ее выступления зал встал. Но никто из членов жюри к ней не повернулся. Тем не менее Нина считает свое участие в шоу победой. Потому что все, что она себе наметила, она исполнила.

–«Голос» – это проект, где все сверхпрофессионально! У меня была мечта спеть с их оркестром. Но я даже и не думала участвовать в проекте. Меня буквально вынудили подать заявку мой брат с женой. Они сказали, что если я этого не сделаю, они сделают это за меня. Я не была уверена в том, что они смогут корректно подать информацию, поэтому все сделала сама. Нужно было заполнить анкету, приложить к ней видеофайлы с выступлений, аудио с моим исполнением и фото. Песни выбрала свои, чтобы не было сравнений. Я отправила заявку в первый же день, как был объявлен кастинг в новый сезон проекта, и оказалась 70 206-й, – вспоминает певица.

В июне ей позвонили и пригласили на техническое прослушивание в Москву. На этом этапе музыкальные продюсеры, редакторы проекта во главе с Юрием Аксютой - главным продюсером музыкальных и развлекательных программ «Первого канала» принимают решение, кто будет допущен до слепых прослушиваний.

– Меня в поездке сопровождали папа, брат и друг. Я подготовила песню Аллы Пугачевой «Ты снишься мне» и композицию Tell Him Селин Дион и Барбры Стрейзанд. И переживала, что не переживаю. У всей нашей компании реакция на мое выступление была совершенно сдержанная, потому что все ждали результатов. Правда, потом мне папа сказал, что никогда не слышал, чтоб я так пела. Это, наверно, от внутреннего пофигизма так спелось мне.

В итоге из 1200 приглашенных было отобрано 150 человек. И 19 августа Нина отправилась на съемки в Останкино.

С семьей брата

– В день съемок у меня была большая группа поддержки: папа, брат с женой и маленькой дочкой, друг и его друзья, двоюродные сестры, приехала моя одноклассница, с которой я не виделась 10 лет. Приехала моя ученица с родителями: накануне они сели в машину и проехали 1100 км, чтобы поддержать меня и показать своей талантливой дочери, как снимается «Голос» – это дорогого стоит! – восклицает Нина. – Проект, конечно, грандиозный. Съемки проходили с 8:30 до 1:00. Темп – бешеный! Только дома в Тольятти я поняла, что у меня нет ни одного селфи ни с кем из ведущих или участников проекта – там не до этого! Многие просили меня взять автограф у Нагиева, но увы! – некогда! Нагиев там реально упахивается. Это кажется, что он расслабленно общается с участниками, ест банан или пьет водичку – на самом деле это, наверное, все, что он съедает за день. Когда снимали профайл обо мне – сюжет об участнике – я спросила гримеров, сколько человек работает на проекте. «Сегодня триста», – ответили они.

Композиция у Нины была готова: жюри понравилось, как тольяттинская певица по-своему исполняет «Ты снишься мне». На репетициях все было прекрасно.

Однако в день съемок перед выходом на сцену у Нины случился небольшой форс-можор, затем за несколько минут до выхода гримеры стали брызгать ее прическу лаком - картинка в кадре должна быть идеальной! – лак попал в горло, певица начала задыхаться и кашлять, дыхание сбилось, слезы...

Но Нина собралась и спела. Зал встретил ее овациями. Никто из членов жюри не повернулся.

– После приступа астмы я поняла, что не спою так, как пела на репетициях, – рассказала девушка. – Все, кто слышал меня раньше – папа, брат, члены технического жюри, другие участники, услышав мое выступление, поняли, что что-то не так. Но я ничего не стала объяснять. Не вижу смысла. Это были не нервы. Я, наверное, единственный человек из 150 участников, кто не нервничал. Я все думала: почему я не волнуюсь? И уже дома поняла: мне ежедневно, ежечасно приходится решать столько бытовых проблем, что когда я оказываюсь на сцене в кресле с микрофоном, наконец чувствую себя спокойно и уверенно.

– Это только кажется, что я всего-то сижу, а кто-то всего-то катит коляску. Нет! Все ямки на дорогах, все необорудованные бордюры и тротуары, стоки, шатающиеся крышки люков – все это превращает мою жизнь в постоянное ощущение, что меня переехал трамвай, потом подумал, и сделал то же самое в обратную сторону, но при этом подключив меня к розетке. От всех этих нагрузок у меня просто жутко начинает болеть спина, – признается певица.

И это далеко не все проблемы, которые приходится решать Нине. Иной раз даже банальный поход в туалет превращается в квест. А еще нужно было организовать перелет, найти оборудованную для колясочников гостиницу с оборудованным же санузлом, не опоздать, преодолев все пробки, дождаться своей очереди, прекрасно выглядеть и искренне улыбаться.

– Еще почему для меня важно попасть на «Голос», – говорила Нина перед поездкой, – мне очень хочется заявить на всю страну о таких, как я – людях с ограниченными, но на самом деле безграниченными возможностями. Очень хочется, чтоб на нас обратили внимание, что мы такие же личности, что у нас такие же права. А также показать всем, что ни в какой ситуации нельзя унывать и расклеиваться. Вокал – это то, чем я занималась всю жизнь профессионально, сейчас у меня своя вокальная студия, которой я руковожу и где я преподаю, так что, я думаю, имею полное право побороться в одном ряду с остальными.

– Накануне съемок Юрий Аксюта сказал нам, участникам: «Даже если по какой-то причине наставники к вам не повернутся, вы должны сделать все, чтобы они, повернувшись, пожалели, что не взяли вас в свою команду», – поделилась Нина. – Я не только выполнила все то, что наметила сама для себя – попасть на слепые прослушивания, но и заставила весь зал аплодировать стоя, а некоторых членов жюри – пожалеть о выборе не в мою пользу.

Впрочем, даже если бы Нина ВедеНина прошла в следующий этап, она бы отказалась от участия.

– Если бы я прошла дальше, мне бы это очень польстило, – признается девушка. – Но я была бы и в недоумении. На этом проекте нагрузка такая, что я не смогу совмещать реабилитацию и съемки. А в моих приоритетах на первом месте мое здоровье и моя студия, где я занимаюсь вокалом в том числе с детьми-инвалидами. Сейчас мы ищем подходящее для нас помещение. Бросить детей, потому что мне так подфартило с участием в шоу, я не могу. Может быть, кто-то другой сейчас более готов к участию в этом проекте.

– Конечно! Я даже специально не смотрела там участников, чтоб интереснее было по телевизору смотреть. Особенно интересно наблюдать весь этот процесс со стороны мне – человеку, который был внутри него. Очень много талантливых людей. Но, к сожалению, с экранов телевизоров звук совсем не тот, что в зале.

Три года назад в Абхазии на серпантине на нас из-за поворота вылетел бронированный Land Rover по встречной полосе. Нашей вины нет никакой, но того человека не наказали: у него, насколько я знаю, оказался высокопоставленный родственник. Я ехала на переднем пассажирском сиденье, - рассказывает «Русской Планете» певица Нина ВедеНина-Меерсон из Тольятти, ставшая известной всей стране после слепых прослушиваний телешоу «Голос-4».

- Вы очнулись в больнице?

Я не теряла сознание, руководила всем процессом. Сразу поняла, что произошло, где перелом позвоночника, где разрывы, и говорила помощникам на дороге, что со мной делать. Уже в больнице после операции реаниматолог сказал, что это меня и спасло: если бы я была без сознания до приезда скорой, то могла и не выжить.

Врачи сначала говорили, что у меня не получится восстановиться, а потом (когда я уже сама добилась продвижений) - что надо пахать и пахать, и будет лучше. Вот пример: одно время я не могла ходить в туалет и просила врача в больнице Израиля дать мне стимулирующие средства. Врач раздумывал 2,5 месяца, а потом сказал: «При твоей травме эта функция никогда не восстановится». Я выслушала, разработала себе собственную программу восстановления, и через 8 месяцев у меня все получилось. После диагностики оказалось, что эта часть организма у меня теперь работает лучше, чем у некоторых здоровых людей.

- А откуда у вас знания, по которым вы разработали эту программу?

Я окончила СПбГУКИ по классу эстрадно-джазового вокала. В последние три года до аварии преподавала. Во-первых, когда ты преподаешь вокал и хочешь хорошо это делать, ты обязан очень хорошо знать анатомию. Меня к тому же всегда интересовала медицина. Во-вторых, я преподаю не так: «Спой мне одну ноту, спой другую», - а отталкиваюсь от психологии и физиологии. Поэтому я хорошо знаю, как устроен человеческий организм, что с чем связано.

Более того, у меня есть курс «Вокалотерапия»: это голосовой тренинг, работающий, в том числе на оздоровление. Я работаю и с беременными, и с сердечниками, и с людьми с ДЦП. У меня была восьмилетняя девочка с тяжелой формой эпилепсии. Когда мы стали заниматься, у нее прекратились приступы. Я сама себе вылечила клинически зафиксированный диагноз «бронхиальная астма», до этого целиком зависела от ингаляторов и сильно задыхалась.

После аварии у меня сначала был паралич полностью от пупка (чуть выше) и до ступней, я ничего не чувствовала. Но потихоньку начал включаться верх живота, потом низ, и теперь уже бедра работают. В больнице, когда мне вводили трубку, повредили связки, и я даже шептать не могла. Я полностью заново восстанавливала голос.

- В чем принцип вашей методики?

Человек никогда не запоет, пока у него есть психологические зажимы. Эти зажимы создают физиологические зажимы, которые - в какой бы части тела они ни находились - дают натяжение голосовых связок. Когда я занимаюсь с детьми, то с начала уроков разрешаю им прыгать, валяться, мотать головой, как болванчики, - мне нужно, чтобы у них расслабилось тело. А тело - это отображение внешних факторов. Так что если человеку говорить: «Ты ничего не можешь», - он ничего и не сможет, как ни будет стараться.

- После аварии у вас самой наверняка же появились свои физиологические зажимы?

Нет, и страха не было. Мне не казалось, что теперь это навсегда.

- Как изменились после травмы ваши отношения с окружающим миром, помимо очевидных бытовых трудностей?

Было сложно, когда лежишь, ничего не можешь сделать для себя и вынужден гонять окружающих: «Мне нужно это, подайте то». И ты понимаешь, как тебе надо, но не можешь объяснить другим. А люди-то стремятся помочь, но, бывает, делают что-то без твоей на то нужды либо не так, как надо тебе. Вот это трудно: я вынуждена все время быть благодарной, объяснять, как надо, и как будто оправдываться, почему мне нужно заправлять постель именно так, использовать простыни на резинках вместо обычного белья. Некоторые упрекают: «Умерь капризы», - но я не капризная! Мне приятна помощь, но мои требования - необходимость, без которой мне не справиться.

Еще морально очень тяжело, что у меня не работают только ноги, но они не дают мне задействовать все остальное, что работает на 100%. А я еще и не привыкла жаловаться и просить.

- Видимо, до аварии вы были очень самостоятельной и всего добивались сами.

Даже слишком самостоятельной...

- Через какое время после травмы вы снова начали петь и преподавать?

Преподавать - через полтора года, впервые выступила примерно через год. И мой голос после аварии стал гораздо объемнее, чем был раньше! Это загадка: я ведь сижу, он не должен таким быть. Помню, на первом концерте стала петь - а там тако-о-ое! И у меня в голове: это что, я?? Что с этим богатством делать-то?

- Были ли у вас психологические барьеры перед выходом на сцену на коляске?

Конечно, были! Только сейчас они начинают уходить. Я не хотела, чтобы меня жалели, я не урод, не собираюсь помирать, и, в принципе, у меня все в порядке. И я поняла: если не хочу, чтобы жалели, значит, надо сделать так, чтобы восхищались. То есть привести себя в такой внешний порядок, чтобы никому в голову не пришло мне сочувствовать.

Это первое. И второе: было большой неожиданностью, что, если раньше я стояла, а зрители сидели, то сейчас я сижу - а все встают!

Это у вас сложилось такое впечатление, потому что вам не все показали. Например, реплика Александра Градского: «Если бы я только мог представить, что человек так поет сидя», - в эфир не вошла. Они реагировали не на то, что я бедная-несчастная, а на голос, так звучащий у сидящего человека.

Просто меня завалили письмами, чтобы я вернулась и снова там спела. Я и хотела бы, и не хотела бы. Нет - потому что не хочу восприниматься как человек, пользующийся своим положением. Хотела бы - потому что участие в телепроекте позволяет реализовывать планы, связанные вообще с другими людьми.

Вот сейчас я пытаюсь пробивать доступную среду в нашем городе. Я не могу себе даже нормальный пандус поставить до сих пор. 9 мая у меня случилась истерика: все цветет, все так прекрасно, а я сижу дома, просто потому что меня некому вынести из подъезда, кроме мужиков, которые разъехались. У меня была проблема в аэропорту с некомпетентными сотрудниками - но как только они узнали, что я участница проекта, все моментально начало решаться! Так что чем больше меня знают и видят, тем больше я могу сделать для других.

- Почему вы решили не просто сделать пандус себе, а заняться защитой прав на безбарьерную среду?

Я занималась этим и до аварии. Я работала с детьми с инвалидностью. И вообще всегда была борцом за справедливость. Я вижу, как страдают не только люди на инвалидных колясках, но и мамочки с колясками обычными. Заявляете, что у нас доступная среда, - сделайте! Или не заявляйте...

Вот в том же аэропорту Самары в туалете для инвалидов сделали очень высокий порожек. Администрация аэропорта сказала: «Мы знаем, что сделано плохо, но ничего не можем поменять». Я дошла до Роспотребнадзора. Порожки убрали. И таких вещей много. Мы с друзьями хотим провести несколько экспериментов, в том числе записываем видеоролик со мной «Один день из жизни инвалида в городе», где покажем, куда я могу и не могу заехать.

- Вы когда-нибудь думали, зачем в вашей жизни должна была произойти эта авария?

А я знаю зачем, но озвучивать не буду. Я заранее предчувствовала, что она произойдет. Мы ехали, и я думала: «Интересно, что испытывают люди, когда врезаются?» А когда мы врезались, первое, что я сказала: «Так вот, оказывается, как это бывает!» И ехать я не хотела и отговаривала всех. У меня и раньше сбывались предчувствия, но до аварии я не слушала себя.

- Что вы могли бы сказать людям в том положении, в каком были сами после аварии?

Надо много пахать, работать над собой, не слушая тех, кто в вас не верит. Еще - любить жизнь. Как бы мне ни было плохо, у меня никогда не было желания что-то плохое с собой сделать. Бывает, что ничего не хочу и все противно - но радует, что и умирать я тоже не хочу!

Есть такая книга в интернете «Жить стоит», автор - Ирина Триус, буду благодарна, если вы ее упомянете. Она о женщине, закованной целиком в гипсовый «скафандр» из-за туберкулеза костей. В ней такая сила! Эта женщина выучила языки, стала профессиональным переводчиком... В общем, лучше прочитать, не буду рассказывать. Держать такие истории в голове я желаю не только тому, кто попал в трудную ситуацию, но и вообще любому.

Алена Быкова

Для девушки из Тольятти, Нины Ведениной-Меерсон, попасть на проект было гораздо тяжелее, чем другим участникам. Ведь певица принадлежит к особой категории людей, тем, чьи возможности ограничены. Ей пришлось преодолеть не только общие трудности, связанные с отбором в проект, но и личные трудности, связанные с бытом и передвижением, понять которые может только человек, прикованный к инвалидному креслу.

Два года назад Нина попала в катастрофу, благодаря которой получила травму позвоночника, а впоследствии - паралич ног. Тогда средства для ее лечения пришлось собирать всем миром, а местные музыканты даже организовали для нее благотворительный концерт. И все же, несмотря на все операции и длительную реабилитацию, встать на ноги певице так и не удалось. Но Нина не замкнулась на своих несчастьях, не отчаялась, собрав всю свою волю, она стала работать над собой, и, спустя год, снова вышла на сцену, чтобы продолжать петь. И у девушки прекрасно это получается, несмотря на тот факт, что сидя петь гораздо сложнее.

Когда ее близкие предложили подать заявку на кастинг в проекте Голос, Нина подумала и согласилась, решив, что обязательно должна дойти до слепых прослушиваний. Своим появлением на проекте девушка решила показать, что в любой ситуации не стоит отчаиваться, лениться и опускать руки. Нужно радоваться всему, что дается жизнью.

Поделитья новостью с друзьями.

Песня исполненная на проекте: "Ты снишься мне"

Три года назад в Абхазии на серпантине на нас из-за поворота вылетел бронированный Land Rover по встречной полосе. Нашей вины нет никакой, но того человека не наказали: у него, насколько я знаю, оказался высокопоставленный родственник. Я ехала на переднем пассажирском сиденье, - рассказывает «Русской Планете» певица Нина ВедеНина-Меерсон из Тольятти, ставшая известной всей стране после слепых прослушиваний телешоу «Голос-4».

- Вы очнулись в больнице?

Я не теряла сознание, руководила всем процессом. Сразу поняла, что произошло, где перелом позвоночника, где разрывы, и говорила помощникам на дороге, что со мной делать. Уже в больнице после операции реаниматолог сказал, что это меня и спасло: если бы я была без сознания до приезда скорой, то могла и не выжить.

Врачи сначала говорили, что у меня не получится восстановиться, а потом (когда я уже сама добилась продвижений) - что надо пахать и пахать, и будет лучше. Вот пример: одно время я не могла ходить в туалет и просила врача в больнице Израиля дать мне стимулирующие средства. Врач раздумывал 2,5 месяца, а потом сказал: «При твоей травме эта функция никогда не восстановится». Я выслушала, разработала себе собственную программу восстановления, и через 8 месяцев у меня все получилось. После диагностики оказалось, что эта часть организма у меня теперь работает лучше, чем у некоторых здоровых людей.

- А откуда у вас знания, по которым вы разработали эту программу?

Я окончила СПбГУКИ по классу эстрадно-джазового вокала. В последние три года до аварии преподавала. Во-первых, когда ты преподаешь вокал и хочешь хорошо это делать, ты обязан очень хорошо знать анатомию. Меня к тому же всегда интересовала медицина. Во-вторых, я преподаю не так: «Спой мне одну ноту, спой другую», - а отталкиваюсь от психологии и физиологии. Поэтому я хорошо знаю, как устроен человеческий организм, что с чем связано.

Более того, у меня есть курс «Вокалотерапия»: это голосовой тренинг, работающий, в том числе на оздоровление. Я работаю и с беременными, и с сердечниками, и с людьми с ДЦП. У меня была восьмилетняя девочка с тяжелой формой эпилепсии. Когда мы стали заниматься, у нее прекратились приступы. Я сама себе вылечила клинически зафиксированный диагноз «бронхиальная астма», до этого целиком зависела от ингаляторов и сильно задыхалась.

После аварии у меня сначала был паралич полностью от пупка (чуть выше) и до ступней, я ничего не чувствовала. Но потихоньку начал включаться верх живота, потом низ, и теперь уже бедра работают. В больнице, когда мне вводили трубку, повредили связки, и я даже шептать не могла. Я полностью заново восстанавливала голос.

- В чем принцип вашей методики?

Человек никогда не запоет, пока у него есть психологические зажимы. Эти зажимы создают физиологические зажимы, которые - в какой бы части тела они ни находились - дают натяжение голосовых связок. Когда я занимаюсь с детьми, то с начала уроков разрешаю им прыгать, валяться, мотать головой, как болванчики, - мне нужно, чтобы у них расслабилось тело. А тело - это отображение внешних факторов. Так что если человеку говорить: «Ты ничего не можешь», - он ничего и не сможет, как ни будет стараться.

- После аварии у вас самой наверняка же появились свои физиологические зажимы?

Нет, и страха не было. Мне не казалось, что теперь это навсегда.

- Как изменились после травмы ваши отношения с окружающим миром, помимо очевидных бытовых трудностей?

Было сложно, когда лежишь, ничего не можешь сделать для себя и вынужден гонять окружающих: «Мне нужно это, подайте то». И ты понимаешь, как тебе надо, но не можешь объяснить другим. А люди-то стремятся помочь, но, бывает, делают что-то без твоей на то нужды либо не так, как надо тебе. Вот это трудно: я вынуждена все время быть благодарной, объяснять, как надо, и как будто оправдываться, почему мне нужно заправлять постель именно так, использовать простыни на резинках вместо обычного белья. Некоторые упрекают: «Умерь капризы», - но я не капризная! Мне приятна помощь, но мои требования - необходимость, без которой мне не справиться.

Еще морально очень тяжело, что у меня не работают только ноги, но они не дают мне задействовать все остальное, что работает на 100%. А я еще и не привыкла жаловаться и просить.

- Видимо, до аварии вы были очень самостоятельной и всего добивались сами.

Даже слишком самостоятельной...

- Через какое время после травмы вы снова начали петь и преподавать?

Преподавать - через полтора года, впервые выступила примерно через год. И мой голос после аварии стал гораздо объемнее, чем был раньше! Это загадка: я ведь сижу, он не должен таким быть. Помню, на первом концерте стала петь - а там тако-о-ое! И у меня в голове: это что, я?? Что с этим богатством делать-то?

- Были ли у вас психологические барьеры перед выходом на сцену на коляске?

Конечно, были! Только сейчас они начинают уходить. Я не хотела, чтобы меня жалели, я не урод, не собираюсь помирать, и, в принципе, у меня все в порядке. И я поняла: если не хочу, чтобы жалели, значит, надо сделать так, чтобы восхищались. То есть привести себя в такой внешний порядок, чтобы никому в голову не пришло мне сочувствовать.

Это первое. И второе: было большой неожиданностью, что, если раньше я стояла, а зрители сидели, то сейчас я сижу - а все встают!

Это у вас сложилось такое впечатление, потому что вам не все показали. Например, реплика Александра Градского: «Если бы я только мог представить, что человек так поет сидя», - в эфир не вошла. Они реагировали не на то, что я бедная-несчастная, а на голос, так звучащий у сидящего человека.

Просто меня завалили письмами, чтобы я вернулась и снова там спела. Я и хотела бы, и не хотела бы. Нет - потому что не хочу восприниматься как человек, пользующийся своим положением. Хотела бы - потому что участие в телепроекте позволяет реализовывать планы, связанные вообще с другими людьми.

Вот сейчас я пытаюсь пробивать доступную среду в нашем городе. Я не могу себе даже нормальный пандус поставить до сих пор. 9 мая у меня случилась истерика: все цветет, все так прекрасно, а я сижу дома, просто потому что меня некому вынести из подъезда, кроме мужиков, которые разъехались. У меня была проблема в аэропорту с некомпетентными сотрудниками - но как только они узнали, что я участница проекта, все моментально начало решаться! Так что чем больше меня знают и видят, тем больше я могу сделать для других.

- Почему вы решили не просто сделать пандус себе, а заняться защитой прав на безбарьерную среду?

Я занималась этим и до аварии. Я работала с детьми с инвалидностью. И вообще всегда была борцом за справедливость. Я вижу, как страдают не только люди на инвалидных колясках, но и мамочки с колясками обычными. Заявляете, что у нас доступная среда, - сделайте! Или не заявляйте...

Вот в том же аэропорту Самары в туалете для инвалидов сделали очень высокий порожек. Администрация аэропорта сказала: «Мы знаем, что сделано плохо, но ничего не можем поменять». Я дошла до Роспотребнадзора. Порожки убрали. И таких вещей много. Мы с друзьями хотим провести несколько экспериментов, в том числе записываем видеоролик со мной «Один день из жизни инвалида в городе», где покажем, куда я могу и не могу заехать.

Нина участвует в проекте, демонстрирующем, что городская среда не приспособлена для людей с ограниченными возможностями. Фото: из личного архива

- Вы когда-нибудь думали, зачем в вашей жизни должна была произойти эта авария?

А я знаю зачем, но озвучивать не буду. Я заранее предчувствовала, что она произойдет. Мы ехали, и я думала: «Интересно, что испытывают люди, когда врезаются?» А когда мы врезались, первое, что я сказала: «Так вот, оказывается, как это бывает!» И ехать я не хотела и отговаривала всех. У меня и раньше сбывались предчувствия, но до аварии я не слушала себя.

- Что вы могли бы сказать людям в том положении, в каком были сами после аварии?

Надо много пахать, работать над собой, не слушая тех, кто в вас не верит. Еще - любить жизнь. Как бы мне ни было плохо, у меня никогда не было желания что-то плохое с собой сделать. Бывает, что ничего не хочу и все противно - но радует, что и умирать я тоже не хочу!

Есть такая книга в интернете «Жить стоит», автор - Ирина Триус, буду благодарна, если вы ее упомянете. Она о женщине, закованной целиком в гипсовый «скафандр» из-за туберкулеза костей. В ней такая сила! Эта женщина выучила языки, стала профессиональным переводчиком... В общем, лучше прочитать, не буду рассказывать. Держать такие истории в голове я желаю не только тому, кто попал в трудную ситуацию, но и вообще любому.