Пропавшая рукопись. Филипп хосе фармер

Михаил Садовский

Этим нескольким строкам на рукописи предшествовала длинная история. Вот она. В конце 1960-х в знаменитом Ансамбле песни и пляски Дворца пионеров и школьников на Ленинских горах появился новый художественный руководитель — Виктор Сергеевич Попов. Еще не знаменитый, не заслуженный и не народный, не профессор — это все пришло потом. Вскоре в коллективе появился и новый главный хормейстер — Хосе Фелипе, Хосе Петрович, как звали его на русский лад коллеги и хористы. Оказалось, что мы с ним живем совсем рядом, а это в больших городах очень сближает людей, география — великая вещь!

Часто после репетиций, на которых я бывал как автор, мы шли Мичуринским проспектом к Новому цирку мимо Музыкального театра Натальи Сац с вечно сияющей синей птицей на крыше, у Ломоносовского проспекта останавливались, еще не наговорившись, потом… отсюда нам было ровно пять минут до своего дома каждому.
Хосе был сыном политэмигрантов 1930-х годов. Родителей его приговорили к смертной казни при Франко, они бежали, сын родился перед самой войной, потом учился в Москве в ЦМШ при Московской консерватории, окончил Московскую консерваторию по кафедре хорового дирижирования у Александра Борисовича Хазанова, хормейстера Большого театра, и профессора Владислава Геннадиевича Соколова, художественного руководителя знаменитого Детского хора Института художественного воспитания при Академии педагогических наук, а проще хора Соколова. И вот через несколько лет после завершения образования Хосе появился в ансамбле…
Начало 1970-х — золотые годы ансамбля, получившего к тому времени имя бывшего руководителя В.С. Локтева: Ансамбль имени Локтева. Собрались там волей судьбы замечательные педагоги и руководители: Алексей Сергеевич Ильин — художественный руководитель и дирижер оркестра, Елена Романовна Россе — главный балетмейстер и Хосе Фелипе — главный хормейстер. Шли поиски нового репертуара, новые постановки, каждая музыкальная часть ансамбля показывала свои сольные работы во время концертов, а для этого нужен был новый репертуар, не только пионерские песни, как было прежде.
Хосе, выросший на русской культуре, конечно, показал в прекрасном исполнении и произведения богатейшей русской хоровой классики и русские народные песни, но ему хотелось исполнить и свои родные, испанские произведения. Родители его воспитали двуязычным человеком. И он с детства знал, что должен рано или поздно вернуться на родину — так его воспитывали родители. Что и произошло через полтора года после смерти Франко в 1975 году, когда дорога была открыта. Сначала в Испанию уехали родители, а потом и он сам…
Хосе попросил меня сделать переводы. Одной из первых была песня Boga, boga. Это песня моряков: «Греби, греби! Земля, прощай! Баркас уже готов. Край любимый, родимый край…» Потом появилась Soy de Mieres — «Я из Мьерес». Успех этих номеров был оглушительный — слушатели всегда просили их повторить.
Я влюбился в эти песни и просил Хосе: «Давай сделаем еще!» Испания страна не хоровая, но народные песни ее с таким юмором, такие мелодичные, с такими пряными ритмами, с такими яркими, но сдержанными чувствами! А в обработке маэстро Хосе для хора стали еще более ароматными и привлекательными. Жемчужинки!
Постепенно складывался сборник, времени не хватало. Семья Хосе жила трудно, приходилось подрабатывать. Он, например, на московском телевидении вел уроки испанского языка, платили гроши, его дети болели все время из-за московского климата. Но все же сборник сложился и…
Издательство приняло его с удовольствием, поставило в план и уже готовило к выпуску. Но в это время вместо Ольги Осиповны Очаковской, редактора с большим стажем и отменным вкусом, назначили комсомольского кадра. Нет, фамилии у него не было, как и лица, как и вкуса, и совести.
План изданий редакции немедленно перекроили, сборник из плана немедленно выкинули, да он и физически исчез. Отвергнутую рукопись не вернули. Хорошие времена были: сусловско-брежневские.
В 1979 году Хосе уехал в Испанию.
Талант, конечно, заметен всюду, поскольку это подарок от Б-га живущим на земле. Хорошо, если окружающие, заметив талант, помогают ему раскрыться и служить для общего блага, а не угнетают его и не превращают в лагерную пыль. Хосе де Фелипе Арнаис, энтузиаст и фанатик хорового дела, стал своеобразным катализатором в испанской столице. Через несколько лет после его приезда в Мадриде, где был всего один хор, возникло уже более полусотни. Он был приглашен в Национальный хор Испании и стал его руководителем, был профессором и заведовал кафедрой в Мадридской консерватории, объездил с коллективом Сарсуэллы как художественный руководитель хора и его главный дирижер весь мир. Руководил многочисленными хорами и необыкновенным хором мальчиков августинского монастыря Эскориал, в котором вот уже полтысячи лет (!) воспитываются наследники королевского трона.
К сожалению, нет слов для того, чтобы передать пение этих сорока ангелов под каменными древними сводами. Могу только сказать, что это одно из незабываемых музыкальных событий моей жизни.
Хор Политехнического института, основанный маэстро, завоевал многочисленные награды и призы, объездил все континенты, а летопись его существования за четверть века составила более 13 томов. Сам же маэстро Хосе был награжден золотой медалью этого учебного заведения, которая вручается профессорам за выдающиеся успехи в обучении студентов и научные достижения.
Есть чудеса на свете! Есть! Мы сидим с Хосе в деревушке рядом с Мадридом, она называется Маралсарсал (в переводе — ежевика), сидим за большим столом и разбираем чудом сохранившиеся в его архиве черновики обработок пропавшего сборника. Какое счастье снова быть рядом и работать вместе, отвлекаясь на воспоминания о том, как звучал в хоре тот или иной номер. Ведь часть из представленных в сборнике обработок была впервые исполнена их автором с ребятами хора Дворца пионеров более тридцати лет назад.
Неугомонный маэстро сегодня руководит четырьмя хорами, преподает, консультирует, участвует в жюри хоровых соревнований в разных странах мира, в том числе и в России, обожает свою Испанию и часами сидит за рулем, колеся по ее дорогам.
В его доме на стене несколько фотографий, где король с благодарностью после концерта на фоне зала или на приеме во дворце пожимает руку маэстро Хосе.
Он говорит мне, остановившись посреди деревенской улицы: «Знаешь, я так горжусь своей Испанией!» И смотрит вокруг так, будто сейчас поднимет руки — и зазвучат горы, окружающие нас в несколько рядов, как будто они стоят на хоровых подмостках.
Мы закончили нелегкий возврат в прошлое, чтобы вернуть настоящему и будущему эту работу. Хосе написал мне на титуле рукописи: «Мишенька! “Рукописи не горят”. Благодаря тебе появилась эта тетрадь — спасибо огромное. Хосе Фелипе». И дата: 4 апреля 2007 года. Теперь сборник в другом издательстве и ждет очереди на выход в свет.
Надеюсь, это случится.
Михаил САДОВСКИЙ, США

Призрак трубного зова провыл с другой стороны дверей.

Семь нот были слабыми и отдаленными: эктоплазменное излияние серебрянного фантома, если бы звук мог быть материалом, из которого образуются тени.

Роберт Вольф знал, что за раздвижными дверьми не может быть ни рога, ни трубящего в него человека. Минуту назад он заглядывал в этот стенной шкаф. Там не было ничего, кроме цементного пола, белых оштукатуренных стен, вешалок и крючков для одежды, полки и лампочки.

И все же он слышал эти трубные звуки, слабые, словно пелись по другую сторону стены самого мира. Он был один, так что ему не с кем было свериться относительно реальности того, что, как он знал, не могло быть реальным. Комната, в которой он стоял в трансе, была маловероятным местом для проведения такого опыта. Но он мог быть отнюдь не маловероятной личностью, способной испытать его. В последнее время его сон беспокоили странные и непонятные сновидения. В дневное время через его мозг проходили странные мысли и мимолетные образы, молниеносные, но живые и даже поразительные.

Они были нежеланными, нежданными и неудержимыми.

Он был встревожен. Быть готовым уйти на покой, а потом пострадать от психического срыва казалось нечестным.

Однако, это могло случиться с ним, как случалось с другими. Так что следовало бы сделать одно: дать обследовать себя врачу. Но он не мог заставить действовать себя так, как подсказывал разум. Он продолжал ждать и никому ничего не говорил, и всего меньше - своей жене.

Теперь он стоял в комнате отдыха нового дома в районе новостроек «Хохкам Хоумс», уставившись на двери стенного шкафа. Если рог протрубит вновь, он отодвинет дверь и покажет себе, что там ничего нет. И тогда, зная, что звуки производит его собственный больной мозг, он забудет о покупке этого дома. Он проигнорирует истерические протесты жены и увидится сначала с доктором, а затем с психотерапевтом.

Роберт! - позвала его жена. - Разве ты недостаточно долго пробыл внизу? Поднимайся сюда. Я хочу поговорить с тобой и мистером Брессоном.

Минутку, дорогая, - отозвался он.

Она позвала опять, на этот раз так близко, что он обернулся. Бренда Вольф стояла наверху лестницы, ведущей в комнату отдыха. Ей было столько же, сколько и ему - шестьдесят шесть. Вся красота, какая у нее некогда имелась, была теперь погреблена под жиром, под густо нарумяненными и напудренными морщинами, с толстыми очками и голубовато- стальными волосами.

Он вздрогнул при виде ее, как вздрагивал всякий раз, когда смотрел в зеркало и видел свою собственную плешивую голову, глубокие складки от носа до рта и звезды проборозженной кожи в виде лучей от покрасневших глаз. Не в этом ли его беда? Но был ли он в состоянии приспособиться к тому, что приходит ко всем людям, нравится им это или нет.

Или дело в том, что ему не нравилось в своей жене и в себе самом не физическое ухудшение, а знание, что ни он, ни Бренда не реализовали мечты своей юности? Было никак нельзя избежать следов рашпилей и надфилей времени на теле, но время было милостливо к нему, позволив жить так долго. Он не мог ссылаться на краткий срок в качестве оправдания за необразование у себя красоты души. Мир нельзя было винить в том, чем он был.

Ответственен он, и только он, по крайней мере, он был достаточно силен, чтобы посмотреть этому факту в лицо.

Он не попрекал вселенную или ту ее часть, которая являлась его женой.

Он не визжал, не рычал и не хныкал, как Бренда.

Бывали времена, когда легко было захныкать или заплакать. Сколько человек не могли ничего вспомнить о периоде до двадцатилетнего возраста? Он думал, что двадцатилетнего, потому что усыновившие его Вольфы сказали, что он выглядел именно такого возраста. Он был обнаружен стариком Вольфом, бродившим в горах Кентукки, неподалеку от границы с Индианой. Он не знал ни кто он такой, ни как он туда попал. Кентукки или даже Соединенные Штаты Америки ничего для него не значили, так же как и весь английский язык.

Вольфы взяли его к себе и уведомили шерифа. Проведенное властями расследование не сумело установить его личность. В другое время его история могла привлечь внимание всей страны, однако страна воевала с Кайзером и думала о более важных вещах. Роберт, названный в честь умершего сына Вольфов, помогал в работе на ферме. Он также ходил в школу, ибо потерял всякую память о своем образовании.

Хуже отсутствия формальных знаний было его неведение относительно того, как себя вести. Он то и дело смущал или оскорблял других и страдал от презрительной, а иногда и жестокой реакции жителей гор, но он быстро учился, а его готовность упорно трудиться плюс огромная сила в защиту себя завоевали уважение.

В изумительно короткий срок, словно повторяя усвоенное, он обучился и закончил начальную и среднюю школу.

Хотя у него отсутствовало много лет полного времени требовавшейся посещаемости, он без всякого труда сдал вступительные экзамены в университет. Там у него начался пожизненный любовный роман с классическими языками. Больше всего он любил древнегреческий, так как тот задевал в нем какую-то струну, он чувствовал себя с ним, как дома.

Получив диплом доктора философии Чикагского университета, он преподавал потом в различных Восточных и Средне-Западных университетах. Он женился на Бренде, прекрасной девушке с замечательной душой. Или так он сперва думал.

Позже иллюзии у него рассеялись, но он был все еще довольно счастлив.

Его, однако, всегда беспокоила тайна его амнезии и его происхождения. Долгое время она его не тревожила, но потом с уходом на покой…

Роберт, - громко произнесла Бренда, - сейчас же поднимайся сюда! Мистер Брессон занятой человек.

Я уверен, что у мистера Брессона было много клиентов, желавших осмотреть дом и не торопясь, - мягко ответил он. - Или, наверное, ты уже приняла решение, что не хочешь покупать этот дом?

Бренда прожгла его взглядом, а затем ушла вперевалку, с видом оскорбленного достоинства. Он вздохнул, ибо знал, что позже она обвинит его в том, что он преднамеренно заставил ее глупо выглядеть перед агентом по продаже недвижимости.

Он снова повернулся к дверям стенного шкафа. Осмелится ли он открыть их?

Нелегко было стоять тут, замерев, словно в шоке или в психотическом состоянии нерешительности. Но он не мог пошевелиться, кроме как дернуться, когда рожок снова издал семь нот, играя из-за толстой баррикады, но на этот раз громче.

Сердце его глухо стукнуло о грудную кость, словно внутренний кулак. Он заставил себя подойти к дверям и положить руку на покрытую медью выемку на уровне талии и отодвинуть дверь в сторону. Легкий грохот катков заглушил рог, когда дверь отьехала в сторону.

Белые оштукатуренные доски стены исчезли. Они стали входом на сцену, какой он никак не мог вообразить, хотя она должна была происходить из его мозга.

Солнце лилось в отверстие, бывшее достаточно большим для того, чтобы он прошел через него нагнувшись. Растительность, выглядевшая похожей на деревья - но не на деревья Земли - загораживала ему часть обзора. Сквозь ветви он увидел ярко зеленое небо. Он опустил взгляд и осмотрел сцену под деревьями

У подножья гигантского валуна собралось шесть-семь кошмарных существ. Валун из красной, насыщенной кварцем скалы, формой приблизительно походил на поганку.

Большинство существ с черными, лохматыми, уродливыми телами стояли, отвернувшись от него, кроме одного, демонстрировавшего свой профиль на фоне зеленого неба. Голова его была грубой, субчеловеческой, а выражение - злобным. На его теле, лице и голове имелись выпуклости, комья мяса, придававшие ему полусформированный вид, словно его создатель позабыл разгладить его. Две короткие ноги походили на задние ноги собаки.

Оно протягивало свои длинные руки к молодому человеку, стоявшему на плоской вершине валуна.

13 января в актовом зале Посольства РФ в Испании состоялось выступление женского хора под управлением Хосе де Фелипе.
Организатором благотворительного концерта стали российское Посольство и Международная ассоциация граждан искусства (МАГИ) при поддержке российского Центра науки и культуры.
Хосе де Фелипе Арнаис - выдающийся хоровой дирижер и педагог вокала, организатор ряда известнейших хоров. В рамках перекрестного года «Россия-Испания» в знак признательности стране, в которой он родился и стал известным музыкантом, он подготовил со своим хором «Белые голоса ХДФ» программу русской хоровой музыки, которая и была исполнена на сцене российского Посольства в рамках традиционного празднования Старого Нового Года.
Концерт прошел с огромным успехом. Впрочем, это нисколько не удивительно - тонкий вкус, страстность и влюбленность в свою профессию присутствовали как в исполнении, так и в презентации каждого хорового произведения под управлением Маэстро, а его влюбленность в пение вообще и в русскую музыку в особенности не могли не передаться публике. Дон Хосе не только дирижировал, но и рассказывал с юмором и нескрываемым благоговением об исполняемых хором произведениях из русского оперного, литургического и фольклорного репертуара. А во время исполнения народной песни «Веники» этот известнейший хоровой дирижер, седовласый русский испанец, взял в руки настоящий веник и с заразительным энтузиазмом дирижировал хором, чем окончательно покорил публику. «Веники» завершали программу концерта, но зрители не отпустили хор со сцены, вынудив его исполнить несколько номеров на «бис».
Вместе с маэстро, занявшим место за роялем, оживленный зал воодушевленно спел отечественный новогодний хит «В лесу родилась елочка». Приятно было наблюдать, как зрители не хотели отпускать со сцены выступающих, как дружно и искренне весь зал пел вместе с хором детскую песню.
В этот незабываемый вечер в первой части концерта - торжественной и эмоционально сдержанной - состоялась премьера «Меланхолической серенады» П. Чайковского на слова Михаила Садовского. Автором аранжировки этого произведения для скрипки и женского хора стал сам Хосе де Филипе, а соло на скрипке исполнила его дочь Мирен. Как доверительно рассказал Маэстро со сцены, «ей однажды приснилось, что она исполняет «Серенаду», а отец дирижирует хором. Пришлось сделать аранжировку, чтобы сон дочери стал реальностью»...
От имени всех зрителей, присутствовавших на этом незабываемом концерте, благодарим Маэстро и участниц его хора за прекрасное выступление.

Наша справка
Хосе де Фелипе Арнаис (Хосе Петрович Филиппе) родился в Москве в 1940 году в испанской семье, покинувшей родину из-за гражданской войны.
Окончив Московскую государственную консерваторию им. П.И. Чайковского по специальности хорового дирижера, свою профессиональную деятельность он начал в СССР, где на протяжении 22-х лет являлся дирижером ряда известных коллективов (хора Ансамбля им. Локтева, Детского хора РТВ, хора Советской Армии). Преподавал хоровое дирижирование в Академии музыки им. Гнесиных в Москве. Обладатель премий престижных хоровых конкурсов, руководимые им коллективы выступали с концертами по всему миру.
В 1979 году семья музыканта вернулась в Испанию, где он продолжил заниматься любимым делом. Хосе де Фелипе - профессор, декан хорового факультета Мадридской консерватории, являлся руководителем хорового отделения и ректором музыкальной академии Падре Антонио Солер в Эскориале, главным хормейстером и художественным руководителем ряда хоровых коллективов, с которыми выступал с ведущими симфоническими оркестрами мира.
Хосе де Фелипе живет в поселке Моралсарсаль под Мадридом. После выхода на пенсию в 2009 году он основал женский камерный хор «Белые голоса». Он также является художественным руководителем и дирижером Большого детского хора, в котором поют свыше 150 школьников. В декабре 2011 года этот коллектив участвовал в концерте в Театре Монументаль в Мадриде, а в июне прошлого года Хосе де Фелипе поставил для хора детскую оперу «Брундибар» Ганса Краса, премьера которой состоялась в Эскориале.