Режиссерский анализ комедии вильяма шекспира "укрощение строптивой". «Укрощение строптивой Укрощение строптивой тема

Представление комедии с таким названием впервые отмечено в дневнике Хенсло 13 июня 159*4 года. Э. К. Чемберс датирует пьесу 1593-1594 годами. По мнению некоторых других исследователей, комедия была написана раньше - около 1592 года.

Текст впервые напечатан в фолио 1623 года. Он, по-видимому, неполон: утерян эпилог истории медника Слая.

Сохранилась анонимная пьеса "Укрощение одной строптивой" ("The Taming of a Shrew", тогда как комедия Шекспира называется "The Taming of the Shrew"), напечатанная в 1594 году. Относительно этих двух комедий существуют гипотезы: 1) анонимная комедия послужила источником для пьесы Шекспира (мнение, которого придерживались все Шекспироведы XIX века, поддержанное в наше время Э. К. Чемберсом), 2) анонимная комедия - чья-то переделка пьесы Шекспира (У. У. Грег), 3) "Укрощение одной строптивой" - плохое ("пиратское") кварто комедии Шекспира (П. Александер, Дж. Довер Уилсон). Среди новейших исследователей все больше сторонников приобретает мнение, что "Укрощение строптивой" предшествовало анонимной пьесе.

Если первая комедия Шекспира была комедией положений, то "Укрощение строптивой" - комедия характеров. Как и "Комедия ошибок", "Укрощение строптивой" тесно связана с традицией фарса, и даже в еще большей степени, чем первая комедия Шекспира. Но фарсовую традицию Шекспир с самого начала стремится слить с более высокими формами драмы. Если в первой комедии он обратился к античному образцу, то в "Укрощении строптивой" Шекспир обращается к другому источнику - к итальянской гуманистической драме (один из источников сюжета - "Подмененные" Ариосто в английской переделке Гаскойна).

Шекспир впервые вступает на почву Италии, этой обетованной земли гуманизма. Но в "Укрощении строптивой" все итальянское очень органически сливается с типично английским, и если герои носят итальянские имена, то от этого, как типы и характеры, они не становятся менее английскими, что в особенности относится к главным героям комедии, Петруччо и Катарине.

Фабула комедии состоит из трех линий действия. Первую составляет комическая история пьяного медника Слая. Возвращающийся с охоты знатный лорд велит перенести пьяного мастерового в свой замок. Когда он пробуждается, то все обращаются с ним как со знатным вельможей, и для его увеселения устраивается представление комедии.

Великолепно начавшаяся история медника Слая затем, однако, обрывается. Дальше в тексте Слай упоминается еще только один раз (в конце первой сцены первого акта), где он высказывает желание, чтобы представление скорей кончилось. После этого в тексте ни Слай, ни лорд, ни его слуги больше не упоминаются.

Трудно предположить, чтобы Шекспир, задумав такое обрамление для своей комедии, затем забыл о нем.

Решить этот вопрос помогает современная Шекспиру комедия неизвестного автора "Укрощение одной строптивой". При этом для нас безразлично, была ли она источником, использованным Шекспиром, или наоборот, "Укрощение одной строптивой" было переделкой Шекспировской комедии. Вторая комедия, так же как и комедия Шекспира, имеет пролог, но на этом история Слая там не прерывается. От времени до времени, смотря комедию об укрощении строптивой, Слай подает реплики. Так как во время спектакля он все время попивает вино, то к концу пьянеет и засыпает. Тогда лорд приказывает унести его, переодеть в простое платье, в каком его подобрали, и снова положить у дверей кабака, где его нашли мертвецки пьяным. Разбуженный кабатчиком, Слай начинает хвастать, что ему приснился такой сон, какого кабатчику никогда не удастся увидеть, но тот прерывает его замечанием, что Слай получит нахлобучку от жены за то, что не ночевал дома. На это Слай отвечает:

Не выйдет! Знаю я, как укрощать Строптивых жен. Всю ночь мне это снилось.

Эпилог "Укрощения одной строптивой" заставляет думать, что у Шекспира тоже имела место подобная заключительная сцена, которая, однако, не дошла до нас.

Пролог отнюд" не является только внешней рамкой основного действия комедии. Он связан с нею органически. В английской драме эпохи Возрождения, начиная с "Испанской трагедии" Томаса Кида, часто применялся прием "сцены на сцене". Театральные и драматические возможности этого приема были очень быстро оценены драматургами, охотно пользовавшимися им. У Шекспира мы не раз встречаем "сцену на сцене" ("Бесплодные усилия любви", "Сон в летнюю ночь", "Гамлет"). Однако он по-разному применял этот прием. В одном случае "сцена на сцене" всего лишь эпизод в развитии основного сюжета; главное действие сохраняет всю свою жизненную значительность, тогда как на эпизоде "сцены на сцене" лежит печать театральности.

В "Укрощении строптивой" перед нами несколько иное использование "сцены на сцене". Здесь основное действие пьесы представляет собою как бы спектакль. Поэтому вся история укрощения строптивой приобретает явно театральный налет. Это придает несколько иронический оттенок всей истории Петруччо и Катарины, что имеет немаловажное значение для трактовки основного содержания комедии.

Женская строптивость была одна из самых популярных тем средневековой комической литературы. Эта традиция как и средневековые предрассудки в отношении женщин вообще - еще были достаточно живучи в эпоху Возрождения. Мы должны сразу же сказать, что, как и в "Комедии ошибок", Шекспир в "Укрощении строптивой", на первый взгляд, не отвергает прямо эти взгляды.

В конце пьесы Катарина произносит пространный монолог против женской строптивости и, совсем как Люциана в "Комедии ошибок", утверждает, что жена должна быть покорной рабой мужа:

Твой муж - твой господин; он твой хранитель, Он жизнь твоя, твоя глава, твой царь; Он о твоем печется содержанье. Он переносит тягости труда на суше, в море, в бурю, непогоду - А ты в тепле, в покое, безопасна - И никакой не требует он дани, А лишь любви, покорности и ласки - Ничтожной платы за его труды! Как подданный перед своим монархом, Так и жена должна быть перед мужем; Но если же упряма, своенравна, Сурова, зла и непокорна мужу, Тогда она - преступный возмутитель, Изменница пред любящим владыкой.

(V, 2. Перевод А. Н. Островского)

Именно потому, что комедия Шекспира многими воспринималась как поддержка традиционного отношения к женщине, "Укрощение строптивой" вызвало полемический ответ со стороны Джона Флетчера, написавшего комедию "Укрощение укротителя". В ней изображена дальнейшая судьба Петруччо. После смерти Катарины он женится вторично, но на этот раз сам становится объектом укрощения со стороны своей второй супруги. В комедии Флетчера средневековый взгляд на женщину как покорную рабу мужчины решительно отвергается.

Флетчер создавал свое произведение, по крайней мере, десять лет спустя после "Укрощения строптивой", когда гуманистическая идеология полностью утвердилась в драме * . Флетчер, полемизировавший с ранней комедией Шекспира, делал это с позиций, которые сам же Шекспир утвердил в драме еще до того, как начал писать автор "Укрощение укротителя".

* (Датировка комедии Флетчера варьируется от 1604 до 1617 года. )

Итак, если понимать текст буквально, то "Укрощение строптивой" как будто находится еще в пределах средневековых понятий. Но ведь перед нами не трактат, идея которого сформулирована в тезисах, поддающихся цитированию. Перед нами драматическое произведение сложного состава. Образы и ситуации комедии отнюдь не являются средневековыми по своему духу. Поэтому представляется верным мнение А. Смирнова, что "показной тезис комедии, заключенный в самом его заглавии", Шекспир "своей трактовкой центрального образа взрывал... изнутри. И эта внутренняя, замаскированная мысль Шекспира ценнее и показательнее всяких внешних, разжеванных деклараций" * .

* (А. Смирнов, Творчество Шекспира, 1934, стр. 75. )

Исследователь имеет в виду образ Катарины. Но и образ Петруччо, правильно понятый, также взрывает официальную мораль пьесы. Посмотрим, как же это происходит.

Петруччо - человек, овеянный авантюрным духом эпохи Возрождения. В Падую его занес тот ветер,

Что гонит молодежь Искать удачи на чужбине дальней, Где опыт накопляется.

Он, видимо, бывал и в морских путешествиях, недаром он говорит, что не побоится Катарины, -

Хотя б она сильнее бушевала, Чем бурной Адриатики валы.

Поначалу Петруччо как будто выглядит корыстолюбивым. "Я пустился в этот лабиринт, чтобы, женившись, приумножить блага", "Богатство - вот мой свадебный припев", - говорит он Гортензио. Когда Гортензио пугает его, что Катарина "злонравна нестерпимо", Петруччо обрывает его восклицанием: "Молчи! Ты силы золота не знаешь". Он не сентиментальный влюбленный, а человек практической сметки, уже понабравшийся жизненного опыта в своих странствованиях. Ему чужда изнеженная галантность светских кавалеров. Он знает, что ему пришла пора жениться, но не связывает с этим никаких романтических представлений о любви и ухаживании. Жена должна быть молода, красива и богата. Вот все, чего он требует. Когда его предупреждают о том, что Катарина строптива, он не пугается. Наоборот, ему с его жаждой активности даже нравится задача укротить строптивую, с которой никто не мог сладить. В нем так кипит энергия и он всегда так рад испробовать свои силы, что эта задача даже увлекает его. Завоеватель по натуре, он видит для себя особую привлекательность в том, чтобы покорить неукротимую.

Катарина с первого же появления перед нами оправдывает свое прозвище злой и строптивой девицы. Она резка и груба при встрече с женихами, осаждающими дом ее отца (I, 1). Мы видим затем, как она бьет свою сестру Бьянку (II, 1). Потом, когда Гортензио, переодетый учителем музыки, отправляется дать ей урок, он быстро выскакивает: Катарина так хватила его лютней, что его голова прошла сквозь инструмент. На вопрос отца девицы, может ли из нее выйти хорошая музыкантша, Гортензио отвечает:

Она похожа больше на солдата: Ей надобно не лютню, а булат.

Наконец, при первой же встрече с Петруччо, она награждает его затрещиной.

Как будто все ясно. Перед нами злая и неукротимая девушка, вполне опрадывающая дурное мнение, которое сложилось о ней. Но строптивость Катарины Шекспиром мотивирована совсем не в духе традиции.

Желая выдать Катарину замуж, отец совершенно не считается с ее чувствами, и его нисколько не заботит, нашла ли она мужа по сердцу. А она его и не могла найти среди женихов, бывавших в этом доме.

Она обладает высоко развитым чувством личного достоинства. Осознавая свое превосходство над другими, - а она видит, как все робеют перед ней и не смеют перечить, - она вместе с тем сознает, что зависит от воли отца, а выйдя замуж, должна впасть в зависимость от мужа. Ее строптивость не что иное, как своеобразный протест против того, что хотя ее боятся, но как с личностью с ней не считаются.

И вот происходит встреча с Петруччо. Катарина знает, что ее ждет очередной жених, предлагаемый ей отцом, и она заранее уверена, что этот человек будет таким же ничтожеством, как остальные женихи, которых отец с трудом залучал в дом.

Петруччо сразу же опрокидывает все предположения Катарины. Неожиданно для Катарины он принимает по отношению к ней фамильярный и насмешливо-покровительственный тон. В нем нет ничего от галантного поклонника. Он дает ей почувствовать свое превосходство над всеми. На ее грубости он отвечает веселой усмешкой. И Катарина сразу же убеждается в том, что столкнулась с человеком, не уступающим ей в силе воли. Хотя она продолжает говорить ему резкости, она все более ощущает, что Петруччо как будто и не замечает их. Он заявляет, что находит Катарину ласковой и любезной, и если до этого мы видели, как Катарина всех выводила из себя, то теперь мы видим, как Петруччо выводит из себя ее. Она горячится, и чем больше в ней горячности, тем заметнее становится, что она внутренне все более уступает воле Петруччо. Она уже не возражает против того, что Петруччо договаривается с ее отцом о брачной церемонии.

Но воля Катарины еще не сломлена. Она внутренне готова к дальнейшей борьбе, для которой у нее есть только одно средство - резкость и грубость.

В отличие от нее Петруччо гораздо более вооружен для затеянной им борьбы. Он готовит для Катарины новый сюрприз.

Катарина уже готова к венцу, собрались гости, и должна начаться торжественная церемония. Петруччо не только не является вовремя, но, опоздав, поражает еще всех своим необычайным нарядом.

Затем он в пародийном духе разыгрывает рыцаря, защищающего свою возлюбленную от несуществующей опасности, потом испытывает физическую выносливость Катарины: заставляет ее в непогоду скакать всю ночь верхом, привозит в дом, где она не может отогреться, умыться, поужинать, и отправляет ее голодную спать. Точно так же он устраивает веселый розыгрыш с портным, заявляя, что ни шляпа, ни платье, сделанные им для Катарины, никуда не годятся. Его капризам нет конца, и Катарина уже не знает, откуда ей ждать опасности. Он не дает ей есть, потому что блюдо плохо приготовлено, не позволяет принять наряды, потому что они недостойны ее, и если мы вдумаемся в поведение Петруччо, то увидим, что в ответ на строптивость Катарины он разыгрывает еще большую склонность к капризам, показывая, каким нелепым может быть поведение человека, когда он проявляет грубое своенравие.

Петруччо все время по-мужски грубо играет, и Катарина наконец начинает понимать это...

Так же стремительно, как Петруччо увез ее из родительского дома, он теперь увозит ее из своего дома обратно в Падую. По дороге в ясный день Петруччо бросает замечание о том, как ярко светит на небе луна. Катарина поправляет его: сейчас день, а не ночь, и светит не луна, а солнце. Петруччо настаивает на своем, и, если Катарина не согласится с ним, он прикажет поворотить коней обратно к его загородному дому, о котором у Катарины отнюдь не осталось приятных воспоминаний. Тогда она уступает. Но напрасно думает она, будто Петруччо унялся. На дороге появляется почтенный старец. Это Винченцио, который идет в Падую, чтобы повидаться со своим сыном Люченцио. Петруччо обращается к нему, называя его "прелестной синьорой", и тут у Катарины раскрываются глаза на все.

Мы привели то раскрытие смысла Шекспировского укрощения, которое было найдено и великолепно воплощено на сцене режиссером А. Д. Поповым в постановке этой комедии в ЦТКА, и критик, описавший спектакль, дойдя до этого момента, пишет: "Катарина вдруг понимает, что все это розыгрыш: и старик, и солнце, и ночные приключения в замке, и все остальное... "Так, значит, все это игра, - как бы думает про себя Катарина, - ну что ж, я тоже не прочь поиграть, и у меня это получится не хуже, чем у вас". И Катарина, ничуть не смущаясь, говорит бородачу:

Цветок весенний, нежный и прекрасный, Куда идешь, где дом твой? Что за счастье Иметь такого дивного ребенка...

Говорит и лукаво поглядывает на Петруччо: этого ты хочешь, видишь, я ничуть не хуже тебя умею разыгрывать притворные роли; но к чему все это ребячество, ведь мы с тобой уже взрослые люди, разве ты не замечаешь, что я еду в Падую совсем не такой, какой оттуда уезжала?.. И Петруччо прекращает розыгрыш. Комическая игра кончена. Начинается серьезная любовь и дружба" * .

* (Г. Бояджиев, Поэзия театра, М. 1960, стр. 264. )

В этом тонком и глубоком раскрытии психологического смысла приемов укрощения, к которым прибегает Петруччо, есть только одна неточность. Петруччо еще не кончил приручение Катарины, он не оставит ее в покое до самого конца комедии, и, вероятно, Катарину всегда будут ждать сюрпризы от этого бесконечно изобретательного, веселого и неутомимого в проделках человека.

Вот они снова в Падуе. И Петруччо просит Катарину поцеловать его. "Как! Посреди улицы?" - восклицает она. Но Петруччо настаивает, грозя увезти ее обратно, и Катарина целует его. Она уже поняла, что перечить ему бесполезно.

И, наконец, финальная сцена комедии. После веселого пира мужья и жены разошлись по разным покоям, и между мужьями возникает спор о покорности их жен. Петруччо утверждает, что его жена - самая послушная, и в пари, которое мужья заключают между собой, он оказывается победителем. Более того, Катарина не только проявляет покорность, но и произносит ту речь о женском повиновении, которая приведена в самом начале нашего разбора. Да, она не будет перечить и добиваться своего грубостью, резкостью, упорством или силой. Но у женщины есть другая возможность, и Катарина говорит:

Я увидела, что копья наши - Соломинки, что сила наша - слабость Безмерная...

Этому научил Катарину Петруччо. Она пыталась действовать грубо, по-мужски, а он отвечал ей еще большей грубостью. Теперь она решает: своего надо добиваться не силой, а умом.

История Бьянки и Люченцио - типичный образец комедийной романтики интриг и переодеваний. Именно эта линия сюжета заимствована из "Подмененных" Ариосто. Здесь все построено на хитрости и, если так можно выразиться, "честном плутовстве". Для того чтобы соединиться, Люченцио и Бьянка должны обмануть бдительность отца и других претендентов на руку красавицы. Эта интрига с обманом контрастирует с открытым поединком между Катариной и Петруччо.

Характеры персонажей этих двух линий действия также находятся в резком контрасте. Бьянка - лицемерная тихоня. Она не менее, чем Катарина, непокорна воле отца, который выбрал ей жениха не по сердцу. Но она не будет спорить, как Катарина. Однако покорность ее является чисто показной. На самом деле она добьется своего, действуя исподтишка. Точно так же ее возлюбленный Люченцио не наделен той мужественной прямотой, с какою действует Петруччо. Он идет на унизительное для него переодевание, так как отец Бьянки, человек старозаветных правил, сбывает своих дочерей замуж, как товар, тому, за кем больше денег. Люченцио вынужден прибегнуть к хитрости, так как в богатстве он не может состязаться с другими претендентами.

Таким образом, получается довольно парадоксальное положение, когда вторая линия действия, которая, на первый взгляд, кажется более романтической, в трактовке Шекспира приобрела несомненный прозаический и бытовой оттенок, тогда как линия Петруччо - Катарины, казалось бы, гораздо менее романтическая, свободна от показной внешней романтики и более привлекательна, - борьбой, столкновением двух сильных характеров. Именно этим ома превосходит, в общем довольно условную, комедийную истооию Бьянки и Люченцио.

Прелесть "Укрощения строптивой", - пишет 3. Венгерова, - "в стихийной веселости, в силе жизни этих двух самобытных, здоровых натур (Петруччо и Катарины.- А. А.). Пусть в угоду морали подчиненной окажется женщина, а победителем мужчина, все же в самом поединке сказывается большая внутренняя свобода. Оба, и Петруччо и Катарина, радуются своей силе и силе другого, готовы полюбить друг друга за силу сопротивления; Катарина подчиняется не насилию, а той полноте жизни, которую она видит в Петруччо, и ее веселит борьба, напрягающая все силы ее души. Их поединок разыгрывается на почве несомненной любви, и это все оправдывает" * .

* ( З. Венгерова. Предисловие к "Укрощению строптивой", в кн.: Шекспир, Соч., т. I, изд. Брокгауз-Ефрон, СПб. 1902, стр. 272. )

Первые две комедии Шекспира свидетельствуют о том, что в самый ранний период своего творчества Шекспир тяготел к классическим образцам "чистой" комедии, основанной на смешных и забавных положениях. Лирические мотивы занимают в них второстепенное место. По содержанию и идейной направленности они связаны с морально-бытовой проблематикой эпохи. Эти комедии еще не дают оснований говорить о том, что в них выразился гуманистический идеал. Но и традиционная мораль уже не является здесь для Шекспира безусловной.

Ранние комедии Шекспира характеризуются мажорной тональностью. Но комизм в основном является внешним, построенным на резких контрастах, недоразумениях, забавных неожиданностях и т. д. Хотя Шекспир еще вернется к этому типу комедии в "Виндзорских насмешницах", он, однако, будет вытеснен новым типом комедии, который создаст великий драматург.

Одна из возможных тем для разговора - это темы, присутствующие в "Укрощении строптивой".

Мне лично кажется, что Шекспир выбирал для своих комедий определённые темы, и затем разрабатывал их в тексте. И это разные темы, поэтому и пьесы такие разные.

Концепция "любви" в "Сне в летнюю ночь" отличается от концепции "любви" в "Двенадцатой ночи". Потому что "Сон в летнюю ночь" исследует воображение ("безумцы, поэты и влюблённые живут воображением") и подчинённость разума чувствам ("ведь наши чувства разуму подвластны, а разум говорит, что ты прекрасна" - понимать нужно с точностью до наоборот). "Двенадцатую ночь" принято толковать через "гендерную проблематику", и она там, безусловно, присутствует, наравне с вопросами социального статуса. (Герцог Орсино: "Поверь мне, мой мальчик, женщины не могут любить так сильно, как мы". Виола, переодетая в Цезарио и безнадёжно влюблённая в Орсино: "Ещё как могут!" Орсино: "Ты слишком молод, что ты можешь знать о женщинах?" Виола-Цезарио: "Ну... скажем так, у меня была сестра...") В той степени, в какой гендерная проблематика присутствует в "Укрощении строптивой", это другая проблематика, потому что там поднимаются другие вопросы.

Какие темы я могу увидеть в "Укрощении строптивой"?

Во-первых, это парадокс, то есть Шекспир тут исследует парадоксальную природу смешного. Комедия смешна, потому что она неожиданна. Ну там, жили-были две сестры, одна послушная девочка, другая вредная и злая. Обе вышли замуж. Хорошая девочка обещает превратиться в законченную стерву, а вредная ходит за своим мужем и пылинки с него сдувает. Где логика? Мужчина говорит, что собирается жениться на женщине ради денег, поэтому это история о любви. Мужчина и женщина ругаются, поэтому соглашаются пожениться. После свадьбы мужчина издевается над своей женой, поэтому она начинает его по-настоящему ценить и обещает стать для него идеальной женщиной. И т.д.

Во-вторых, это дискомфорт. Не знаю, как сформулировать это точнее, но это то чувство, которое нам демонстрируют на примере Гремио, который сбежал из церкви, не выдержав идиотской и богохульной клоунады Петруччо во время обряда бракосочетания; чувство дискомфорта от публичного нарушения общественных норм, когда вы не участник и не виновник событий, но вы за ними наблюдаете. Концовка построена так, чтобы вызывать это неуютное чувство - Бернард Шоу жаловался, что во время развязки "Укрощения строптивой" ему от стыда хотелось провалиться на месте ("ни один порядочный мужчина не сможет смотреть последний акт в дамской компании без чувства стыда "), и я объясняю это тем, что Шекспир именно такого эффекта и добивался. В хорошей постановке этот дискомфорт должен присутствовать. [Связанное с дискомфортом понятие - это отмороженность, то есть способность игнорировать общепринятые нормы приличия, отсутствие каких-либо внешних тормозов. Петруччо невероятно отмороженный персонаж, Катарина тоже в достаточной степени отмороженная дамочка.]

В той степени, в какой эта комедия поднимает гендерные вопросы, она поднимает их в духе злобной критики сложившихся норм: "В нашей стране общепринятые представления об отношениях мужчины и женщины никуда не годятся!" Я хочу подчеркнуть, что сами нормы со временем меняются, а вот "Укрощение строптивой" по-прежнему воспринимается, как скандальная и неприличная вещь - и она казалось такой и в 17, и в 18 веках, когда о нынешней западной "политкорректности" никто не слышал. Скажу больше, если бы эту вещь ставили на Горе, она бы и там была невероятно дерзкой и оскорбительной. (Забавно, что нам в России этот аспект знаком меньше, потому что наши переводы чуть смягчены, наши постановки по сравнению с оригиналом, как правило, адаптированы в сторону большей "благопристойности".) В общем, "Укрощение строптивой" противопоставляет живые, "биологические" отношения между людьми мёртвым, "социальным" предписаниям - причём так, чтобы все симпатии были на стороне людей, а не предписаний, какие бы нормы не подразумевались в данном конкретном случае: галантные, феминистические, общинные. Как говорит Петруччо, "если это устраивает её и меня, то какое вам до этого дело?" (If she and I be pleased, what"s that to you? ) Но обществу всегда есть дело до таких вещей!

Шекспир - Укрощение строптивой

Укрощение строптивой (англ. The Taming of the Shrew) - комедия Уильяма Шекспира, написанная им в период между 1590 и 1594 годами.

Краткое содержание

Вступлением к основному сюжету является история медника по имени Слай. Пьяного спящего Слая видит лорд, возвращающийся с охоты и решает подшутить над пьяницей:
Тихонько бы перенести в постель,
Да тонкое белье, на пальцы перстни,
Изысканные кушанья в кровать.
А встанет - ждут ливрейные лакеи...
Пожалуй, не узнает сам себя?
Слуги лорда переносят Слая в постель. Когда медник просыпается, с ним обращаются как с лордом и говорят, что он 15 лет провел во сне. Постепенно Слай начинает в это верить. Чтобы развлечь "лорда", ему показывают комедию.Основной сюжет начинается с того, что Люченцио, сын пизанского дворянина Виченцио, и его слуга Транио приезжают в Падую, где становятся свидетелями сцены, как местный дворянин Баптиста говорит двум женихам (Гремио и Гортензио) своей младшей дочери Бьянки, что не выдаст её замуж, пока не найдёт мужа для старшей дочери - Катарины. Два жениха Бьянки решают объединить усилия, чтобы найти жениха для Катарины, известной своим буйным нравом.

Катарина:

Люченцио, увидев Бьянку, влюбляется в неё. Узнав, что Баптиста хочет нанять учителей для Бьянки, Люченцио решает сказать, что он -профессиональный репетитор по музыке, а своего слугу выдать за настоящего Люченцио, который должен посвататься к Бьянке. Тем временем Гортензио (один из незадачливых женихов Бьянки) встречает своего друга Петручио (в некоторых переводах - Петруччо), который хочет выгодно жениться. Гортензио предлагает ему кандидатуру Катарины, которая богата, но строптива. На что Петручио отвечает:
Когда тебе известно,
Что для меня достаточно богата, -
А деньги - вот мой свадебный припев, -
То будь уродом, как жена Флорентин,
Сивиллы старше, злее и упрямей
Сократовой Ксантиппы, даже хуже, -
Она решенья моего не сломит,
Чувств не изменит, - пусть ее шумит,
Как вал Адриатического моря.
Хочу богатой быть я женихом,
А значит - и счастливым женихом.
Тем временем в доме Баптисты Катарина допытывается у Бьянки, кто из женихов ей нравится. Бьянка говорит, что никого не выделяет и говорит, что может уступить Катарине жениха. Разгневанная Катарина бъёт сестру.

Бьянка, Баптиста и Катарина:

В доме появляются новый жених для Бьянки - Транио под видом Люченцио, сам Люченцио под видом учителя музыки и ещё один псведоучитель - Гортензио. Вместе с ними приходит Петручио, который сразу сватается к Катарине. Поговорив с Катариной и стерпев все её выходки и оскорбления, Петручио ещё раз подтверждает своё согласие на брак.

Катарина и Петручио:

Гершкович Ю.С. Катарина и Петручио:

Обрадованный отец Катарины соглашается назначить свадьбу на воскресенье. После этого Баптиста решает определиться с женихом для Бьянки и решает остановиться на Тренио-Люченцио, который предлагает ей большее наследство после своей смерти (вдовью часть). Но Баптиста требует, чтобы отец Люченцио лично поручился за своего сына. Тем временем настоящий Люченцио проводит время в компании с Бьянкой и признается ей в своей любви.

Другой "учитель" Гортензио понимает, что он здесь третий лишний. Вскоре он решает отказаться от Бьянки и жениться на богатой вдове, давно любящей его.Когда приходит время свадьбы Катарины и Петручио, жених долго не приезжает, чем приводит в гнев Катарину:
Срам только мне одной. Меня насильно
Заставили вы против воли выйти
За дикого и с норовом мужлана.
На сватовство он скор, да туг на свадьбу.
Я говорила вам: он полоумный,
Он шуткою обиды прикрывает
И, чтоб считали за весельчака,
Посватается к сотне, день назначит,
Всех созовет, устроит оглашенье,
А сам и не подумает жениться.
И на меня все будут пальцем тыкать:
"Женой Петручио она была бы,
Когда бы соизволил он жениться".
Вскоре появляется Петручио, ужасно одетый и на хромой и старой лошади. Во время свадьбы Петручио даёт пинка священнику, т.к. Петручио показалось, что тот хочет его надуть, плеснул вина в лицо пономарю, т.к. ему не понравилось, что тот трясет своей бородой. Также Петручио при всех поцеловал свою невесту и увёз её к себе домой, не оставшись на пире после свадьбы. По пути лошадь Катарины упала вместе с ней в грязь, а Петручио, вместо того, чтобы помочь жене, стал избивать слугу. Приехав домой, Петручио говорит, что вся еда, приготовленная слугами, подгорела и засохла и выбрасывает всё на пол, оставляя Катарину голодной. Также Петручио оставляет Катарину без сна, проповедуя ей воздержание. Петручио так объясняет свой замысел:
Удачно начал я мое господство,
И есть надежда, что удачно кончу.
Теперь остер и голоден мой сокол.
Не стал бы слушаться, набивши зоб,
Не отвечал бы на хозяйский зов он.
Другой я способ дрессировки знаю,
Как сделать, чтоб послушна стала зову:
Без сна ее держать, как соколов,
Что бьются, бьют крылами непослушно.
Сегодня не поела, - завтра то же.
Вчера ночь не спала, - не спать и нынче.
И как в еде нашел я недостатки,
Так буду придираться и к постели.
Туда, сюда подушки разбросаю,
Все простыни, перины, одеяла!
Причем всю суматоху эту выдам
Я за почтительнейшие заботы,
И в результате я не дам ей спать.
А если и вздремнет, начну ругаться.
И криком снова разбужу ее.
Да, добротой такой убить недолго;
Я этим укрощу строптивый нрав.
Кто знает лучший способ укрощенья,
Пускай откроет всем на поученье.
Днём к Петручио приходит портной и торговец галантереей с шляпой и платьем для Катарины. На глазах у жены Петручио раскритиковывает обновки и выставляет за дверь портного и торговца, впрочем, тихонько пообещав им заплатить за всё.

Когда Петручио с Катариной едут к её отцу, Петручио заставляет жену называть солнце месяцем, в противном случае пригрозив ехать обратно.

Потом он заставляет её называть встреченного по пути старика (это Винченцио, отец Люченцио) девушкой. Винченцио, приехав к сыну, с недоумением видит, что его слуга притворяется его сыном, а какой-то старик притворяется самим Винченцио. Самого сына нигде нет. Вскоре появляется настоящий Люченцио, который только что тайно обвенчался с Бьянкой. Он признаётся во всём отцу, который даёт согласие на их брак и уговаривает Баптисту тоже признать этот брак.
Подъезжая к дому Баптисты, Петручио ещё раз испытывает Катарину на кротость: он просит её поцеловать его на виду у всех, на что Катарина соглашается.
На пиру Петручио спорит с Гортензио и Люченцио, кто из их жён самая послушная:
Пошлемте каждый за своей женой, -
И чья окажется всего послушней
И раньше всех исполнит приказанье,
Тот с кона весь заклад и забирает.
На зов не являются жены Гортензио и Люченцио, но Катарина является сразу же и произносит речь о преданности мужу.

Экранизации

Комедия Шекспира "Укрощение строптивой" была несколько раз экранизирована. В 1961 году режиссёр Сергей Колосов снял фильм "Укрощение строптивой", где роль Катарины исполнила Людмила Касаткина, а роль Петручио - Андрей Попов.

В 1967 году итальянский режиссёр Франко Дзеффирелли снял свою версию комедии Шекспира, где роль Катарины исполнила Элизабет Тэйлор, а роль Петручио - Ричард Бёртон.

Также можно отметить российско-британский мультфильм "Укрощение строптивой", снятый в 1994 году режиссером Аидой Зябликовой.

"The Taming of the Shrew / Укрощение строптивой

Поскольку пьесу я до сих пор не читала, зато читала много литературной критики, то была достаточно о ней наслышана. Изначально у меня было представление об "Укрощении строптивой", как о хард-версии Беатриче и Бенедикта из "Много шума из ничего", примерно как в фильме "Укрощение строптивого" с Челентано: много взаимных подколок, иногда опасных, но в целом безобидных. Потом критика рассказала мне, что там не всё так просто, что, естественно, подогрело мое любопытство почти до температуры кипения)). Вообще читать мировую литературу с обострившейся чувствительностью к гендерному равноправию - занятие любопытное, но не всегда безболезненное.

В общем, под конец пьесы мне хотелось плакать. Комедия? Комедия?! Как вам комедия, в которой главную героиню пытают лишением сна, морят голодом, всячески унижают, издеваются над логикой и здравым смыслом и в конце концов ломают об колено?
Но начнем сначала: Кэтрин, конечно, не ангел: она довольно груба в высказываниях, развлекается тем, что связывает сестре руки и выпытывает имя её возлюбленного, и надевает лютню на голову приходящего учителя. Правда, ни одна из жертв не находится от Кэтрин в прямой зависимости и с легкостью может избежать общения с ней. Часто так все и поступают: сбегают, оставляя ее в одиночестве. Тут я вспомнила Донну: "Ты кричишь, потому что мир тебя не слышит". А что ещё остается делать девице, которую беззастенчиво собираются продать замуж за купца побогаче и при ней же обсуждают её товарную стоимость? Товарная стоимость Кэтрин, понятное дело, невысока - кому же нужна сварливая жена. Соль на рану ей сыплют еще и постоянными сравнениями с младшей сестрой - умницей-красавицей-комсомолкой, в смысле, девицей пристойного и смирного поведения. (Об истинном лице сестрицы будет сказано позднее). А замуж Кэтрин, что удивительно, хочется. Она не Беатриче, которая может гордо всем объявить, что останется старой девой и что ей на это плевать. Вот и оказывается Кэтрин загнанной в угол: в отцовском доме ей ловить нечего - она уже всех настроила против себя, её откровенно не любят и смеются над ней, причем у меня сложилось впечатление, что огрызается Кэтрин на пределе сил: её остроумие не такое легкое, как у Беатриче, а больше в стиле "Сам дурак, отвали". Но она недостаточно хитра или артистична, чтобы притвориться смирной овечкой и выторговать мужа по нраву (как это позже делает ее сестра). Поэтому и сбывают её первому встречному - Петруччо, который тот ещё проходимец. Нет, он при деньгах, зато с душевными качествами у него полный швах. При первом же появлении его на сцене мы узнаем, что Петруччо, во-первых, легко распускает руки с теми, кто слабее него (со слугами), во-вторых, охотится за богатой невестой, в-третьих, умеет манипулировать людьми. Можно начинать радоваться за Кэтрин. Он быстро ударяет по рукам с её отцом и начинает "укрощение", которое я вкратце уже описала. Проходит оно четко по правилам того, как сломить чужую волю и промыть человеку мозги. Кроме физических пыток, апофеозом сего действа является сцена, когда Петруччо заставляет Кэтрин назвать солнце луной, а затем тут же меняет свое мнение и укоряет её: мол, ты что, слепая? это же солнце! Честно, я бы дала в морду: противоречить себе и пороть издевательскую чушь - эффективнейший способо довести меня до белого каления, у меня дядя в этом профессионал.
В пьесе "укрощение" происходит быстро, за неделю, но выйдя за рамки театральной условности, я могу себе представить, как оно бы проходило в реальности: день за днем, час за часом, тюк-тюк-тюк, вспоминаются застенки штази и прочих милых организаций, где именно так и ломали заключенных. Естественно, в результате мы имеем Кэтрин со стокгольмским синдромом или как там называются последствия подобного насилия? Она потеряла ориентацию в мире из-за того, что ей постоянно отказывали в собственном мнении; она боится нового наказания и готова на всё, лишь бы его предотвратить. Для нее остался один ориентир - муж, именно потому, что всех остальных опор её методично лишили. Я даже верю, что из-за этого она начала испытывать к нему какие-то чувства.
Любопытно теперь сравнить, как выкручиваются другие женщины в ситуации тотального контроля над личностью. Младшая сестра Кэтрин, Бианка, вероятно, умнее своей сестры, потому что умело притворяется ангелочком, выбирает из поклонников в мужья самого податливого, а уже после свадьбы начинает показывать характер. Другая героиня, "вдова", повторно вышедшая замуж, появляется только в самом конце пьесы и тоже в сжатом виде демонстрирует ту же "женскую хитрость". И Бианка, и вдова, как внезапно оказывается в последней сцене, ничуть не уступают Кэтрин в остроте языке. Более того, Кэтрин кажется несколько "пришибленной", когда не может понять намеков вдовы.
Я знаю, есть разные интерпретации финальной речи Кэтрин, в которой она призывает жен повиноваться мужьям. Кто-то полагает (и играет в кино и в театре), что Кэтрин лишь притворяется, на самом деле оставаясь верной своим принципам. Насколько лично я вычитала из текста, не видя чужих интерпретаций: не притворяется она, а на самом деле пришиблена властью Петруччо и как минимум повторяет его слова. Возможно, она не дошла сама до конкретно такого понимания собственной роли и роли женщины вообще, поскольку слишком мало времени дано ей в пьесе на глобальное переосмысление действительности. Но для меня - она произносит речь без "подмигиваний" и не держа за спиной скрещенные пальцы.
Я затрудняюсь извлечь однозначную мораль из пьесы, я не думаю, что туда была заложена однозначная мораль. Можно сказать, что это пособие по моральному насилию или, наоборот, предупреждение. Или совет женщинам: не выкладывайте сразу все карты на стол, действуйте исподволь, иначе вас будут ломать об колено. Или мужчинам: смотрите внимательнее, кого берете - скромница может оказаться хитрее отъявленной стервы. Или, или, или... Мы давно живем не в елизаветинских временах, так что практически невозможно воспринять пьесу с тех же моральных позиций, что и тогдашний зритель.
Но как же я рада, что живу сейчас, а не тогда! Потому что не знаю, после какого слова "лопата" смеяться в описанном кошмаре."