Михаил Иванович Глинка родился 1 июня 1804 года в селе Новоспасском, имении своих родителей, расположенном в ста верстах от Смоленска и в двадцати верстах от небольшого города - Ельни. Систематическое обучение музыке началось довольно поздно

(20.5(1.6).1804, с. Новоспасское, ныне Ельнинского района Смоленской обл., - 3(15).2.1857, Берлин)

Михаил Иванович Глинка родился 1 июня 1804 года в селе Новоспасском, имении своих родителей, расположенном в ста верстах от Смоленска и в двадцати верстах от небольшого города - Ельни. Систематическое обучение музыке началось довольно поздно и примерно в том же духе, что и обучение общим дисциплинам. Первой учительницей Глинки была приглашенная из Петербурга гувернантка Варвара Федоровна Кламер.

Первый опыт Глинки в сочинении музыки относится к 1822 году - времени окончания пансиона. Это были вариации для арфы или фортепиано на тему из модной в то время оперы австрийского композитора Вейгля "Швейцарское семейство". С этого момента, продолжая совершенствоваться в игре на фортепиано, Глинка всё больше внимания уделяет композиции и вскоре уже сочиняет чрезвычайно много, пробуя свои силы в самых разных жанрах. Долгое время он остается неудовлетворенным своей работой. А ведь именно в этот период были написаны хорошо известные сегодня романсы и песни: "Не искушай меня без нужды" на слова Е.А. Баратынского, "Не пой, красавица, при мне" на слова А.С. Пушкина, "Ночь осенняя, ночь любезная" на слова А.Я. Римского-Корсакова и другие.

Однако главное - не творческие победы молодого композитора, как бы высоко они ни ценились. Глинка "с постоянным и глубоким напряжением" ищет себя в музыке и одновременно на практике постигает тайны композиторского мастерства. Он пишет ряд романсов и песен, оттачивая вокальность мелодики, но одновременно настойчиво ищет пути выхода за рамки форм и жанров бытовой музыки. Уже в 1823 году он работает над струнным септетом, адажио и рондо для оркестра и над двумя оркестровыми увертюрами.

Постепенно круг знакомств Глинки выходит за рамки светских отношений. Он знакомится с Жуковским, Грибоедовым, Мицкевичем, Дельвигом. В эти же годы он познакомился с Одоевским, ставшим впоследствии его другом. Всевозможные светские развлечения, многочисленные художественные впечатления разного рода и даже состояние здоровья, все более ухудшавшееся к концу 1820-х годов (результат крайне неудачного лечения), - всё это не могло помешать композиторской работе, которой Глинка отдавался с прежним "постоянным и глубоким напряжением". Сочинение музыки становилось для него внутренней потребностью.

В эти годы Глинка стал серьёзно задумываться о путешествии за границу. К этому его побуждали различные причины. Прежде всего, путешествие могло дать ему такие музыкальные впечатления, такие новые знания в области искусства и творческий опыт, которых он не мог бы приобрести у себя на родине. Глинка надеялся также в иных климатических условиях поправить своё здоровье.

В конце апреля 1830 года Глинка уехал в Италию. По пути он задержался в Германии, где провёл летние месяцы. Приехав в Италию, Глинка поселился в Милане, который был в то время крупным центром музыкальной культуры. Оперный сезон 1830-1831 года был необычайно насыщенным. Глинка оказался весь во власти новых впечатлений: "После каждой оперы, возвратясь домой, мы подбирали звуки, чтобы вспомнить слышанные любимые места". Как и в Петербурге, Глинка по-прежнему много работает над своими сочинениями. В них уже не остается ничего ученического - это мастерски выполненные композиции. Значительную часть произведений этого периода составляют пьесы на темы популярных опер. Инструментальным ансамблям Глинка уделяет особое внимание. Он пишет два оригинальных сочинения: Секстет для фортепиано, двух скрипок, альта, виолончели и контрабаса и Патетическое трио для фортепиано, кларнета и фагота - произведения, в которых особенно отчётливо проявляются черты композиторского почерка Глинки.

В июле 1833 года Глинка покинул Италию. По пути в Берлин он на некоторое время остановился в Вене. Из впечатлений, связанных с пребыванием в этом городе. Глинка отмечает в "Записках" немногое. Он часто и с удовольствием слушал оркестры Лайнера и Штрауса, много читал Шиллера и переписывал любимые пьесы. В Берлин Глинка приехал в октябре того же года. Месяцы, проведённые здесь, привели его к размышлениям о глубоких национальных корнях культуры каждого народа. Эта проблема теперь приобретает для него особую актуальность. Он готов сделать решительный шаг в своем творчестве. "Мысль о национальной музыке (не говорю ещё оперной) более и более прояснялась", - отмечает Глинка в "Записках".

Важнейшей задачей, вставшей перед композитором в Берлине, было приведение в порядок его музыкально-теоретических познаний и, как сам он пишет, идей об искусстве вообще. В этом деле Глинка отводит особую роль Зигфриду Дену, знаменитому в своё время теоретику музыки, под руководством которого он много занимался.

Занятия Глинки в Берлине были прерваны известием о смерти его отца. Глинка решил тотчас же отправиться в Россию. Заграничное путешествие неожиданно окончилось, однако он в основном успел осуществить свои планы. Во всяком случае, характер его творческих устремлений был уже определён. Подтверждение этому мы находим, в частности, в той поспешности, с которой Глинка, вернувшись на родину, принимается за сочинение оперы, не дожидаясь даже окончательного выбора сюжета - настолько ясно представляется ему характер музыки будущего произведения: "Запала мне мысль о русской опере; слов у меня не было, а в голове вертелась "Марьина роща".

Эта опера ненадолго завладела вниманием Глинки. По приезде в Петербург он стал частым гостем у Жуковского, у которого еженедельно собиралось избранное общество; занимались по преимуществу литературой и музыкой. Постоянными посетителями этих вечеров были Пушкин, Вяземский, Гоголь, Плетнёв.

"Когда я изъявил свое желание приняться за русскую оперу, - пишет Глинка, - Жуковский искренно одобрил моё намерение и предложил мне сюжет Ивана Сусанина. Сцена в лесу глубоко врезалась в моем воображении; я находил в ней много оригинального, характерного для русских".

Увлеченность Глинки была настолько велика, что "как бы по волшебному действию вдруг создался... план целой оперы...". Глинка пишет, что его воображение "предупредило" либреттиста; "...многие темы и даже подробности разработки - всё это разом вспыхнуло в голове моей".

Но не только творческие проблемы заботят в это время Глинку. Он помышляет о женитьбе. Избранницей Михаила Ивановича оказалась Марья Петровна Иванова, миловидная девушка, его дальняя родственница. "Кроме доброго и непорочнейшего сердца, - пишет Глинка матери сразу же после женитьбы, - я успел заметить в ней свойства, кои я всегда желал найти в супруге: порядок и бережливость... несмотря на молодость и живость характера, она очень рассудительна и чрезвычайно умеренна в желаниях". Но будущая жена ничего не смыслила в музыке. Однако чувство Глинки к Марье Петровне было настолько сильным и искренним, что обстоятельства, которые впоследствии привели к несовместимости их судеб, в то время могли казаться не столь существенными.

Венчались молодые в конце апреля 1835 года. Вскоре после этого Глинка с женой отправился в Новоспасское. Счастье в личной жизни подхлестнуло его творческую активность, он принялся за оперу с ещё большим рвением.

Опера быстро продвигалась, но добиться постановки её на сцене Петербургского Большого театра оказалось делом нелегким. Директор императорских театров А.М. Гедеонов с большим упорством препятствовал принятию новой оперы к постановке. По-видимому, стремясь оградить себя от любых неожиданностей, он отдал её на суд капельмейстеру Кавосу, который, как уже было сказано, являлся автором оперы на тот же сюжет. Однако Кавос дал произведению Глинки самый лестный отзыв и снял с репертуара свою собственную оперу. Таким образом, "Иван Сусанин" был принят к постановке, но Глинку при этом обязали не требовать за оперу вознаграждения.

Премьера "Ивана Сусанина" состоялась 27 ноября 1836 года. Успех был огромным. Глинка писал своей матери на следующий день: "Вчерашний вечер совершились наконец желания мои, и долгий труд мой был увенчан самым блистательнейшим успехом. Публика приняла мою оперу с необыкновенным энтузиазмом, актеры выходили из себя от рвения... государь-император... благодарил меня и долго беседовал со мною..."

Острота восприятия новизны музыки Глинки примечательно выражена в "Письмах о России" Анри Мериме: "Жизнь за царя" г. Глинки отличается чрезвычайной оригинальностью... Это такой правдивый итог всего, что Россия выстрадала и излила в песне; в этой музыке слышится такое полное выражение русской ненависти и любви, горя и радости, полного мрака и сияющей зари... Это более чем опера, это национальная эпопея, это лирическая драма, возведенная на благородную высоту своего первоначального назначения, когда она была ещё не легкомысленной забавой, а обрядом патриотическим и религиозным".

Идея новой оперы на сюжет поэмы "Руслан и Людмила" возникла у композитора ещё при жизни Пушкина. Глинка вспоминает в "Записках": "...я надеялся составить план по указанию Пушкина, преждевременная кончина его предупредила исполнение моего намерения".

Первое представление "Руслана и Людмилы" состоялось 27 ноября 1842 года, ровно - день в день - через шесть лет после премьеры "Ивана Сусанина". С бескомпромиссной поддержкой Глинки, как и шесть лет назад, выступил Одоевский, выразивший своё безусловное преклонение перед гением композитора в следующих немногих, но ярких, поэтических строках: "...на русской музыкальной почве вырос роскошный цветок, - он ваша радость, ваша слава. Пусть черви силятся всползти на его стебель и запятнать его, - черви спадут на землю, а цветок останется. Берегите его: он цветок нежный и цветет лишь один раз в столетие".

Однако новая опера Глинки, в сравнении с "Иваном Сусаниным", вызвала более сильную критику. Самым яростным противником Глинки выступил в печати Ф. Булгарин, в то время всё ещё весьма влиятельный журналист.

Композитор тяжело это переживает. В середине 1844 года он предпринимает новое длительное заграничное путешествие - на этот раз во Францию и Испанию. Вскоре яркие и разнообразные впечатления возвращают Глинке высокий жизненный тонус.

Труды Глинки скоро увенчались новым большим творческим успехом: осенью 1845 года им была создана увертюра "Арагонская хота". В письме Листа к В.П. Энгельгардту мы находим яркую характеристику этого произведения: "...мне очень приятно... сообщить Вам, что "Хоту" только что исполняли с величайшим успехом... Уже на репетиции понимающие музыканты... были поражены и восхищены живой и острой оригинальностью этой прелестной пьесы, отчеканенной в таких тонких контурах, отделанной и законченной с таким вкусом и искусством! Какие восхитительные эпизоды, остроумно связанные с главным мотивом... какие тонкие оттенки колорита, распределенные по разным тембрам оркестра!.. Какая увлекательность ритмических ходов от начала и до конца! Какие самые счастливые неожиданности, обильно исходящие из самой логики развития!"

Окончив работу над "Арагонской хотой", Глинка не торопится приняться за следующее сочинение, а целиком посвящает себя дальнейшему углублённому изучению народной испанской музыки. В 1848 году, уже по возвращении в Россию, появилась ещё одна увертюра на испанскую тему - "Ночь в Мадриде". Оставаясь на чужбине, Глинка не может не обращаться мыслью к далекой отчизне. Он пишет "Камаринскую". Эта симфоническая фантазия на темы двух русских песен: свадебной лирической ("Из-за гор, гор высоких") и бойкой плясовой, явилась новым словом в отечественной музыке. В "Камаринской" Глинка утвердил новый тип симфонической музыки и заложил основы её дальнейшего развития. Всё здесь глубоко национально, самобытно. Он умело создает необычайно смелое сочетание различных ритмов, характеров и настроений.

Последние годы Глинка жил то в Петербурге, то в Варшаве, Париже и Берлине. Композитор был полон творческих планов, но обстановка вражды и преследования, которым он подвергался, мешала творчеству. Несколько начатых партитур он сжег.

Близким, преданным другом последних лет жизни композитора была его любимая младшая сестра Людмила Ивановна Шестакова. Для её маленькой дочки Оли Глинка сочинил некоторые свои фортепианные пьески. Глинка умер 15 февраля 1857 года в Берлине. Его прах перевезли в Петербург и похоронили на кладбище Александро-Невской лавры.

Русская Цивилизация

О. В. Рожнова,
заведующая отделом изобразительных материалов
Государственного центрального музея музыкальной культуры им. М. И. Глинки

В 1994 году в аукционном доме "Альфа-Арт" музеем был приобретен небольшой рисунок И. Е. Репина "Портрет М. И. Глинки" (бумага, тушь, перо 29,9x26). Слева внизу надпись, подпись и дата: "М. И. Глинка Ил Ръпин. 1872". Данная работа представляет собой рисунок к эскизу, хранящемуся в собрании Третьяковской галереи, и является одним из первоначальных этапов воплощения замысла портрета - картины. Много позднее, в 1887 году, картина "М. И. Глинка за сочинением оперы "Руслан и Людмила"" будет представлена на суд публики, мало чем напоминая начальную стадию работы над образом столь любимого Репиным композитора.
На нашем рисунке М. И. Глинка изображен, как и на известной репинской картине, в момент сочинения, но в более поздний период, в последние годы жизни. Домашняя обстановка, детали интерьера намечены беглыми росчерками пера; основное внимание уделяется абрису маленькой, несколько грузной фигуры М. Глинки. Он сидит на мягком диване, сложив ноги по-турецки и задумчиво посасывая трубку. Немолодое, с наметившимися морщинами лицо, бородка, обрамляющая слегка одутловатые щеки, редеющие растрепанные волосы напоминают о пожилом возрасте. Следы прожитых лет и физического нездоровья наложили отпечаток на облик М. И. Глинки. Но задача, которую ставит перед собой художник, много сложнее: как передать духовную глубину великого музыканта, его внутреннее состояние в момент творческого процесса? Эти и многие другие вопросы волновали И. Е. Репина на протяжении долгого периода работы над образом М. И. Глинки.
В определенной степени об этом свидетельствуют письма Репина В. В. Стасову, к которому он обращался за советом и консультацией, имея ввиду обширную эрудицию и личное знакомство В. Стасова с композитором. (Несколькими годами ранее Стасов оказал помощь изобразительными материалами и художнику Аполлинарию Горавскому для портрета М. И. Глинки, который он создал в 1869 году по дагерротипу 1856 года.)
В 1872 году в одном из писем Стасову И. Е. Репин делится с ним своими рассуждениями о судьбах русского искусства и роли интеллигенции, о формирований художественных вкусов. Там же, упоминая о николаевской эпохе в России, пишет: "Национальная гордость Николая простиралась до того, что он поощрял русскую музыку в Глинке"(1). В начале 1873 года Репин сообщает: "...мне Третьяков заказывает написать портрет М. И. Глинки; разумеется, я этому заказу рад, потому что очень люблю М. И. Портрет должен быть и картиной, и характеристикой лица, а потому я не могу тут обойтись без Вас: посоветуйте и снабдите материалами, которыми Вы обладаете, к моему утешению"(2).
И. Е. Репин начал работу над образом М. И. Глинки в 1872 году, через год после окончания Академии художеств в Петербурге (1864-1871). Это было время новых веяний в русском искусстве, развития идей демократического направления, русской национальной самобытности. Имена И. Крамского и В. Стасова, провозвестников "новой русской школы" были у всех на слуху. В 1871 году в Петербурге открылась первая выставка Товарищества передвижных выставок, которой предшествовал известный "Бунт 14" во главе с И. Крамским - выход из стен Академии художников, отказавшихся следовать в искусстве застылым канонам академизма. Репин, называвший Ивана Николаевича Крамского своим учителем, в книге "Далекое близкое" вспоминал: "В то же время под влиянием разговоров с Крамским я все более устанавливался в отрицании и классического направления, и академической школы живописи во имя нашей русской реальной самобытности в искусстве". Подобные устремления не могли не отразиться на его творчестве.
1872 год был знаменателен и для личной жизни художника. В 1872 году Репин вступил в брак с Верой Алексеевной Шевцовой (первая жена художника). Ее графические портреты были созданы в тот же период, когда проходила интенсивная работа над образом М. И. Глинки. При сопоставлении рисунков становится очевидной духовная насыщенность, мягкость чувства и лиричность настроения, объединяющая эти работы.
Страстный темперамент художника, умение использовать позу, жест модели для ее образно-эмоциональной характеристики отчетливо проявились в рисунках Репина начала 1870-х годов. ("Голова лежащей девушки" (В. А. Шевцова), 1872. Третьяковская галерея]. В это время у Репина преобладает тип штрихового рисунка с ярко выраженной линейностью. Точность, житейская достоверность изображенных деталей одежды, обстановки, свободная, смелая композиция - характерные признаки репинского графического портрета начала 1870-х годов(3). Эти свойства ранних графических работ Репина отчасти можно обнаружить и в рассматриваемом рисунке "М. И. Глинка". Рисунок к эскизу, несущий в себе легкость быстрого интимного наброска, обладает поэтичностью и одновременно стремлением художника к глубине и проникновенности. В рисунке к эскизу не следует искать законченности портрета, но качества, заключенные в рисунке, драгоценны. Непринужденность манеры, искренность и теплота характеристики Глинки, соответствие изобразительных приемов рисунка и внутреннего смысла образа - все это те особенности, которые впоследствии будут обязательными для лучших портретов живописца. Уникальный портретный дар Репина был направлен на работу над композицией больших картин или живописных портретов.
{mospagebreak heading=Страница 1}

В этот же период, продолжая работать над образом М. И. Глинки, Репин делает его центральной фигурой в большой картине "Славянские композиторы" (точное название - "Собрание русских, польских и чешских музыкантов". Холст, масло 128x393). Она была начата художником в Петербурге, в Академии, в декабре 1871 года и дописывалась весной 1872 года в Москве (ныне собственность Московской консерватории). На картине изображены двадцать два композитора. В центре композиции - М. И. Глинка; рядом с ним друг Глинки - писатель и композитор князь В. Ф. Одоевский, а также М. А. Балакирев, Н. А. Римский-Корсаков, А. С. Даргомыжский. Вправо от центральной группы - А. Н. Серов, правее - братья Рубинштейны и группа польских композиторов (Монюшко, Шопен, Огинский), в левой части - чехи: Направник, Сметана и другие.
Торжество открытия концертного зала, иначе "Русской палаты" "Славянского базара", состоялось 10 июня 1872 года. В "Московских ведомостях" № 144 от 10 июня последовало сообщение: "Сегодня с 8 часов вечера осмотр Русской палаты и выставка, при вечернем освещении, картины известного художника Императорской Академии И. Е. Репина. Картина изображает русских, польских и чешских композиторов и некоторых лиц, оказавших особые заслуги музыкальному искусству в России. Во время выставки играет славянский оркестр под управлением известного цитриста Ф. М. Бауера"(4).
Мнения об этой картине были разноречивыми. Так, например, еще весной 1872 года И. С. Тургенев отзывался отрицательно о теме картины "Славянские композиторы". В письме к В. В. Стасову из Парижа от 15 (27) марта 1872 года он писал: "Что же касается до Репина, то откровенно Вам скажу, что хуже сюжета я для картины и придумать не могу - и искренне об этом сожалею; тут как раз впадешь в аллегорию, в казенщину, в ходульность, "многозначительность и знаменательность" - словом, каульбаховщину"(5).
Тургенев увидел картину в Москве в начале июня 1872 года и в новом письме к Стасову выразился еще резче, назвав картину "холодным винегретом и живых и мертвых" (письмо от 14 (26) июня 1872 года).
Отзыв Тургенева не убедил В. В. Стасова. В статьях 1872 года Стасов всюду называет картину "Славянские композиторы" "превосходной", "чудесной", "одной из замечательнейших картин русской школы". Репин в письме к Стасову по поводу его статьи "Новая картина Репина", посвященной описанию полотна "Славянские композиторы", в свою очередь отмечает: "Меня очень удивила отчетливость, с которой Вы описали каждое лицо, только Николай Рубинштейн не к брату, а также обращен к Глинке". (Письмо И. Е. Репина В. В. Стасову от 27 мая 1872 года, Москва).
Что же касается других отзывов, то характерным можно считать заметку П. Миллера в "Московских ведомостях" (№161, 27 июня 1872 года): "Если бы нас спросили: видели ли вы картину г. Репина, то мы сказали бы, что не только видели, но и любовались ею, а если бы спросили: видели ли мы портреты Глинки, Одоевского и других лиц, составляющих группу, то мы сказали бы, что не видели. Портреты, если хотите, и существуют, но не для публики. В этой картине интересы зрителя и художника во многом совершенно расходятся: зритель имеет полное основание думать, что г. Репин писал ее не для него, а для себя. Главная передняя группа до такой степени в тени, что лица кажутся черными пятнами, тем более резкими, что они приходятся на светлом фоне. Это происходит оттого, что художник осветил эту группу из глубины комнаты, сверху, как будто от зажженной сзади люстры, и, прибавим к этому, осветил не с той стороны, с которой все смотрят на группу, а с той, с которой ее никто не видит... Кажется нам лишнею полоса света, падающая на пол из отворенной двери: на море у Айвазовского подобное отражение натурально и живописно, но на полу оно изысканно и мелочно". Несмотря на приведенные замечания, критик "Московских ведомостей" все же находил картину Репина "исполненной многих несомненных достоинств".
В книге воспоминаний "Далекое близкое" И. Е. Репин подробно описывает историю создания картины "Славянские композиторы" и причины возникновения ее замысла: "В конце шестидесятых и начале семидесятых годов в Москве происходило усиленное движение к славянам. Москва всегда поддерживалась великими традициями славянофильства. Зимою 1871-1872 годов, по заказу строителя "Славянского базара" А. А. Пороховщикова(6) я писал картину, представляющую группы славянских композиторов: русских, поляков и чехов. В. В. Стасов, с которым только что познакомился, очень близко к сердцу принял идею этой картины и совершенно платонически радовался ее разработке; он с большими жертвами для себя, где только мог, доставал мне необходимые портреты уже давно сошедших со сцены и умерших деятелей музыки и доставлял мне все необходимые знакомства с живыми еще музыкантами, состоявшими в моем списке, чтобы я мог написать их с натуры"(7).
Для более полного изучения темы и ощущения музыкальной атмосферы Репин, любивший музыку, посещал Дворянское собрание, в зале которого постоянно устраивались концерты с участием лучших русских и иностранных музыкантов. Художник вспоминал: "В каком дивном свете заблистала передо мною вся вечерняя жизнь больших сборищ, больших театральных фойе! В зале Дворянского собрания я упивался эффектными освещениями живых групп публики и новыми образами, к утру пламенея уже от новых мотивов света и комбинаций фигур, и с нетерпением спешил в Академию художеств".
В процессе работы над картиной возникали трудности. Строитель А. Пороховщиков неоднократно требовал от Репина скорейшего окончания картины. Это вынудило художника послать заказчику резкое письмо. "Сколько крови попортили Вы мне Вашими понуканиями!.. Работа из-под палки возможна ли художнику?... Клячу погоняют кнутом, но не рысака. Испортили хорошее настроение духа, пошло неудачно и начал портить. Для всякой картины, особенно с таким назначением, как Вами заказанная, важнее всего первое впечатление... Я ничего не смею предлагать Вам, но испортить свою репутацию неудачным подмалевком за 1500 рублей я не намерен. Я лучше уничтожу картину и возвращу Вам деньги", - пишет художник в письме от 26 февраля 1872 года(8).
{mospagebreak heading=Страница 2}

Непримиримость художника со всем тем, что мешало творческим замыслам, сочеталась у него с искренним восторгом и уважением к искусству, отношением к нему как к святыне. Значительное место среди вечных ценностей занимала музыка. Любовь И. Е. Репина к музыке была постоянной, отчасти она была связана с личностью его младшего брата Василия Ефимовича Репина, окончившего Петербургскую консерваторию(9). С другой стороны, только что завязавшаяся дружба с В. В. Стасовым, художественным и музыкальным критиком, способствовала углублению и развитию этого чувства. Ощущение музыки у Репина было органичным, естественным. Восприятие художником окружающего мира проходило через музыкальные образы. Это нашло отражение не только в портретах М. И. Глинки, М. П. Мусоргского, (мысль о написании его портрета относится к 1873 году), но и в других произведениях художника. За год до начала работы над образом М. И. Глинки Репин совершил поездку на Волгу(10). Волжские пейзажи художник сравнил с "Камаринской" М. И. Глинки.
"Это запев "Камаринской" Глинки, - думалось мне. И действительно, характер берегов Волги на российском размахе ее протяжений дает образы для всех мотивов "Камаринской", с той же разработкой деталей в своей оркестровке. После бесконечно плавных и заунывных линий запева вдруг выскочит дерзкий уступ с какой-нибудь корявой растительностью, разобьет тягучесть неволи свободным скачком, и опять тягота без конца... В то время я любил музыку больше всех искусств, пробирался на хоры в концерты Дворянского собрания и потому и здесь к необозримым, широким видам применял музыкальные темы"(11). "Заунывными мотивами" представлялись художнику берега Волги, тянущиеся бесконечной линией до Углича, Ярославля и переходящие в красивые мелодии в Плесах, Чебоксарах, до Казани. "Волга... волновалась, дробилась, уходила в бесконечные дали под Симбирском и, наконец, в Жигулях разразилась таким могучим трепаком, такой забирающей "Камаринской", что мы сами невольно заплясали - глазами, руками, карандашами - и готовы были пуститься вприсядку"(12).
Зримым воплощением мысли Репина и его музыкальных ассоциаций явились карандашные рисунки и пейзажные наброски, выполненные на Волге. "Нижний Новгород. Кремль" (1870). В беглой зарисовке запечатлены внимательные и точные наблюдения: высокий холм, (художник стоял у его подножия), башня кремля и часть городской стены, домишки, приютившиеся внизу. "Нижний Новгород. Вид из кремля на ярмарку" (1870) привлекает ширью и гладью реки, которая словно разлилась на необозримом пространстве, и только верхушки мачт и изгибы отмелей вдали нарушают огромную речную гладь. "Этот царственно поставленный над всем востоком России город совсем закружил наши головы. Как упоительны его необозримые дали! Мы захлебывались от восхищения ими..." - восклицал художник. Разнообразный и неповторимый характер волжских пейзажей претворён и в рисунке "Рыбинск" (1870): лодки и суденышки на реке, очертания куполов собора, косогор и дорога с намеченными фигурками беседующих странников, - все напоминает о неистощимых музыкальных фантазиях М. И. Глинки в период создания "Камаринской". Контрасты, возникающие между широкораспевными лирическими образами и быстрыми плясовыми песнями "Камаринской", были созвучны Репину.
Художник, знакомый с творчеством композитора, позднее, работая над портретом М. И. Глинки, подробно изучал его личность и характер. При помощи В. В. Стасова он обратился к воспоминаниям современников музыканта. Стасов впервые лично узнал М. И. Глинку в январе 1849 года. По его воспоминаниям Глинка творил "Камаринскую" "с миллионом все новых и новых вариаций... он фантазировал все новые и новые - без конца; наше восхищение было в таких случаях беспредельно"(13).
Как у М. И. Глинки для "Камаринской", у Репина исподволь созревал материал для большой капитальной картины, посвященной композитору. По-видимому, художник ознакомился и с воспоминаниями П. Дубровского о М. И. Глинке. "Он сидел за маленьким столом, посередине комнаты, перед своими птичками и что-то писал на большом листе бумаги... Это была "Камаринская""(14). Рассматривая рисунок к эскизу "М. И. Глинка", можно предположить, что первоначальный замысел Репина заключался в передаче изображения Глинки в момент создания "Камаринской". Но различные жизненные и творческие обстоятельства отвлекли художника - он должен был в короткий срок завершить огромное полотно "Славянские композиторы", затем последовало создание "Бурлаков на Волге" и пенсионерская поездка от Академии художеств за границу.
В начале 1880-х годов И. Е. Репин вновь обращается к работе над любимым образом и приступает к созданию портрета-картины "М. И. Глинка за сочинением "Руслана и Людмилы"", которая была закончена в 1887 году. В переписке художника с П. М. Третьяковым можно проследить этапы развития замысла картины, характера и внешнего облика М. И. Глинки в начале 1840-х годов - времени создания "Руслана и Людмилы".
В письме П. М. Третьякову художник четко выражает свою задачу - писать портреты "лиц дорогих нации, ее лучших сынов, принесших огромную пользу своей бескорыстной деятельностью, на пользу и процветание родной земли, веривших в ее лучшее будущее и боровшихся за идею"(15).
{mospagebreak heading=Страница 3}

В 1882 году Репин уезжает из Москвы. В Петербурге он осуществляет замыслы большинства своих произведений и создает живописные портреты людей, близких художнику своим внутренним складом, направленностью творчества, незаурядностью натуры. Портреты М. П. Мусоргского, П. А. Стрепетовой - лучшие образцы мастерства Репина-портретиста, достигшего своего расцвета в 1880-е годы. Страстная заинтересованность в постижении личности изображаемого, сопричастность высоким человеческим идеалам нашли свое отражение и в работе над образом М. И. Глинки.
Сознательно определив ориентир, Репин выбирает эпоху творческого взлета М. И. Глинки, его духовной зрелости, кипения душевных сил. Для воплощения художественной идеи пришлось прибегнуть к сложному и трудоемкому виду живописи - портрету-реконструкции.
При жизни М. И. Глинку рисовали М. И. Теребенев, К. П. Брюллов, Н. А. Степанов, Н. С. Волков, Н. А. Рамазанов, их рисунки с портретами Глинки собирал П. М. Третьяков. На всех перечисленных рисунках М. И. Глинка изображен с бакенбардами, идущими под подбородком. На фотографии С. Л. Левицкого, сделанной с дагерротипа 1856 года, М. И. Глинка - с бородой и усами. Вероятно, эту фотографию использовал Репин для рисунка к эскизу "М. И. Глинка" (1872) - первоначальному варианту портрета-картины. Теперь же, в 1883 году, художника волнует внешность М. И. Глинки более раннего времени, и он обращается за сведениями к Третьякову. "Глинку и при жизни знали люди, только близкие ему, сравнительно небольшой кружок; публика с пятидесятых годов и до настоящего времени, знай его по портрету, рисованному кем-то для гравюры с бородой, но это совершенно неверно, - пишет П. М. Третьяков Репину, - Глинка - Николаевского времени, а тогда борода никому не полагалась; с бородой он мог появиться по возвращении из-за границы только при Александре II, да и то как больной человек. (Портрет Волкова (после "Жизни за царя", "Руслана", "Камаринской") в рисунке Степанова, в карикатурах того же Степанова и Брюллова - везде без бороды)"(16). Репин несколько дней спустя пишет Третьякову: "...относительно портрета Глинки; когда-то, помните, говорили об этом, но после бросили и забыли, и я даже не возвращался к этой мысли. Сделать живой портрет, без натуры едва ли возможно; казенный никому, особенно Вам, и даром не нужен, остается одно - делать картину; это задача нелегкая, и ее нельзя решать вдруг; надо подумать, почитать о нем, порасспросить людей знавших, и тогда, если это составится, то попробовать - выйдет что-нибудь - хорошо, не выйдет - бросить. Возьму его записки и стану опять читать, и расспрашивать, и советоваться; авось либо что-нибудь вдохновит. Его все-таки придется изобразить с бакенбардами, а это почти борода"(17).
Работа над портретом-картиной проходила со сложностями. Год спустя, в 1884 году, Репин жалуется своему другу и помощнику в "реконструкции" образа Глинки В. В. Стасову: "...благодарю Вас за хлопоты по портрету Глинки. Вы неутомимы и все успеваете, но какая досада - я должен признаться, что, должно быть, брошу совсем эту затею, - не дается. Я всё смарал с холста - ничего не выходит. Это все не то... какой я неспособный"(18).
Год спустя после завершения портрета-картины и ее приобретения П. М. Третьяковым (за 3000 р.) между ними продолжается переписка по поводу доработки портрета М. И. Глинки. На просьбу художника выслать ему в Петербург картину для дописывания Третьяков пишет Репину: "Ужасно опасаюсь, как бы Вы, желая лучшего, не сделали хуже; ведь художники часто портят свои вещи. Хорошо бы снять фотографию с головы, а то и лучше сделаете, а мне будет хуже казаться и без сравнения нет доказательств - кто прав!"(19). В ответ художник сообщает: "Пожалуйста, не беспокойтесь, хуже не будет", и позднее: "Глинка у меня уже готов" и дает подробные рекомендации П. М. Третьякову по поводу покрытия картины лаком.
Портрет-картина "М. И. Глинка за сочинением "Руслана и Людмилы"" была завершена в переломный период творчества И. Е. Репина. Поиски новых форм, новых средств художественной выразительности пришли на смену мягкой живописности и тонкой нюансировке светотени. Тенденция к монументальности, крупномасштабности произведения проявилась и в большом размере картины, и в крупных пропорциях, и в роли линии и силуэта. В этот период в портретах Репина впервые появляется взгляд, суждение со стороны; это качество со всей очевидностью проступает и в "М. И. Глинке за сочинением "Руслана"". Репин отказывается от цветового многозвучия: в картине лишь несколько локальных цветов. Внимание уделено выразительности силуэта полулежащей на диване фигуры композитора. Потребностью отыскать характерное, выделить главное вызван отказ художника от второстепенных, может быть, жизненно достоверных деталей. Декоративное понимание цвета - в желтом тоне халата, обивке дивана. Лаконично и обобщенно решены объемы лица и головы. Барственно-красивый образ Глинки в картине не вызвал безоговорочного признания и не был отнесен специалистами к вершинам творчества И. Е. Репина.
По завершении портрета-картины, по-видимому, художник испытывал чувство, подобное тому, о котором писал М. И. Глинка в одном из своих писем: "...можно ли точно написать все то, что чувствуешь! - Это невозможно! Самые величайшие писатели, проведя всю жизнь в чрезвычайных трудах, не могут сказать, что они довольны своими творениями - и мне ли за ними гнаться!.."(20).
{mospagebreak heading=Страница 4}

Действительно, задача, которую поставил перед собой Репин при написании картины была очень сложной и вряд ли выполнимой. О душевном состоянии композитора в период написания "Руслана" он мог судить по письмам М. И. Глинки в те годы: " В действительной жизни в моем отечестве я встречал одни горести и разочарования - большая часть моих приятелей оказались опаснейшими врагами. Не говорю о печальной женитьбе, но и с Малороссией у меня ссора через мать..."(21). При этом М. И. Глинка осознавал свое значение и место, занимаемое им в русской музыке: "...я первый русский композитор, который познакомил парижскую публику со своим именем и своими произведениями, написанными в России и для России"(22). Репин понимал это значение и искал адекватное выражение своему замыслу в портрете-"реконструкции".
Художник был так увлечен образом великого композитора, что и в поздние годы своей жизни ссылался на высказывания Глинки, цитируя его в письмах к своим адресатам (например: "Дал волю неудержимой фантазии (как говорил Глинка)" (письмо Репина к коллекционеру Н. Д. Ермакову. 25 января 1910, Куоккала.). Через два года после завершения портрета-картины он вновь мысленно обращался к его личности. В 1889 году Репин присутствовал на концерте в Париже в Трокадеро. Исполняли "Камаринскую" Глинки, дирижировал Глазунов. "Глинка ("Камаринская") вышел так великолепно, что просто насквозь пробирало, - пишет Репин в письме к Стасову. - Как он разнообразен, богат - и формами, и чувством, и всегда русский - так и развернет перед вами всю страну, со всеми горями и радостями, и как красиво!!!". (Письмо Репина к Стасову. 17 июня 1889 года, Париж). О непреходящем восхищении и преклонении Репина свидетельствует и письмо к Леониду Андрееву: "Да. Вот он, цельная натура, как Рафаэль, как Глинка, они не бились над своими цельными созданиями, у них лилось. - А кого из музыкантов, чьи произведения любил Глинка? - спросил я однажды у его образованной ученицы Ермоленковой. - О, Глинка любил только себя, - ответила она". (Письмо Репина к Л. Н. Андрееву. 28 января 1917 года, Куоккала).
Индивидуальность М. И. Глинки, сложившаяся в наибольшей близости к эстетике А. С. Пушкина, и его взгляд на искусство во многом были близки И. Е. Репину. Для художника, как и для композитора, творчество великого русского поэта было высоким мерилом в понимании художественных задач. Имена Пушкина и Глинки И. Е. Репин ставит рядом, не разделяя их по значимости для отечественной культуры. Спустя несколько лет после написания портрета-картины Репин ратует за красоту и гармонию формы и в качестве примера художественного совершенства выдвигает творчество Пушкина и Глинки, античную скульптуру и шедевры художников Возрождения. "Гении - завершители своих эпох, - пишет Репин, - всем известны по своей мировой славе - их немного" и далее перечисляет имена: "Рафаэль, Бетховен, Пушкин, Глинка, Лев Толстой".
Изучение народной русской музыки, которое привело М. И. Глинку к сочинению "Руслана", его служение на поприще народной русской музыки как нельзя более соответствовали взглядам И. Е. Репина, а также его идейных и художественных единомышленников - В. В. Стасова, И. Н. Крамского, П. М. Третьякова, мечтавших о развитии народного национального искусства.
Примечание.
1.Репин И. Е. Избранные письма: В 2-х т. - Т. 1, - М., 1969. - С. 40. (Письмо В. В.
Стасову от 3 июня 1872).
2.Там же. - С. 51, 52. (Письмо В. В. Стасову от 1 января 1873).
3.Немировская М. А. Портреты И. Е. Репина. Графика. - М.,1974.
4.Репин И. Е. Далекое близкое. - М., 1964. - С. 468, 469.
5.Там же. - С. 469.
Вильгельм Каульбах - немецкий исторический живописец (1805-1874).
6.Александр Александрович Пороховщиков - строитель "Славянского базара", делец и прожектер, ("Хлестаков", по определению И. С. Тургенева) принадлежал к славянофильскому лагерю.
7.Репин И. Е. Далекое близкое. - М., 1964. - С. 213.
8.Репин И. Е.Стасов В. В. Переписка: В 2-х т. - Т. 1.-М.-Л., 1948.-С. 156.
9.В. Е. Репин - младший брат художника, окончил Петербургскую консерваторию и с 1876 года служил в оркестре Мариинского театра (фагот).
10.Летом 1870 года И. Е. Репин совершил поездку по Волге совместно с художниками Е. Макаровым и Ф. Васильевым. Созданные Репиным наброски и эскизы легли в основу работы над картиной "Бурлаки на Волге" (1871 - 1873).
11.Репин И. Е. Далекое близкое. - М.,1964. -С. 238.
12.Репин И. Е. Избранные письма: В 2-х т. - Т. 2. - М., 1969. - С. 91. (Письмо П. В. Алабину от 26 января 1895. Петербург). П. В. Алабин - основатель Саратовского публичного музея.
13. В. В. Стасов. Письмо к Н. Ф. Финдейзену от 20 марта 1893 года. "Ежегодник императорских театров", 1912. - выпуск II. - С. 11.
14.Ливанова Т., Вл. Протопопов. Глинка. Творческий путь: В 2-х т. - Т. 2. - М., 1955. - С. 54.
15.Репин И. Е. Письма. Переписка с П. М. Третьяковым. - М.-Л., 1946. - С. 48. (Письмо И. Е. Репина П. М. Третьякову от 8 апреля 1881 года).
16.Репин И. Е. Письма. Переписка с П. М. Третьяковым. - М.- Л., 1946. - С. 81. (Письмо П. М. Третьякова И. Е. Репину от 4 декабря 1883 года).
17.Репин И. Е. Избранные письма: В 2-х т. - Т. 1. - М., 1969. "- С. 293. (Письмо Репина Третьякову от 11 декабря 1883. СПб. ("Записки" М. И. Глинки изданы в 1871 году под редакцией В. В. Никольского).
18.Репин И. Е. Избранные письма: В 2-х т. - Т. 1. - М., 1969. - С. 299. (Письмо Репина Стасову от 14 ноября 1884. СПб).
19.Репин И. Е. Письма. Переписка с П. М. Третьяковым. - М. - Л., 1946. - С. 135. (Письмо Третьякова Репину от 13 августа 1888. Москва).
20.Письмо М. И. Глинки к родным. Петербург, 2 мая 1822. Цит. По кн.: Беседы с Михаилом Глинкой (фотоальбом). - Смоленск, 2003. - С. 7.
21.Письмо В. ф. Ширкову. - Петербург, 20 декабря 1841. - Там же. - С. 41.
22.Письмо Е. А. Глинке. - Париж, 31 марта (12 апреля) 1845. - Там же. - С. 59.

О. В. Рожнова,
заведующая отделом изобразительных материалов Государственного центрального музея музыкальной культуры им. М. И. Глинки

М.И.Глинка

Портрет М.И. Глинки, художник И.Е. Репин

Пожалейте гения, господа!...

Однажды в доме Глинки собрались друзья и на трех роялях, которые стояли у композитора в зале, все вместе принялись играть произведения Бетховена. Надо сказать, что все они, хотя и любили музыку Бетховена, были дилетантами. Через пять минут Глинка, заложив руки за спину, стал нервно расхаживать по комнате.

- Михаил Иванович, что с вами? Почему вы так топаете?- обернувшись, спросил наконец один из музицировавших гостей.

- Так нельзя, господа! - воскликнул Глинка в отчаянии. - Вы уже полчаса истязаете и без того несчастного мученика Бетховена. Поимейте милосердие! Бетховен никогда не писал ваших антраша!

Глинка М.И. Портрет

Рассказывают, что в молодости Михаил Иванович Глинка обладал феноменальным красивейшим голосом. У него был тенор, который приводил в восхищение публику. Однажды собралось довольно много народа. Среди собравшихся был юнкер егерского полка юный князь Кастриото Скандербек. Он впервые услышал Глинку.

Михаил Иванович был в ударе и пел невыразимо хорошо. Когда он умолк, обнаружилось, что бедный юнкер близок к обмороку...

- Что с вами, князь? - спросили у юноши опрыскав его холодной водой и приведя в чувство.
- Мне показалось, что это пели ангелы, и я испугался, что сейчас начнется Страшный суд...

"Мой маленький Моцарт"

Теща Глинки весьма благоволила к музыкальным увлечениям Михаила Ивановича и даже называла его "мой маленький Моцарт".

Услышав это обращение, кто-то из друзей спросил композитора:

- Она так любит Моцарта?

- Что ты! - замахал руками Глинка.- Она его знать не знает, но как-то прослышав, что Моцарт благодаря музыке страшно разбогател, надеется, что эта участь постигнет и ее зятя...

Опера Глинки «Иван Сусанин»

Обидчик

Жена Глинки была совершенно равнодушна к музыке. Как-то раз Глинка пришел домой после концерта, в котором исполнялась Седьмая симфония Бетховена, потрясенный до слез. Жена испуганно спросила:

- Что с тобой, Michel?!

- Бетховен... - едва смог выговорить Глинка и заплакал.

- Боже мой, да что он тебе сделал, этот Бетховен?

Иван Сусанин

О вкусах не спорят

Из всех композиторов Глинка признавал только троих: Глюка, Шопена и... себя - только этих композиторов он играл. Блестящих и знаменитых пианистов он на дух не переносил, говоря: "Звучно играют, да не благо-звучно". Листа, который был покорен творчеством Глинки, композитор какое-то время обожал, но потом о нем предпочитал вообще не отзываться, отсылая спрашивавших мнение о игре Листа к своему другу Калмыкову, который и озвучивал мнение Глинки: "Лицом худ, волосом длинен и белокур. В одной руке жупел, в другой - колья. Сел, взыграл: зала потряслася, и многие беременные женщины повыкидывали"...

Вальс-фантазия Глинки

Наставник

Работая с певцами над оперными партиями, Глинка очень долго и безуспешно репетировал с певицей Лилеевой. Она имела дивный, но маловыразительный голос. А в партии Гориславы в "Руслане и Людмиле" в первую очередь должна была быть выразительность пения. Глинка, чтобы хоть как-то растормошить певицу, подкрался сзади и больно ущипнул ее. Лилеева истошно вскрикнула.
- Вот! Вот этого мне и надо! - засмеялся Михаил Иванович. - Теперь ты сама видишь, душа моя, что в этой фразе можно прибавить и жизни, и выразительности. Вот так и пой, иначе я снова повторю мою маленькую педагогическую хитрость...

Михаил Глинка с супругой

Ужасное наказание

Великий князь Михаил Павлович очень не любил Глинку и терпеть не мог его музыку. Когда нужно было сажать своих провинившихся офицеров под арест, он отсылал их на представление оперы Глинки "Руслан и Людмила", говоря:

- Более ужасной пытки для моих ребят я придумать не могу!..

Опера «Руслан и Людмила» (Голова)

Напойте мотивчик!..

Известно, что Михаил Иванович Глинка некоторые свои сочинения писал за границей, а именно в Швейцарии. Он поселился где-то в пределах Женевского кантона, столь излюбленного англичанами и русскими. Его имя тогда уже пользовалось известностью. Не всегда расположенный к пустой болтовне с праздными соотечественниками, он позволял себе иногда никого не принимать.
Больше других надоедал, ему визитами какой-то молодой человек из земляков. В один из таких дней юноша зашел к композитору.

- Дома барин? - спросил он у слуги.

- Они уехали.

- Скоро возвратится?

- Неизвестно.

Михаил Иванович, приказавший ни в коем случае не принимать назойливого посетителя, за шторой слушал разговор. Молодой человек ловко повернулся на каблуках и, напевая песенку, вышел.
- Беги, вороти скорее, - вдруг закричал композитор слуге, поспешно выбежав в переднюю.
Удивленный слуга повиновался.

- Барин приказал вас просить,- смущенно обратился он к молодому человеку.

Юноша, конечно, воротился.

- Тысячу раз прошу меня простить, - проговорил с улыбкой Михаил Иванович, встречая гостя. - Отдавая приказание слуге, я совершенно забыл исключить вас из числа лиц, не посвященных в мои работы, и даже ждал вас.

Приближался обычной обеденный час.

- Вы доставили бы мне большое удовольствие, если бы не отказались отобедать вместе, чем Бог послал, - прибавил Михаил Иванович.

Молодой человек не ожидал такой любезности и счел за особенную честь воспользоваться предложением музыкальной знаменитости. Он, конечно, не мог догадаться, что умысел тут был другой.

За обедом Михаил Иванович был очень весел, шутил, смеялся, не желая показаться скучным молодому собеседнику.

- Скажите, не припомните ли вы ту песенку, которую напевали, уходя от меня? - неожиданно спросил он юношу.

- Я, кажется, ничего не напевал.

- Напевали, я сам слышал, но торопливо и сбивчиво, так что я не мог уловить мотив.

Молодой человек, желая угодить гостеприимному хозяину, перебрал весь запас своего репертуара из опер и шансонеток; наконец напал на "Камаринскую".

- Она, она! Эта самая, - вскричал обрадованный композитор и тут же внес весь мотив в партитуру.
Вот какому случаю мы обязаны появлением в произведении великого русского композитора старинной плясовой народной песни, известной теперь каждому.

Опера Глинки «Руслан и Людмила»

"В Глинке особенно выразительно соединение самых разнообразных качеств: и сила, и мягкость, богатство мыслей и богатство их развития, их разработки, замечательная техника и гармоническая, и контрапунктическая - всё это в нём заключается, и над всем этим царит удивительная лёгкость сочинения, естественность, ясность, простота и неисчерпаемый запас вдохновения... "(Цезарь Кюи)

Глинка М.И.

"Если бы гений как творческую силу в её количественном и качественном отношении можно было измерить и определить в виде какой-нибудь известной величины, то гений оказался бы приблизительно одинаков у Моцарта и у Глинки."

"На русской музыкальной почве вырос роскошный цветок... Берегите его! Он цветок нежный и цветёт один раз в столетие." (В.Одоевский об опере Глинки «Руслан и Людмила»)

12. По поводу премьеры оперы М.И.Глинки "Иван Сусанин" почитатели Глинки устроили чествование композитора. В честь Глинки друзья сочинили канон.

Пой в восторге, русский хор,

Вышла новая новинка,

Веселися, Русь! наш Глинка -

Уж не Глинка, а фарфор!

За прекрасную новинку

Славить будет глас молвы

Нашего Орфея Глинку

От Неглинной до Невы.

Третий куплет сочинил сам В.А.Жуковский:

В честь толь славныя новинки

Грянь, труба и барабан,

Выпьем за здоровье Глинки

Мы глинтвеину стакан.

А четвёртый куплет принадлежал А.С.Пушкину:

Слушая сию новинку,

Зависть, злобой омрачась,

Пусть скрежещет, но уж Глинку

Затоптать не может в грязь.

А Одоевский на эти стихи сочинил музыку.

"Может быть, эти песни, слышанные мною в ребячестве, были первою причиною того, что в последствии я стал преимущественно разрабатывать народную русскую музыку." (М.И.Глинка)

"Живя за границей, я более и более убеждаюсь в том, ччто я душою русский и мне трудно подделываться под чужой лад." (М.И.Глинка)

"Чем труднее достижение цели, тем я, как всегда, упорнее и постояннее стремлюсь к ней." (М.И.Глинка)

" Я искренно не мог быть итальянцем. Тоска по отчизне навела меня постепенно на мысль писать по-русски." (М.И.Глинка)

Композитор говорил сестре: "Поймут твоего Мишу. когда его не будет, а "Руслана" через сто лет..."

"Сцену Сусанина в лесу с поляками я писал зимою; всю эту сцену, прежде чем я начал писать, я с удовольствием читал вслух и так живо переносился в положение моего героя, что волосы у самого меня становились дыбом и мороз продирал по коже." (М.И.Глинка)

"Учитель [рисования] сказал мне однажды, что он замечает, что я всё только думаю о музыке. "Что же делать? - отвечал я. - Музыка - душа моя!." (М.И.Глинка)

"Некоторые из аристократов, говоря о моей опере, выразились с презрением: "Это кучерская музыка!" Это хорошо и даже верно, ибо кучера, по-моему, дельнее господ." (М.И.Глинка)

"Звуки тогда естественны, когда они верно выражают идею или чувства композитора." (М.И.Глинка)

"К какому явлению русской музыки ни обратись - все нити поведут к Глинке." (Георгий Васильевич Свиридов)

"Если бы гениальность как творческую силу в её количественном и качественном отношении можно было измерить и определить в виде какой-нибудь известной величины, то гений оказался бы приблизительно одинаков у Моцарта и у Глинки." (Николай Андреевич Римский-Корсаков)

"Слава Глинке, указавшему путь истины!" (Модест Петрович Мусоргский)

"Наверное, никто более меня не ценит и не любит музыку Глинки. Глинка - настоящий творческий гений!" (Пётр Ильич Чайковский)

"Гигант Пушкин, величайшая гордость наша и самое полное выражение духовных сил России, а рядом с ним волшебник Глинка." (Максим Горький)

" Счастливый композитор!.. вся родина Глинки, и не только русский, хранят в памяти его лирику, мелодии Глинки вошли в народное сознание, они живут!" (Борис Асафьев)

"Словами не описать прелести мелодии Глинки." (Борис Асафьев)

" ...Это такой правдивый итог всего, что Россия излила в песне; в этой музыке слышится такое полное выражение русской ненависти и любви, горя и радости, полного мрака и сияющей зари... Это более чем опера, это национальная эпопея, это лирическая драма..." (А.Мериме, французский историк и критик об опере "Иван Сусанин")

" Эти песни меня удивили своей восхитительной мелодией в жанре, совершенно противоположном тому, который я до сих пор слышал!" (Гектор Берлиоз о «Русских песнях» Глинки)

" ... русских симфонических сочинений написано много. Можно сказать, что имеется настоящая русская симфоническая школа. И что же? Вся она в "Камаринской", подобно тому, как весь дуб в жёлуде!" (Пётр Ильич Чайковский о «Камаринской» Глинки)

" Глинка "...вдруг, одним шагом стал наряду (да! наряду!) с Моцартом, с Бетховеном и с кем угодно. Это можно без всякого преувеличения сказать про человека, создавшего "Славься!". Этот гимн, по замечанию критика В.В.Стасова, представляет собой "неоспоримо высший и совершеннейший гимн, какой когда-либо раздавался в России". (Пётр Ильич Чайковский об опере «Иван Сусанин»)

Биография

Михаил Иванович Глинка родился 1 июня (20 мая по старому стилю) 1804 года, в селе Новоспасское Смоленской губернии, в семье смоленских помещиков И. Н. и Е. А. Глинок (бывших троюродными братом и сестрой). Начальное образование получил дома. Слушая пение крепостных крестьян и звоны колоколов местной церкви, рано проявил тягу к музыке. Миша увлекался игрой оркестра крепостных музыкантов в имении дяди, Афанасия Андреевича Глинки . Музыкальные занятия - игра на скрипке и фортепиано - начались довольно поздно (в 1815-1816 годах) и носили любительский характер. Однако музыка оказывала на Глинку столь сильное влияние, что однажды на замечание о рассеянности он заметил: «Что же делать?... Музыка - душа моя!» .

В 1818 Михаил Иванович поступил в Петербурге в Благородный пансион при Главном Педагогическом институте (в 1819 он был переименован в Благородный пансион при Санкт-Петербургском университете), где учился вместе с младшим братом Александра Пушкина - Львом, тогда же познакомился и с самим поэтом, который «хаживал к нам в пансион к брату своему» . Гувернером Глинки был русский поэт и декабрист Вильгельм Карлович Кюхельбекер , преподававший в пансионе русскую словесность. Параллельно с учебой Глинка брал уроки игры на фортепиано (сначала у английского композитора Джона Филда , а после его отъезда в Москву - у его учеников Омана, Цейнера и Ш. Майра - довольно известного музыканта). Закончил пансион в 1822 году вторым учеником. В день выпуска с успехом сыграл публично фортепианный концерт Иоганна Непомука Гуммеля (австрийский музыкант, пианист, композитор, автор концертов для фортепьяно с оркестром, камерно-инструментальные ансамбли, сонаты).

После окончания пансиона Михаил Глинка не сразу поступил на службу. В 1823 году он поехал лечиться на Кавказские минеральные воды, затем отправился в Новоспасское, где иногда «сам управлял оркестром дяди, играя на скрипке» , тогда же начал сочинять оркестровую музыку. В 1824 был зачислен на службу помощником секретаря Главного управления путей сообщения (ушел в отставку в июне 1828). Основное место в его творчестве занимали романсы. Среди сочинений той поры «Бедный певец» на стихи русского поэта (1826), «Не пой, красавица, при мне» на стихи Александра Сергевича Пушкина (1828). Один из лучших романсов раннего периода - элегия на стихи Евгения Абрамовича Баратынского «Не искушай меня без нужды» (1825). В 1829 Глинка и Н. Павлищев издали «Лирический альбом» , где среди сочинений разных авторов были и пьесы Глинки .

Весной 1830 года Михаил Иванович Глинка отправился в длительное заграничное путешествие, целью которого было как лечение (на водах Германии и в теплом климате Италии), так и знакомство с западноевропейским искусством. Проведя несколько месяцев в Ахене и Франкфурте, он прибыл в Милан, где занимался композицией и вокалом, посещал театры, совершал поездки в другие итальянские города. В Италии композитор познакомился с композиторами Винченцо Беллини, Феликсом Мендельсоном и Гектором Берлиозом. Среди композиторских опытов тех лет (камерно-инструментальные сочинения, романсы) выделяется романс «Венецианская ночь» на стихи поэта Ивана Ивановича Козлова . Зиму и весну 1834 М. Глинка провел в Берлине, посвятив себя серьезным занятиям теорией музыки и композицией под руководством известного ученого Зигфрида Дена . Тогда же у него зародилась мысль о создании национальной русской оперы.

Возвратившись в Россию, Михаил Глинка поселился в Петербурге. Посещая вечера у поэта Василия Андреевича Жуковского , он познакомился с Николаем Васильевичем Гоголем, Петром Андреевичем Вяземским, Владимиром Федоровичем Одоевским и др. Композитор увлекся идеей, поданной Жуковским , написать оперу на сюжет об Иване Сусанине , о ком он узнал еще в юности, прочитав «Думу» поэта и декабриста Кондратия Федоровича Рылеева . Премьера сочинения, названного по настоянию дирекции театров «Жизнь за царя» , 27 января 1836 стала днем рождения русской героико-патриотической оперы. Спектакль прошел с большим успехом, на нем присутствовала царская семья, а в зале среди многих друзей Глинки был и Пушкин . Вскоре после премьеры Глинка был назначен руководителем Придворной певческой капеллы.

В 1835 году М.И. Глинка женился на своей дальней родственнице Марье Петровне Ивановой . Брак оказался крайне неудачным и омрачил жизнь композитора на многие годы. Весну и лето 1838 Глинка провел на Украине, отбирая певчих для капеллы. Среди новичков оказался и Семен Степанович Гулак-Артемовский - впоследствии не только известный певец, но и композитор, автор популярной украинской оперы «Запорожец за Дунаем» .

По возвращении в Петербург Глинка часто посещал дом братьев Платона и Нестора Васильевичей Кукольников , где собирался кружок, состоявший большей частью из людей искусства. Там бывали живописец-маринист Иван Константинович Айвазовский и живописец и рисовальщик Карл Павлович Брюллов , оставивший много замечательных карикатур на членов кружка, в том числе и на Глинку . На стихи Н. Кукольника Глинкой был написан цикл романсов «Прощание с Петербургом» (1840). Впоследствии он переселился в дом братьев из-за невыносимой домашней атмосферы.

Еще в 1837 году Михаил Глинка вел беседы с Александром Пушкиным о создании оперы на сюжет «Руслана и Людмилы» . В 1838 году началась работа над сочинением, премьера которого состоялась 27 ноября 1842 в Петербурге. Несмотря на то, что царская семья покинула ложу до окончания спектакля, передовые деятели культуры встретили сочинение с восторгом (хотя единства мнений на этот раз не было - из-за глубоко новаторского характера драматургии). На одном из представлений «Руслана» побывал венгерский композитор, пианист и дирижер Ференц Лист , чрезвычайно высоко оценивший не только эту оперу Глинки , но и его роль в русской музыке в целом.

В 1838 году М. Глинка познакомился с Екатериной Керн , дочерью героини известного пушкинского стихотворения, и посвятил ей свои вдохновеннейшие произведения: «Вальс-фантазию» (1839) и дивный романс на стихи Пушкина «Я помню чудное мгновенье» (1840).

Весной 1844 М.И. Глинка отправился в новое заграничное путешествие. Пробыв несколько дней в Берлине, он остановился в Париже, где встретился с Гектором Берлиозом , который включил в свою концертную программу несколько сочинений Глинки . Выпавший на их долю успех натолкнул композитора на мысль дать в Париже благотворительный концерт из собственных произведений, что и было осуществлено 10 апреля 1845. Концерт был высоко оценен прессой.

В мае 1845 Глинка отправился в Испанию, где пробыл до середины 1847 года. Испанские впечатления легли в основу двух блестящих оркестровых пьес: «Арагонской хоты» (1845) и «Воспоминаний о летней ночи в Мадриде» (1848, 2-я редакция - 1851). В 1848 композитор провел несколько месяцев в Варшаве, где была написана «Камаринская» - сочинение, о котором русский композитор Петр Ильич Чайковский заметил, что в ней, «как дуб в желуде, заключена вся русская симфоническая музыка» .

Зиму 1851-1852 Глинка провел в Петербурге, где сблизился с группой молодых деятелей культуры, а в 1855 произошло его знакомство с Милием Алексеевичем Балакиревым , ставшим позже главой «Новой русской школы» (или «Могучей кучки» ), творчески развившей традиции, заложенные Глинкой .

В 1852 году композитор вновь уехал на несколько месяцев в Париж, с 1856 жил в Берлине до своей смерти.

«Во многих отношениях Глинка имеет в русской музыке такое же значение, как Пушкин в русской поэзии. Оба - великие таланты, оба - родоначальники нового русского художественного творчества, оба создали новый русский язык - один в поэзии, другой - в музыке» , - так писал известный критик Владимир Васильевич Стасов .

В творчестве Глинки определились два важнейших направления русской оперы: народная музыкальная драма и опера-сказка; он заложил основы русского симфонизма, стал первым классиком русского романса. Все дальнейшие поколения русских музыкантов считали его своим учителем, а для многих толчком к выбору музыкальной карьеры стало знакомство с сочинениями великого мастера, глубоко нравственное содержание которых сочетается с совершенной формой.

Михаил Иванович Глинка скончался 3 февраля (15 февраля по старому стилю) 1857 года, в Берлине и был похоронен на лютеранском кладбище. В мае того же года его прах был перевезен в Петербург и погребен на кладбище Александро-Невской лавры.

Михаил Иванович Глинка

Имя Михаила Ивановича Глинки не случайно стоит в истории русского искусства рядом с именем Пушкина. Они были современниками, почти ровесниками (Глинка на пять лет моложе), композитор не раз обращался к творчеству поэта, писал романсы на его стихи, создал оперу «Руслан и Людмила».

Но к Пушкину обращались многие и до Глинки, и после него. Важно то, что у обоих гениальных художников была единая задача, блистательно ими решенная: найти дорогу, по которой русские художники выйдут в один ряд с классиками мирового искусства. Это сделали, прежде всего, они сами - Пушкин и Глинка, став основоположниками русской литературной и музыкальной классики. Пушкина и Глинку сближает и ясный, светлый и оптимистический взгляд на мир, вопреки всем его несовершенствам и противоречиям. Отсюда такая стройность и ясность их собственных произведений.

Глинка осознал свое призвание очень рано. В помещичьем доме села Новоспасского, близ города Ельни (ныне Смоленская область), где он родился и провел детские годы, музыка звучала постоянно: играл крепостной оркестр, музицировали приезжавшие в гости любители музыки. Миша Глинка учился играть на фортепиано, немного на скрипке, но более всего любил слушать музыку. «Музыка - душа моя»,- сказал однажды мальчик учителю, упрекавшему его за то, что на другой день после одного из домашних музыкальных вечеров он был необычно рассеян и думал вовсе не об уроках. Глинка М.И. Портрет.

Петербургский Благородный пансион, куда Глинка поступил тринадцати лет, дал ему хорошее образование. Среди учителей были люди, преданные науке, любившие искусство. Глинке посчастливилось: его ближайшим воспитателем - гувернером - стал молодой преподаватель русской словесности Вильгельм Карлович Кюхельбекер, лицейский товарищ Пушкина (в будущем участник восстания декабристов). Кюхельбекер организовал в пансионе литературное общество, куда вошли Глинка и Лев Пушкин, младший брат поэта. Продолжались и музыкальные занятия. Глинка учился у лучших петербургских педагогов, в частности у Шарля Майера, молодого пианиста, уроки которого вскоре превратились в совместное - на равных - музицирование. Но в глазах семьи обучение музыке будущего композитора было, как и у большинства его современников, лишь частью обычного светского воспитания. После пансиона Глинка поступил в ГУ путей сообщения

Окончив пансион, Глинка поступил на службу, ничего общего с музыкой не имевшую, - в Главное управление путей сообщения. По внешности жизнь его была похожа на жизнь других молодых людей его времени и его круга, но чем дальше, тем больше овладевала им жажда творчества, жажда музыкальных впечатлений. Он впитывал их всюду и везде - на оперных спектаклях, на любительских музыкальных вечерах, во время поездки на Кавказ для лечения, где слух его был поражен народной музыкой, совсем не похожей на европейскую. Он сочинял романсы, и некоторые из ранних его опытов мы и сейчас можем отнести к сокровищам русской вокальной музыки. Такова элегия на слова Е. Баратынского «Не искушай меня без нужды» или романс «Бедный певец» на слова В. Жуковского.

Звучащие в некоторых сочинениях раннего периода горечь и разочарование не были только данью романтической моде. Глинка, как и большинство русских честных людей, был глубоко потрясен разгромом декабрьского восстания 1825 года, тем более что среди восставших были и его товарищи по пансиону, и его учитель Кюхельбекер.

С детских лет Глинкой владела страсть к путешествиям, любимым его чтением были книги с описанием дальних стран. Не без труда преодолев сопротивление семьи, он в 1830 году отправился в Италию, привлекавшую его не только роскошью природы, но и музыкальными красотами. Здесь, на родине оперы, он ближе познакомился с творчеством всемирно известных композиторов, в частности баловня Европы Россини, а с Винченцо Беллини встретился и лично. Здесь впервые зародилась у Глинки мысль написать оперу. Замысел этот был еще не вполне ясен. Композитор знал лишь, что это должна была быть национальная русская опера, и при этом опера, в которой музыка была бы равноправной частью музыкальнно-драматического целого, а не включалась бы в действие в виде отдельных эпизодов.

Однако, чтобы написать такую оперу, нужно было обладать большим запасом знания и опыта. Знакомясь везде, где только можно было, с творениями великих мастеров. Глинка постиг уже многое. Но нужно было привести знания в порядок и систему. И вот, пробыв в Италии около четырех лет, наполненных незабываемыми впечатлениями от природы и искусства этой страны. Глинка осенью 1833 года отправился в Берлин, к известному «музыкальному знахарю», как он выразился в письме к матери, ученому-теоретику Зигфриду Дену. Нескольких месяцев занятий оказалось достаточно, чтобы Глинка почувствовал уверенность в себе и смог, вернувшись на родину, приступить к выполнению заветной мечты - к созданию оперы. Опера Глинки “Иван Сусанин”

Сюжет оперы был подсказан Глинке поэтом Жуковским. Это был исторический факт: подвиг крестьянина Ивана Сусанина, который во время войны с польской шляхтой, вторгшейся на нашу землю, чтобы посадить на русский трон польского королевича Владислава, завел вражеский отряд в глухой лес и там погиб, но погубил и врагов. Сюжет этот уже не раз привлекал внимание русских художников, поскольку события начала XVII века невольно ассоциировались с пережитым Россией нашествием Наполеона, а подвиг Сусанина - с подвигами известных и безвестных героев-партизан 1812 года. Но было одно сочинение, стоявшее особняком: поэтическая «Дума» Кондратия Рылеева – поэта-декабриста, воплотившего в ней прямой, бескомпромиссный, величественный характер крестьянина-патриота. Глинка с воодушевлением принялся за дело. Вскоре был готов и план оперы, и большая часть музыки. Но не было ее текста! И Жуковский посоветовал Глинке обратиться к барону К.Ф.Розену, довольно известному (хотя и не первого ранга) литератору. Розен был человеком образованным, чрезвычайно интересовался вопросами драматургии. Он восторженно приветствовал пушкинского «Бориса Годунова» и даже перевел его на немецкий язык. А главное, он умел писать стихи к уже готовой музыке.

27 ноября 1836 года опера о подвиге русского человека и русского народа увидела свет. Национальным был не только сюжет, но и музыка, основанная на принципах народного музыкального мышления, народного творчества. Как выразился тогда музыкальный писатель В.Одоевский, Глинке удалось «возвысить народный напев до трагедии». Это относится и к партии Сусанина, и к замечательным народным хорам. И как контраст простым и величественным народным сценам Глинка создал картину блестящего польского бала, на котором шляхта как будто заранее праздновала победу над русскими.
Опера Глинки “Руслан и Людмила”

Успех «Ивана Сусанина» окрылил Глинку, и он задумал новое сочинение - оперу «Руслан и Людмила». Но работа двигалась трудно и с перерывами. Отвлекала служба в придворной певческой капелле, не способствовала творчеству и домашняя обстановка - разлад с женой, которая оказалась человеком глубоко равнодушным к делу жизни Глинки.

Шли годы, и сам Глинка стал иначе смотреть на юношескую поэму Пушкина, видя в ней не только вереницу увлекательных приключений, но и нечто более серьезное: повесть о верной любви, побеждающей коварство и злобу. Поэтому только увертюра к опере летит на всех парусах, под стать поэме, все же действие развертывается неторопливо, эпически.

«Волшебник Глинка»,- назвал как-то композитора А. М. Горький. И действительно, необычайно ярко в опере нарисованы сцены в чертогах волшебницы Наины, в садах Черномора. В них преображены звуковые образы реальной действительности - и услышанные в юности напевы народов Кавказа, и персидская мелодия, бог весть какими путями залетевшая в Петербург, и мелодия, которую про себя напевал извозчик-финн, возивший Глинку на водопад Иматру…
Опера “Руслан и Людмила” (Голова) Глинки

«Руслан и Людмила» - сочинение, в котором мы и до сих пор открываем не расслышанные ранее красоты, в свое время было оценено по достоинству немногими. Но среди них, помимо русских друзей, был всемирно известный венгерский композитор и пианист Ференц Лист. Он переложил для фортепиано «Марш Черномора» и блестяще его исполнял.

Несмотря на жизненные трудности, в «руслановские годы» Глинка создал много и других замечательных произведений - музыку к драме Нестора Кукольника «Князь Холмский», цикл романсов «Прощание с Петербургом» - тоже на слова Кукольника. Памятью о глубоком чувстве Глинки к Екатерине Керн (дочери Анны Керн, в свое время воспетой Пушкиным) остался прекрасный романс «Я помню чудное мгновенье» и симфонический «Вальс-фантазия» - своего рода музыкальный портрет юной девушки на праздничном фоне бала.

Михаил Глинка с супругой

Весной 1844 года Глинка отправился в новое путешествие - во Францию, а оттуда - через год - в Испанию. Самобытная, горячая и страстная народная музыка Испании пленила Глинку и нашла творческое отражение в двух симфонических увертюрах: «Арагонской хоте» (хота - жанр испанских песен, «неразлучных с пляской», как говорил Глинка) и «Воспоминании о летней ночи в Мадриде»- сочинениях, которые Глинка, по его словам, хотел сделать «равно докладными знатокам и простой публике». Та же, в сущности, цель была поставлена и достигнута в знаменитой «Камаринской» - фантазии на темы двух русских песен, свадебной и плясовой. В этом сочинении, как сказал потом Чайковский, «как Дуб в желуде, заключена вся русская симфоническая музыка». Последние годы жизни Глинки были наполнены новыми замыслами.

Прославленный мастер, известный и на родине, и за рубежом, он не уставал учиться, осваивать новые формы искусства. В частности, его привлекали древнерусские церковные напевы, в которые было вложено вдохновение и мастерство многих поколений распевщиков, вышедших из народа. Найти для этих музыкальных сокровищ соответствующую им оправу должен был помочь старый знакомый Глинки Зигфрид Ден, теперь уже, конечно, не учитель, а друг и советчик. И Глинка, которым и в эти годы, как встарь, владела «охота к перемене мест», отправился в Берлин. Это было его последнее путешествие, из которого он уже не вернулся.

3 февраля (15 - по новому стилю) 1857 года Глинки не стало. Через несколько месяцев гроб с его телом был перевезена родину и захоронен в Петербурге. В последние годы жизни, в те недолгие месяцы, которые Глинка проводил в Петербурге, его окружали музыканты и любители музыки, представители более молодого поколения. Это были композиторы А. С. Даргомыжский и А. Н.Серов, братья Стасовы (Владимир - историк, археолог, критик и Дмитрий - юрист), В. П. Энгельгардт - музыкант-любитель, в будущем известный астроном. Все они боготворили Глинку, восхищались всем, что выходило из-под его пера. И для этого поколения, и для следующего, только еще вступавшего на музыкальную дорогу. Глинка стал учителем и основоположником.

Интересен и тот факт, что первым гимном Российской Федерации с 1990 по 2000 годы стала “Патриотическая песня” именно Михаила Ивановича Глинки. Гимн исполнялся без слов, общепризнанного текста для неё не было. Неофициальный текст планировали ввести в 2000 году:

Славься, славься, родина - Россия!
Сквозь века и грозы ты прошла
И сияет солнце над тобою
И судьба твоя светла.

Над старинным московским Кремлём
Вьётся знамя с двуглавым орлом
И звучат священные слова:
Славься, Русь - Отчизна моя!

Но новый Президент В. Путин выбрал мелодию советского гимна.

Основные сочинения.

Оперы:

• «Иван Сусанин» (1836)
• «Руслан и Людмила» (1843)
• Музыка к трагедии Н. Кукольника “Князь Холмский» (1840)

Для оркестра:

• «Вальс-фантазия» (1845)
• 2 испанских увертюры - “Арагонская хота” (1846) и «Ночь в Мадриде” (1848)
• “Камаринская” (1848)

Камерные ансамбли:

• Большой секстет для фортепиано и струнных инструментов (1832)
• Патетическое трио (1832) и др. сочинения

• 80 романсов, песен, арий на стихи Пушкина, Жуковского, Лермонтова
• цикл “Прощание с Петербургом» (слова Н. Кукольника).