Теперь - по поводу Теодора Курентзиса, что я о нем знаю и думаю.… - филармонический дневник. Теодор Курентзис: личная жизнь, семья

Теодор Курентзис, 1993 г. Из личного архива Натальи Зимяниной

Дирижер , грек, получивший в 2014 году наконец и российское гражданство, вот уже почти двадцать лет – фигура, вызывающая отчаянные споры. Являясь художественным руководителем Пермского театра оперы и балета, он вместе с оркестром и хором musicAeterna нарасхват во всем мире. Этим летом пермские музыканты открывали оперную часть Зальцбургского фестиваля оперой в постановке Питера Селларса, вызвав ажиотаж, перекрывший даже успех с дебютом в заглавной партии!
Курентзиса принимают далеко не все. Кто-то считает его чистым продуктом пиара, но большинство слушателей ценят и его фантастическую музыкальность, самозабвенное трудолюбие, оригинальность и свежесть интерпретаций, редкую способность создать новый, свой собственный мир и с головой увлечь в него огромную аудиторию. А пермские меломаны в последнее время переживают, что в их театре он появляется все реже…
Мы публикуем его интервью 15-летней давности, когда публика только начинала выискивать его имя на афише. Пожалуй, никогда впоследствии он не говорил о себе, о дирижерской профессии, о музыкальной жизни Москвы с такой искренностью и страстностью.

Газета “Время МН”, 14.08.2002

Беседовала Наталья Зимянина

НЗ: Теодор, вы так прочно осели в Москве, что начинаешь сомневаться – да грек ли вы? У вас тут, наверное, русские родственники?

ТК: Я из старой греческой аристократии. По бабушкиной линии наша семья происходит из Византии, из Фанари, там испокон веков жили люди искусства и письменности. И даже когда турки захватили эти места, они с уважением относились к греческой элите. По линии мамы больше 450 лет прослеживается род Карадза. Мой прадедушка Панайотис Карадзас – главный герой восстания против турок в 1821 году. Третий род, сошедшийся в нашей семье, – из Влахии. Это были очень богатые люди с глубокими традициями образования. Они финансировали греческую революцию против турок.

Я мог бы считать себя аристократом по рождению, но не признаю этого “титула”. Я считаю, что аристократизм в ХХI веке – это спектакль, который устраивается там, где слаб театр. Вот в Англии же, например, драма есть, а театра нет.

НЗ: Кто в вашей семье оказался первым музыкантом?

ТК: Моя мама пианистка. Дядя пианист – Дмитрий Карадзас, для меня просто дядя Митя. Все мои предки слыли большими любителями музыки. И все всегда ходили на концерты Митропулоса, Фуртвенглера, и поклонялись им.

НЗ: Мама где работает?

ТК: Она проректор консерватории.

НЗ: Что же вы с такими семейными традициями и связями делаете здесь, в России? Здесь так хорошо? Или в Греции нет симфонических оркестров?

– Есть. Но родина художника там, где ему легче дышать. Там где одним воздухом с ним дышат его единомышленники. Артист как пророк: у него есть место рождения, отечество – но нет родины. Родина для артиста – это пространство фантазии и красоты. Где у всех один язык, одна религия. Где все голенькие.

НЗ: Что сегодня представляет собой профессия дирижера?

ТК: Я не считаю себя “дирижером”. Если уж называть себя таковым, надо еще раз уточнить, что это такое. Вот я стою на Тверской у входа в Московскую филармонию, читаю, какие предлагаются абонементы. Если имена, там перечисленные, – это дирижеры, то я им называться не хочу. Я вообще не верю в профессии. Дирижирование – это не профессия. Настоящий Дирижер исполняет музыку не для того, чтобы жить, а для того, чтобы умереть. Так считал Никос Эгонопулос, великий греческий сюрреалист.

НЗ: Вы учились у великого педагога Ильи Мусина в Санкт-Петербурге. А до этого, в Греции, чем занимались?

ТК: Я получил образование как скрипач, вокалист, теоретик, композитор и дирижер. Карьера у меня сложилась задолго до Мусина. У меня был хороший оркестр. Я был специалистом по аутентичной музыке. Работал и в опере с потрясающими мастерами. Но у меня были особенные интерпретации, и я на них настаивал. Меня постигло страшное разочарование. Я вдруг понял, что классическая музыка сейчас завязла в болоте. Сегодня люди, допущенные до искусства, не могут связать три поэтических слова. Спросите, сколько дирижеров изучали поэзию Тракла, чтобы исполнять Хиндемита и . И кто из них погружался в поэтическое пространство Поля Валери, чтобы дирижировать Онеггером или .

Настоящая музыка – акт смерти. В Афоне говорят: если ты умрешь до того, как ты умрешь, ты не умрешь, когда умрешь. Произведение может существовать только как opus posth в свободном пространстве наслаждения. Мусин говорил, что надо всегда дирижировать как в последний раз. И если у тебя еще и завтра концерт – надо в течение шести часов после предыдущего все пережить заново и возродиться, чтобы снова умереть.

НЗ: Как вы из Греции попали к Мусину?

ТК: В Королевской академии в Лондоне я увидел видеозапись его мастер-класса. И сразу принял решение.

НЗ: Но вы же до этого уже получили образование как дирижер?

Я был такой хороший мальчик. Стоял за пультом с палочкой и дирижировал – раз, два, три, четыре… Немножко улыбался оркестру… У меня была немецкая техника… В общем, похож был на “настоящего дирижера”.

НЗ : И что Мусин?

ТК: Я встретился с ним в Петербурге. Он страшно меня ругал. Как же я испугался, что я полная бездарь! Я снял какую-то ужасную квартиру-пещеру без мебели в пригороде, по сравнению с которой берлинская Александерплатц отдыхает. Закрылся на две недели. Лежал на полу, делал духовные упражнения и дирижировал. Вернулся к Мусину. Стал показывать ему . Я ждал, что он меня убьет. А он вдруг сказал: “Пришел второй Митропулос…” И я понял, что он отправил меня в ссылку как гомеопатию прописал: дал мне стимул найти свое собственное бытие. Через несколько лет я спросил у него, действительно ли поначалу я показался ему таким уж ужасным? И он ответил, что я был ясен для него с первого же затакта.

НЗ: Сколько лет вы у него проучились ?

ТК: Пять. И, если бы он был жив, учился бы еще. Я прошел с ним весь репертуар. В 23 года сыграл Стравинского, Шмидта, Цемлинского, все симфонии , . Не просто под игру концертмейстера – два раза в неделю я дирижировал оркестром. Мусин сидел в альтах и делал замечания… При этом он говорил: “А махать палочкой так, как это делают в Москве, можно научить любого продавца из киоска”.

НЗ: Без шпилек в адрес Москвы не обошлось. Вы как человек со стороны действительно видите разницу между культурной Москвой и Санкт-Петербургом? Или при рассмотрении издали она нивелируется?

ТК: Разница огромна. Это разные страны. Как ни удивительно, Москва, мне кажется, лучше. Роскошный Петербург , Лядова, и , и дореволюционного – далеко в прошлом. Это было давно. И это был другой город. Можно провести аналогию с Грецией. Люди насладились мировой славой, мнят себя сыновьями золотых поколений – и почивают на лаврах. Все хорошее, что осталось в Петербурге – это остатки образования и традиций, которые не удалось вытравить за 80 лет. Таким неистребленным мастодонтом и был Илья Мусин. И Николай Рабинович, который тоже преподавал в Ленинградской консерватории. Все остальное – мифология.

НЗ: Чем же Москва лучше?

ТК: Москве можно простить, ибо не ведали, что творили. Бедная Москва! Удел любой столицы, находящейся под пристальным вниманием, – быть руганной-переруганной. Когда столицу перенесли в Москву, все стало сосредотачиваться в этом центре, все стало огромно, объемно, открыли массу театров… И Москва стала “плохая” – а Петербург умер и стал “хороший”… Знаете, жизнь – огромная больница, где каждый хочет перебраться на постель другого, потому что ему кажется, что он тут же выздоровеет. Возник миф: “Москва – это плохо, но у нас есть хотя бы Санкт-Петербург”. Все вышесказанное по своей сути относится и к Большому театру.

НЗ: В чем вы видите выход хотя бы для Большого театра?

НЗ: С чего “чайнику”можно начать знакомство с классической музыкой?

ТК: Подросток может начать со старинной музыки в хорошем аутентичном исполнении.

НЗ: Как по-вашему, раньше, при жизни, скажем, Бетховена, его музыку играли лучше? Или интерпретации как-то совершенствуются?

ТК: Очевидный прогресс – в изготовлении инструментов. Совершенствуется технология – у инструментов появляется больше красок.

НЗ: К скрипкам это тоже относится?

ТК: И к скрипкам. Вместе с тем исполнение потеряло в чувстве и ощущении стиля. Порча произошла в период позднего романтизма. Царицей популярности всегда была итальянская музыка – и всё начали интерпретировать как бельканто, всё в одной манере. Вплоть до того, что изменился диапазон, повысилось “ля”. На музыку намазали дешевого итальянского соуса. В результате весь ХХ век мы слушали Моцарта, Бетховена и Брамса в огромном, таком роскошном звучании – при пустоте внутри. Раньше в моцартовском «Дон Жуане» играло шесть первых скрипок, теперь – шестнадцать. В жертву количеству и технологии принесли бедную прелесть стиля.

НЗ: Где вас слушать в следующем сезоне?

ТК: В “Геликон-опере” я дирижирую “Аиду” и .

НЗ: А с большими оркестрами?

ТК: 30 октября в Большом зале консерватории сыграю с федосеевским оркестром . Я произведу в ней капитальный ремонт.

НЗ: А Московская филармония не делала вам предложений?

ТК: Угол Маяковской и Тверской – хорошее место. Но еще лучше – около памятника Маяковскому. Я бы после какого-нибудь концерта в в зале Чайковского собрал бы всех этих старушек, облил бы себя нефтью и просто поджег. Может, кто-нибудь и понял бы, что такое на самом деле быть дирижером.

НЗ: Все спрашивают вас про ваши кольца; может, вы и мне расскажете?

ТК: Вам – расскажу. Вот это большое, на правой руке, подарила мне в 90-м году, в Будапеште, после “черных” путешествий, в которых я искал вдохновения, культовая личность, подруга и духовная сестра Анжелика Вракас, муза декадентов. Она персонаж почти ирреальный. Дело в том, что в моей подписи зашифрована буква “омега”, знаменующая конец алфавита, конец времени. А на перстне Анжелики – буква “А”, символ начала времени. Она сказала, что это волшебное кольцо, и я не снимаю его уже 12 лет. Взамен я отдал ей свое фамильное кольцо 1853 года.

НЗ: А второе, на левой?

ТК: Оно помогает мне не забывать, что искренней любви удостаиваются только недостойные ее.

Теодору Курентзису 37 лет. Родился в Афинах, в 12 лет поступил в греческую консерваторию. С 1994 года живет в России. Работал в «Геликон-опере», в оркестре «Виртуозы Москвы», в Национальном филармоническом оркестре, в Национальной опере Парижа и других. С 2004 года – главный дирижер Новосибирского театра оперы и балета, где создал аутентичный камерный оркестр Musica Aeterna и хор The New Siberian Singers.

«Человек, ищущий себя, – каким он должен быть на самом деле, а не каким его хотят видеть окружающие или даже я сам. Грешник, который очень хочет служить свету. Это получается пока только частично, потому что, когда ты уверен, что служишь свету, на самом деле ты служишь мраку. Одинокий, гиперромантичный. Человек, который до сих пор спрашивает и сомневается. Тот, кто узнает знакомые аккорды, когда кричит беспомощная тишина. Заключенный разбойник в монастыре прекрасного».«Мы сохранили возвышенные чувства»«История той любви была необычная, очень тяжелая. Мы пережили вместе такое, о чем другие только читают в романах. Мы много путешествовали, в каких-то повозках, караванах с цыганами, встречались на кладбище… Мы очень любили друг друга и обещали, что расстанемся на пике наших отношений, чтобы сохранить возвышенные чувства. Так и случилось в 1992 году. Сейчас она – врач-психиатр. Раны эти неизлечимы, но они мироточат, когда в темноте зазвучит музыка Малера; ты видишь, как во мраке возникает сердце из стекла, на котором написано: «Теодор был здесь!» Потеря первой любви научила меня быть артистом. Любовь – это путь от раны к ране… Ты идешь к музыке, чтобы найти сострадание. Оно доступно лишь гурманам, тем, кто не хочет быстро залечивать свои раны, которые помогают творить».

«Главное, что я взял от папы, – вкус жизни. Он никогда не пил, курил хороший табак и бесконечно слушал пластинки. Музыка стала его утешением, у него была сложная жизнь. Рос он сиротой. Одно время был моряком, инженером на корабле. Тогда-то, в 60-е годы, он привез из Японии и других стран много дисков. Потом стал полицейским. Мои детские воспоминания ассоциируются с музыкой, которую слушал и чувствовал папа. А еще в детстве он часто пел мне одну народную песню, красивую и печальную, про детей, которые то ли ушли, то ли умерли. Я ее любил и каждый раз рыдал, но не с болью, а с какой-то странной ностальгией. Вместе с той песней возникала сладкая правда о жизни, о том, как ценны люди, которые, кажется, постоянно существуют вокруг, – дед, мама, папа, – а они не вечны! Горькое сладострастие прощания… И хотелось идти их обнимать, потому что вот они, единственные, рядом с тобой. Это был мой первый опыт трагедии».

«Детство у меня связано с желтым цветом: пожелтели фотографии, на которые я смотрю. А еще потому, что рядом с нашим домом в Афинах были поля с ромашками, маргаритками и золотыми колосьями. До трех с половиной лет я жил в маленьком домике 30-х годов. Прекрасно помню его планировку. Если зайти в дом, справа была небольшая комнатка, где стояло пианино. Мама вставала в восемь утра, начинала играть, и я просыпался с сонатами Шуберта или сонатинами Моцарта. Утром в моей комнате был полумрак: ставни закрыты, а из щелей лился тихий свет. Было ощущение, будто тебя обнимают нежные ангелы… С тех пор я стал мечтать о такой же обители. Но увы, где она сейчас, я не знаю».

«Меня воспитывали все понемногу – и родители, и дядя, и бабушка, с которой я провел половину жизни, и мой дед, который мне много дал. Он был невероятный человек – красивый, голубоглазый, светловолосый. И очень трудолюбивый. Дедушка был торговцем, директором крупной фирмы. А еще он был безумно чистоплотный. Даже дома, прежде чем взяться за ручку двери, он доставал салфетку. Удивительный денди! Его дорожный чемодан всегда был в идеальном порядке. После смерти дедушки единственное, что я попросил из его вещей, – тот старый квадратный чемоданчик. Я храню его до сих пор. Как и его паспорт, и галстуки, которые я иногда надеваю».

«Главный виновник того, что я сейчас собой представляю, – это дирижер Илья Мусин. Я учился у него в Санкт-Петербурге. Он много работал с движениями, жестами. Объяснял, что дирижер – это и художник, и режиссер. Важно сначала нарисовать свой замысел, а потом его срежиссировать. Мусин говорил: «Вы играете здесь ноты, а ведь это слова, изображения». Он учил нас, как управлять своей энергией, и требовал, чтобы мы развивали воображение. «Не нужно дирижировать Германном (в опере «Пиковая дама». – Прим. ред.), – говорил мой учитель, – нужно самому быть Германном».

«Моего брата зовут Эвангелос, но в детстве все называли его Вангелино, так мы зовем его до сих пор. Он на год меня младше, и он мой лучший друг. Вангелино в совершенстве понимает существующий между нами тайный язык, некий код общения. Я многому его научил – чувствовать музыку, воспринимать прекрасное так же, как я. В результате в какой-то момент он был моим двойником. И если нам нравилась одна и та же женщина, то по одинаковым причинам. Сейчас брат живет в Праге. Пишет самобытную музыку, в том числе для театра и кино. В чем-то он более открытый, более светлый человек. Лучше, чем я. Он часто помогает мне опомниться, вернуться к тем идеям, которые однажды я начал проповедовать».

«Система Платона показала, как достичь счастья через идеализм. Когда я читаю Платона, я понимаю, что счастье – это поиск знания, позитивное исследование мира и очищение, которое случается после коммуникации или столкновения с другим – человеком или чувством. Счастье – это не когда ты ешь мед, а когда ты, как пчела, различаешь цветы и знаешь, какой мед откуда собирать. Это ритуал поиска, вопросы, которые человек задает в бесконечность. И от этого рождается искусство».

«Однажды я не пошел в детский сад и сидел дома. В дверь позвонили. Это был цыганенок лет семи, он просил денег. Мама подозвала меня, взяла мою ладонь, вложила в нее монету и моей рукой дала ее мальчику. Мне было года два с половиной, и тогда я не понял этих действий. Но запомнил на всю жизнь. Мама всегда дарила мне книги. Мы с ней много игралив разные умные игры, вместе музицировали. Сейчас она проректор филиала Афинской консерватории. Когда мне было пятнадцать, мама рассталась с отцом, после этого у нее не было других мужчин. Она всю жизнь прожила как мать. И я ей вечно благодарен».

«Музыка – не для тех, кто принимает жизнь, которую построили другие, а для тех, кто умирает без следа. На Афоне говорят: «Если ты умрешь до того, как ты умрешь, тогда ты не умрешь, когда умрешь». Когда ты отвергаешь предлагаемую другими жизнь, потому что она для тебя неактуальна, ты, как в монастыре, меняешь имя и умираешь для этого мира. Тогда ты начинаешь строить свой мир и можешь пригласить в него других. Если то, что ты делаешь, – искренне, люди пойдут за тобой. Если нет – останешься в одиночестве. Это большой риск. Если бы я решил стать дирижером, которого хочет видеть публика, я бы смог, на это у меня данных хватит. Но такое искусство меня не интересует. Я не хочу жить в мире, который оно создает. Что делать? Построить свой мир».

«Мой оркестр в Новосибирске Musica Aeterna и хор New Siberian Singers – это свободная территория молодых музыкантов, которые еще не утонули в «лебединых озерах» окружающего нас стерильного искусства. Это артистическая коммуна: люди собираются в моем кабинете, играют, выпивают, что-то обсуждают, читают стихи, вместе радуются и печалятся. Для своего оркестра я словно психоаналитик: хочу, чтобы они сказали правду. Я не прошу: «Сделай то, то и то!», а говорю: «Здесь мне не нужно, чтобы было громко или тихо. Мне интересно, как пахли ее волосы». Они включаются: «Мне кажется, на ля-бемоль!» Ну сыграйте на ля-бемоль. Не пахнут. Тогда сыграйте на до. А на до пахнут!.. Нужно, чтобы это было общее переживание. Есть язык приемов, понятный только им, например «кишки на пульт»...

В Перми заканчивается Международный Дягилевский фестиваль. Финальная программа сложена из двух опусов композитора-резидента фестиваля Леонида Десятникова и Пятой симфонии Густава Малера. Над последней Теодор Курентзис всю неделю трудился с особым усердием. После очередного штурма третьей части худрук Пермской оперы поговорил с корресподентом «Известий».

- В этом году бюджет фестиваля сократили вдвое. Праздник сильно пострадал?

Как ни странно, праздник не стал хуже: поддержать фестиваль пришло больше людей, чем мы рассчитывали. Проблема только в том, что пришлось отменить ряд проектов, включая «Весну священную» в постановке Ромео Кастеллуччи.

- «Весна» откладывается до следующего года?

У нас нет никаких гарантий. Мы не знаем, что будет через год, мы ничего не знаем. Утверждать смету будут в самый последний момент. А мы просто строим планы, исходя из вдохновения. Что будет - то будет.

- Недавно вы создали комиссию для заказа новых сочинений. Кому и что будете заказывать?

Мы уже заказали по концерту Алексею Сюмаку, Сергею Невскому и Павлу Карманову. Исполним оперу Сюмака «Немаяковский». Заказали балет Марко Никодиевичу (ставить будет Антон Пимонов). Думаем воплотить сочинение Coro Лучано Берио как спектакль. У Лени Десятникова есть произведения, которые мы хотим исполнить, только там еще нужно решить проблемы с правами. Очень много музыки заказано, но нет уверенности в том, что все осуществится. В этом разница между нами и большими театрами.

- Ощущение неуверенности в завтрашнем дне появилось у вас недавно или не покидало с начала работы в Перми?

У моего пермского проекта в целом гарантии есть. У Дягилевского фестиваля - нет. В региональном министерстве культуры должно быть понимание, насколько это важно. Если человек любит своих детей, хочет, чтобы они были умные, а не просто набивали брюхо, он должен задуматься, почему нужна хорошая музыка, почему плохо на фасадах представительских зданий вешать некрасивые афиши. Вы посмотрите эстетику афиш, которые висят в городе.

- Если честно, я вижу везде только афиши вашего фестиваля.

Есть и другие. Посмотрите на филармонию, например.

Первое, что я увидел в Перми - это распечатанные на принтере плакатики с вашей фотографией, где написано: «Поздравим Курентзиса с замечательной победой на «Золотой маске». Вам дорога такая низовая народная любовь?

На самом деле это мы с женой печатаем их ночью и расклеиваем.

В марте, покидая свой пост, Сергей Капков сказал, что планирует пригласить вас в Москву. Можете прокомментировать его слова?

Всё возможно. Если я уеду из Перми, мне важно, чтобы здесь кто-то остался вместо меня. Вообще не люблю, когда все завязано только на мне. Но, понимаете, у меня есть определенная миссия в Перми, и она не окончена. Да, публика и сейчас уже жаждет искусства, приходит на концерты разных стилей. К нам идут и альтернативная молодежь, и бабушки. Причем бабушки покупают билеты на самые радикальные проекты: на «Носферату» Дмитрия Курляндского они каждый раз устраивали стоячую овацию. И это не двоюродные сестры Эзры Паунда, это нормальные советские бабушки. Но нужно и дальше расширять аудиторию.

Я могу организовать музыкальную жизнь в любом городе, но в Москве есть особые сложности. Там настолько «массовая» жизнь, что многие культурные события ускользают от внимания, не имеют должного резонанса. Поэтому если я переберусь в Москву, мне будет необходима очень большая поддержка властей. Вообще же Москве это нужно, и Санкт-Петербургу еще больше.

- Почему больше?

Там хорошая ситуация в драматических театрах - Александринском, БДТ. Все умные люди сейчас ходят туда. А в музыке куда ходят умные люди? Конечно, есть филармония, есть Мариинский театр. Но когда я говорю об организации музыкальной жизни, я имею в виду молодые силы, которые создают что-то новое.

В Москве такого много: Электротеатр, Центр имени Мейерхольда, Школа драматического искусства, Гоголь-центр, даже МХТ сейчас прогрессивен. Театр помогает музыке, флиртует с ней. Это началось после того, как мы создали «Территорию», потом я познакомил молодых композиторов с Кириллом Серебренниковым, Борей Юханановым. Но все-таки сейчас именно театралы поддерживают музыкантов. А собственно музыкальные центры где? В Москве есть кафе, где я увижу всех умных, прогрессивных людей и узнаю, где можно послушать их музыку. Кафе есть, а концертных площадок нет.

- Я потому и удивился, что вы делаете акцент на Петербурге.

В Москве все-таки больше возможностей, больше гастролеров. Когда вы в последний раз видели в Петербурге современную оперу?

- Были «Два акта» Владимира Раннева. Был «Левша» Родиона Щедрина.

Ну, если так - хорошо, пусть будет «Левша». Но мы говорим об актуальном искусстве. Я не сомневаюсь, что в Петербурге есть шикарные здания, шикарные музыкальные «музеи», шикарные исполнители. Но где актуальное? Я не директор музея. Я должен создавать новое искусство.

- Как грека, хочу вас спросить: что такое пафос и как вы к нему относитесь?

Пафос - это страсть. Пафос возникает только при большом градусе, высоком напряжении тока. В музыке пафос очень важен. Как это объяснить? Представьте, что мы с вами сейчас пойдем в зал слушать Седьмую симфонию Шостаковича, сядем рядом. Мы сейчас расслабленные, уставшие, холодные. Нам покажется, что эта музыка слишком громкая, у нас заболят уши. Но если мы будем трудиться вместе с музыкой, поднимать интеллектуальный и духовный градус, мы начнем остро ощущать происходящее и захотим слушать еще и еще. Поэтому пафос - это передача очень высокого заряда напряжения, который должен поразить зрителей. Театр вообще работает только так.

Вспомните, например, театр Терзопулоса: он построен на энергии, а не на интеллекте или модернистских примочках. Там уже нет эстетики. Эстетика - это адаптация под современный мозг, работа со зрением, слухом, запахом. А у Терзопулоса происходит некий солнечный удар, после которого органы чувств перестают действовать, и начинается какое-то другое управление человеком.

Вы любите крайности в искусстве. Вот только что на репетиции симфонии Малера вы акцентировали внимание скрипачей на пяти форте, указанных в партитуре.

Если крайности оправданны - да, люблю. Как устроен оркестровый мир сейчас? Приходят музыканты. Сидят. Приходит дирижер. Музыканты холодные, играют на усредненной динамике, он их как-то собирает. А композитор, когда пишет музыку, сходит с ума! Для него в этот момент решается вопрос жизни и смерти. И он хочет, чтобы музыка прозвучала именно так, чтобы все силы исполнителей были брошены на его сочинение. Только тогда искусство может стать сотворением мира. Что говорил Малер? «Для меня написать симфонию - значит создать новый мир со своими законами». Его симфонии можно подать настолько сильно, что люди начнут действовать в этом мире, по его законам. Искусство существует, чтобы что-то менять в человеке. Вот вы можете сказать, зачем вы идете на концерт? Чего вы ждете от музыки?

- Красоты. И потрясения.

Значит, вы ищете Аполлона и Диониса. Это и есть две составляющих музыки, так гласит теория. Аполлон - это красота, которая нас духовно преображает. Дионис - это экстаз, потрясение, после которого мы становимся другими людьми, посредством нас начинают происходить странные явления. Но музыканты и слушатели обычно не пропускают сквозь себя эту энергию. Поэтому я вообще не хожу на концерты.

- Давно?

Пять лет. Если даже прихожу, то сбегаю через десять минут. Сажусь всегда там, откуда можно легко уйти. Я просто не могу, мучаюсь, мне становится физически плохо. У меня очень сильная энергия. Положительная. И когда она не находит выхода, я чувствую, что блокируюсь. У меня одновременно возникают клаустрофобия и агорафобия.

На недавней церемонии вручения «Золотой маски» вы сказали, что уже не помните, сколько у вас «Масок». Валерий Гергиев после пяти побед подряд отказался от участия: объяснил, что хочет дать дорогу молодым. У вас не возникало подобного намерения?

По-моему, на самом деле Валерий Гергиев обиделся, что театру не дали «Маску» и ушел. Лично у меня сейчас самая большая коллекция «Золотых масок». С моими амбициями она никак не связана. Когда я не получил «Маску» за «Свадьбу Фигаро», это было абсолютно несправедливо, потому что речь шла о лучшем спектакле всех времен. Но они хотели наградить другой театр, у которого не было иной возможности получить премию. А нам дали спецприз за партию хаммерклавира. Я всё понимаю, и эта история меня никак не задевает.

Но вообще «Золотая маска» мне нужна, потому что у меня нет федерального бюджета, нет московских и петербургских миллиардов. Она дает мне возможность что-то доказывать людям, которые не понимают и не могут оценить искусство. Я живу в закрытом городе, где люди не привыкли давать деньги на музыку. Я не звоню банкирам и не говорю «дайте мне четыре поезда». У меня нет таких способностей, я артист.

- Год назад вы получили российское гражданство.

Очень горжусь этим. Потому что Россия - великая страна. Просто некоторые люди примитивизируют ее. Нужно сопротивляться примитивизации великой страны.

- Теперь вам, как гражданину, сопротивляться проще?

Я не занимаюсь политикой. Моя единственная цель - достичь такого результата, чтобы вы могли услышать красоту и почувствовать потрясение. Те, кто так делает, любят Россию. Те, кто видит только миллионы вокруг себя, не любят ее. Для меня в этом вопросе мир четко делится на черное и белое.

Яркий и необычный дирижер Теодор Курентзис привлекает внимание зрителей и прессы не только творческими находками, но и необычностью своей личности. Где бы он ни появился, внимание публики и журналистов ему обеспечено. Свою жизнь он тоже строит по законам театра - динамично, с неожиданными поворотами и экстравагантными поступками.

Греческое детство

Обретал профессию в Греции Теодор Курентзис. Биография его будет с самого начала связана с музыкой. С четырех лет ребенок учился играть на фортепиано, позже ходил на уроки скрипки. В его семье все любили музыку, мама с раннего возраста водила его в оперу и он вырос под звуки классической музыки, его мать каждое утро начинала с игры на пианино. Большую роль в выборе будущего занятия в жизни сыграла мама, которая сам профессионально играла на нескольких музыкальных инструментах и впоследствии стала проректором Афинской консерватории. Младший брат Теодора также стал музыкантом, он пишет музыку и живет в Праге.

Можно сказать, что Теодор Курентзис - вундеркинд, он в 15 лет уже окончил теоретический факультет Афинской консерватории, а уже через год - факультет струнных инструментов. После этого он стал брать уроки вокала в Греческой консерватории. В 1990 году создал свой первый камерный оркестр, которым дирижировал четыре года. К этому времени Теодор Курентзис понял, что ему нужно выходить на новый профессиональный уровень и решил продолжить учиться.

Учеба в Санкт-Петербурге

В 1994 году Теодор Курентзис приезжает в Санкт-Петербург и поступает в класс Ильи Мусина в Санкт-Петербургскую консерваторию. Дирижер всегда говорит о Мусине с особой интонацией, он утверждает, что все, чего он добился на сегодняшний день - это заслуга учителя. Он сформировал музыканта, как личность и как дирижера. Теодор очень интересовался русской музыкой, много читал, слушал, исследовал и мечтал работать в России. Еще во время учебы ему удалось пройти стажировку в оркестре под управлением он также участвует в работе ведущих оркестров Санкт-Петербурга: Мариинского театра, филармонии, симфонического оркестра. Этот опыт стал высоким стартом для нового дирижера.

Творческий путь

По окончании консерватории Теодор Курентзис активно вливается в музыкальную жизнь России. Он сотрудничает с «Виртуозами Москвы» Владимира Спивакова, с с которым участвует в большом турне по США, с Большим симфоническим оркестром им. П.И. Чайковского, с оркестром им. С коллективами из Греции, США, Болгарии.

Много и плодотворно сотрудничает Теодор Курентзис с московским театром «Геликон-опера», в котором он дирижирует двумя постановками Дж. Верди.

Богата и история участия Теодора Курентзиса в различных фестивалях. Им покорены Москва, Кольмар, Бангкок, Лондон, Майами.

За 20 лет своей творческой деятельности Теодор Курентзис сыграл с разными оркестрами мира более 30 величайших музыкальных произведений, среди которых много музыки русских классиков, произведений периода барокко и ренессанса, а также произведений современных авторов.

С 2009 года является постоянным приглашенным дирижером Большого театра.

С 2011 года Теодор Курентзис стал главным дирижером и балета.

Музыка Сибири

В 2003 году Теодора Курентзиса приглашают в Новосибирск, где он ставит балет «Поцелуй феи» И. Стравинского, затем оперу «Аида» в сотрудничестве с Д. Черняковым, этот спектакль стал заметным событием не только в сибирской музыкальной жизни, но и на всей российской сцене. С 2004 года Теодор Курентзис становится главным дирижером и балета. За семь лет сотрудничества с театром он руководит концертными исполнениями таких произведений, как «Свадьба Фигаро», «Дон Жуан», «Так поступают все» Ф.А. Моцарта, «Дидона и Эней» Г. Перселла, «Золушка» Дж. Россинни, «Орфей и Эвридика» К.В. Глюка. Работает дирижером в оперных постановках «Свадьба Фигаро» и «Леди Макбет Мценского уезда».

В этот период в рамках интереса к аутентичному исполнению музыкальных произведений Теодор Курентзис создает оркестр Musica Aeterna Ensemble, специализирующийся на историческом исполнении музыки, и Камерный хор New Siberian Singers, которые приобрели широкую известность в России и за рубежом.

Достижения и награды

Яркая жизнь дирижера Теодора Курентзиса неоднократно была украшена заслуженными наградами. Так, он пять раз получал «Золотую маску», является лауреатом Строгановской премии. Его работы неоднократно удостаивались наград и премий на музыкальных фестивалях всего мира.

В 2008 году награжден Орденом Дружбы.

Теодор Курентзис: личная жизнь и семья

Яркие и знаменитые люди всегда интересуют людей и СМИ. Не является исключением и Теодор Курентзис, личная жизнь которого находится под пристальным вниманием. Дирижер, впрочем, не испытывает неудобства и часто с удовольствием общается с прессой, рассказывая о своих творческих планах и своих взглядах на музыку. А вот вопрос о том, Теодор Курентзис женат или нет, всегда остается без ответа. Хотя его с душевным трепетом ждут множество дам, ведь музыкант воплощает в себе идеалы многих женщин: богат, знаменит, красив. Так свободен ли Теодор Курентзис? Жена у него была, и это достоверно известно. Еще на заре своей жизни в России его покорила балерина Мариинского театра. Теодор Курентзис + Юлия Махалина - дуэт стал заметным явлением в культурной жизни Петербурга.

Балерина много усилий потратила на продвижение мужа по карьерной лестнице, ей он обязан многими высокие знакомствами, которые пригодились ему в будущем. Юлия ко времени знакомства с дирижером была уже звездой, ее активно продвигал хореограф О.М. Виноградов, и она могла сказать слово в поддержку начинающего музыканта. Брак оказался недолгим. Женат ли сегодня Теодор Курентзис? Личное для него является запретной темой, хотя молва приписывает ему немало романов.

Гражданская позиция

Дирижер ведет активную творческую жизнь, но при этом его частная жизнь полна событий. В 2014 году он стал гражданином России, утверждая, что нашел здесь вторую родину. Дирижер Теодор Курентзис, личная жизнь которого теперь связана с Россией, активно участвует в музыкальной и общественной жизни страны, так был одним из тех, кто поддерживал уволенного директора Новосибирского театра оперы и балета. Он всегда выступает за свободу творческого самовыражения художника и является активным борцом с цензурой и ограничениями.

В свободное время Теодор Курентзис много читает, слушает записи выдающихся оркестров и много неклассической музыки, но говорит, что совсем перестал ходить на концерты - это мешает его внутреннему поиску. Он считает, что сегодня музыка стала слишком академична и это мешает молодежи воспринимать ее, поэтому его цель - приблизить ее к слушателю, сняв барьеры академичности. Он мечтает о революции в музыке и делает все, чтобы она была живой.

Мир знает множество талантливых дирижеров, способных лишь по взмаху палочки заставить подчиняться целый оркестр, который дарит миру потрясающую музыку. Сегодня речь пойдет о молодом, ярком, одаренном дирижере. Его зовут Теодор Курентзис. Он привлекает внимание публики не только своей виртуозной игрой и творческими достижениями, но и тем, что он является неординарной личностью.

Где бы ни появился роскошный брюнет - все внимание переключается только на него, начиная от слабого пола, и заканчивая любопытными папарацци. Жизнь талантливого человека напоминает театр - всегда неожиданная, творческая, с массой закулисных интриг, неординарных событий, поворотов и непредвиденных поступков.

Детство в Греции

В Афинах 24 февраля 1972 года на небе зажглась новая звездочка, появился мальчик с необычным именем Теодор.

С самого первого дня жизнь малыша будет тесно переплетена с музыкой. Родители очень любили игру на скрипке и фортепьяно. Как только ребенку исполнилось четыре года, они стали водить его на занятия, где юное дарование брал уроки игры на клавишном инструменте. Прошло не так много времени, и ко всему прочему добавилось обучение на скрипке.

Мальчик вырос под звуки классической музыки. Каждое утро мама будила сына игрой на фортепьяно. Именно она приложила руку к развитию творческой, музыкальной личности. Впоследствии женщина стала проректором в Афинской консерватории.

Младший брат Теодора также имеет прямое отношение к музыке. На данный момент он сочиняет различные композиции и проживает в Праге.

Вундеркинд

По праву Курентзиса называют гением. В пятнадцатилетнем возрасте мальчик окончил факультет по теории в Афинской консерватории, а спустя всего один год - завершил курс обучения по струнным инструментам. Все в его руках горело и спорилось, инструмент любил молодое дарование, на что тот отвечал ему взаимностью.

После окончания консерватории, Теодор приступил к урокам по вокалу. В 1990 году талантливый музыкант создает не что иное, как оркестр, причем свой собственный, играющий камерную музыку. Теодор самостоятельно тренировал и подбирал репертуар команды. И это в столь молодом возрасте. Оркестр Теодора Курентзиса просуществовал целых четыре года.

После дирижер приходит к выводу, что он перерос уже этот уровень и ему необходимо продолжить обучение, чтобы достичь новых музыкальных вершин.

Обучение в Санкт-Петербурге

В 1994 году Теодор приезжает в культурную столицу со взвешенным решением покорить ее своим мастерством и талантом. Его сразу берут на курс Ильи Мусина в консерваторию Петербурга.

Дирижер со всемирно известным именем говорит о вундеркинде с гордостью и восхищением. Курентзис утверждает, что все, чего он добился, заслуга его гениального учителя.

Надо сказать, молодой грек увлекся музыкой российских композиторов, постоянно ее слушал и изучал.

В процессе учебы Теодор прошел стажировку в одном из питерских оркестров под руководством Юрия Темирканова. После парень проработает еще в нескольких оркестрах культурной столицы.

Творчество

Окончив консерваторию, молодой дирижер Теодор Курентзис полностью окунается в российскую жизнь, где господствует ее величество Музыка.

Он начинает работать с такими виртуозом как Владимир Спиваков, а также плотно сотрудничает национальным оркестром и участвует с ним в грандиозном международном турне.

И новый виток в карьере Курезентиса - работа дирижером в Московском театре, где выпала удача отыграть две постановки великого Дж. Верди.

Покорение вершин

Стоит упомянуть и о многочисленных фестивалях, в которых с блеском принимал участие Теодор. Он покорил музыкальные вершины Москвы и Бангкока, а также жаркого Майями, холодного Лондона и экзотического Кольмара.

За двадцать лет творческого подъема дирижер Теодор Курентзис отыграл с оркестрами в более чем тридцати странах по всему земному шару. Поклонники восхищались и не раз вызывали на бис одаренного человека, осыпая его охапками букетов, в которых утопал концертный зал.

В 2009 году - талантливый музыкант постоянный гость в Большом театре, а с 2011 года Теодор является главным дирижером Пермского театра.

Сибирь и творчество

В 2003 году музыкант отправляется в заснеженный Новосибирск, где ему предстоит поставить балет под названием «Поцелуй феи».

Затем новая творческая работа по произведениям Морцарта, Дж. Россини, К. В. Глюка.

Награды

Яркая жизнь дирижера полна наград и достижений. В коллекции Теодора Курентзиса пять премий Золотой маски.

Не забудем и о Строгановской премии.

В 2008 году - получение Ордена дружбы.

Теодор Курентзис: семья

Не удивительно, что яркая личность интересует поклонников великого таланта. Тем более что Теодор невероятно привлекателен.

Надо сказать, что дирижер со всемирно известным именем любит общаться с представителями прессы и не таясь, рассказывает им некоторые подробности, касаемые личной жизни, и планы на ближайшее будущее в творчестве.

Но один вопрос у журналистов обычно всегда остается не отвеченным - женат ли одаренный красавец или нет. Вокруг данного вопроса ходит много сплетен и слухов, но точной информации нет ни у кого.

Достоверно известно одно, что Теодор некогда был женат. В свое время сердце молодого парня покорила прекрасная танцовщица, тонкая и прекрасная балерина из Мариинского театра. Ее зовут Юлия Махалина. Этот звездный дуэт сразу привлек к себе внимание. Теодор Курентзис и Юлия Махалина стали предметом обозрения прессы. В культурной жизни Санкт-Петербурга появилась еще одна заметная супружеская чета.

Балерина немало усилий потратила на то, чтобы поддерживать известного супруга, двигая его по карьерной лестнице. Девушка помогала мужу во всем, потому что уже была к моменту знакомства с Теодором довольно популярной личностью.

К сожалению, Теодор Курентзис и Юлия Махалина были вместе недолго, брак распался.

Свободно ли сердце Курентзиса сейчас? Неизвестно. Одно мы знаем точно, он молод, красив и невероятно талантлив. А романов ему приписывают несметное количество, о большинстве из них дирижер не ведает и сам.

Дом Теодора Курентзиса

Место обитания творческой личности находится в одном из престижных районов города. Большой дом для дирижера приобрел спонсор театра, который в свою очередь, великодушно отдал его в пользование Теодору.

Интерьером особняка занялась Наташа Барбье, которая работает редактором известного журнала «Мезонин». Она отметила, что музыкант достаточно переборчиво относится к акустике. В его доме множество инсталляций, принадлежащих торговой марке Classe.

Девушка призналась, что дизайн дома Курентзиса - это ее первый опыт. Хотя, судя по роскошной обстановке и уникальному декору, в это сложно поверить.

Все, кто имел честь видеть дом Теодора, говорят о его загадочности, необычности, а также о том, что он весь пропитан любовью к музыке.

Итак, теперь информации о потрясающем, гениальном дирижере с тонкой душой и сумасшедшей силой воли стало немного больше. Хотелось бы пожелать талантливому музыканту двигаться только вперед, получать заслуженные награды и радовать многочисленных поклонников виртуозной игрой как классических произведений, так и работ молодых дарований.