Фундаментальные исследования. Теория «сверхчеловека» Ф. Ницше

Философы всего мира и разных эпох бьются в настоящих интеллектуальных войнах, отстаивая своё право воспринимать мир так, как они считают нужным.

У каждого философа всегда имеется при себе не только общий взгляд на мир, на поведение людей и их взаимодействие между собой, но и индивидуальная система восприятия этого мира.

Хотя многие теории современным людям кажутся немыслимыми и неоправданными, но всё-таки некоторые из них достойны не только уважения, но и глубокого понимания философских изысканий.

Философские взгляды Ницше Учение о Сверхчеловеке

Одну из таких значимых теорий выдвинул в своё Фридрих Вильгельм Ницше, родившийся в девятнадцатом веке, конкретней, 15 октября 1844 года в городке Рекен в Саксонии. Так, например, его пылкий ум создал Сверхчеловека, описанного им в творении «Так говорил Заратустра». Этот сверхчеловек – это образ великого человека, почти Бога, настоящего гения, сильного духом, умелого, напористого, уверенного в себе, способного собрать вокруг себя настоящую армию сподвижников. Сверхчеловек способен выделиться из толпы, стать лидером, предложить человечеству новый путь развития и сдержать слово. Он – наивысшая степень морали и ответственности. Он – идол своего поколения. Это новая мысль, новый ум, сила, мощь и благодетель в одном лице. Именно к такому «виду» людей Ницше причислял Юлия Цезаря, Наполеона Бонапарта, Александра Македонского и Чезаре Борджиа.

О мире у Ницше было своё мнение. Он понимал, что мир вокруг нас именно такой, каким мы его представляем. Если объяснять эту теорию просто, то достаточно предложить посмотреть на небо. Оно голубое. Так думают все. Думают, но не знают наверняка. Все уверены в том, что небо действительно голубое, но, может быть, один-единственный человек думает, что небо зеленое. И для него оно действительно зеленое. Потому что он его так видит.

А если мыслить глобально, то теория Ницше заключается в том, что каждый человек по-разному трактует свои и чужие поступки, ситуации, происходящие в жизни, поведение людей и прочее. Таким образом на поступок одного и того же человека у каждого формируется своё особенное мнение. И нельзя сказать, что кто-то из осуждающих или одобряющих прав, а кто-то нет. Просто каждый видит происходящее по-своему.

Но, казалось бы, зачем тогда нужно осуждать мнение социума, ведь именно мнение большинства является правильным? На это у Ницше есть свой ответ. Мнение большинства создаётся из одинаковых мнений индивидуумов. А остальным, «несогласным», остаётся действовать именно по этим установленным правилам. Допустим, у социума есть определенный негативный взгляд на культуру панков. Но ведь и у людей, причисляющих себя к панкам, есть определенный взгляд на правильную модель поведения. Значит, эти два мнения условно делятся на «социум» и «панков». Социум в несколько раз превосходит противоборствующую субкультуру, поэтому все предпочитают считаться именно с этим мнением. Но что, если панков будет больше социума? Тогда за основу людям придётся принять мораль этой субкультуры, которая перерастет в полноправную культуру за счет своего численного перевеса. А мнение «социума», которое раньше имело вес, обратится в субкультуру, либо вовсе перестанет существовать, так как «социум» станет меньшинством.

Именно поэтому не стоит идти на поводу у чужого мнения, так как единых правил его формирования не существует. И, если уж небо для какого-то человека покажется зеленым, не стоит его разубеждать. Может, именно он окажется прав?

Воля к власти

Это понятие является главным в философии Ницше. Он создал его, опираясь главным образом на два основных источника: Шопенгауэра и греческую философию. Шопенгауэр заимствовал из восточной философии идею о том, что мир движим безбрежной слепой волей. Ницше признал мощь этой идеи и перетолковал ее в отношении человека. В отношении греческой философии Ницше сделал вывод, что движущей силой этой цивилизации было скорее стремление к мощи, чем что-либо полезное или непосредственно выгодное.

Ницше пришел к выводу, что человечество движимо волей к власти. Основополагающим импульсом всех наших действий следует признавать только этот источник. Часто первоначальный смысл этой идеи искажается или даже извращается, но он всегда в этой идее содержится. Христианство со своей идеей смирения, братской любви и сострадания проповедовало абсолютно другое. Но в действительности это было не более чем искажение идеи воли к власти. Христианство – религия, поддерживающая рабов в эпоху Древнего Рима, и она никогда не избавится от своей рабской ментальности. Это была скорее воля к власти рабов, нежели воля к власти сильных мира сего.

Концепт Ницше воля к власти явился превосходным инструментом для анализа человеческих побуждений. Действия, которые до этого расценивались как благородные или бескорыстные, рассматриваются теперь как декадентские или неадекватные.

Но Ницше не смог ответить на два главных возражения. Если воля к власти является единственным мерилом, то как действия, возникшие не по его непосредственному предписанию, могут не быть дегенерирующими или извращенными? Возьмем, к примеру, жизнь святого или философа-аскета, такого как Спиноза (которым Ницше восхищался). Сказать, что святой или философ-аскет использовал свою волю к власти по отношению к себе – значило бы представлять себе это понятие столь же гибким, сколь бессмысленным. Во-вторых, понятие Ницше воля к власти содержит круг: если наше стремление понять мир исходит из воли к власти, то, безусловно, понятие воля к власти возникло в результате стремления Ницше понять мир. Но последнее слово в этой проницательной и рискованной концепции все же остается за Ницше: "Формы, в которых выражалось стремление к мощи, менялись с веками, но ее источником остается все тот же вулкан... Что когда-то выражалось в "стремлении к богу", сейчас выражается в стремлении к деньгам... Это то, что в данный момент создает непревзойденное чувство могущества" ("Утренняя заря", 204).

Сверхчеловек

Идея сверхчеловека - центральная в философии Ницше. Сверхчеловек тот, кто воплощает в своей жизни христианский идеал, выраженный апостолом Павлом: все мне позволено, но ничто не должно обладать мною. Сверхчеловек, тот, кто должен заменить умершего Бога, тот, кто творит свою жизнь сам, без подсказки, тот, кто свободен во всем, - не есть ли это один из тех мифов, которые обставляют горизонты нашего сознания? Реальный предмет размышлений Ницше - это человек, несущий в себе образ сверхчеловека. Такой человек - это мост между животным и человеком, это стрела, устремленная к идеалу сверхчеловека.

"Высшие люди", аристократы духа, аргонавты идеала - это не хозяева жизни. Тот, кто стремится воплотить в своей жизни идеал сверхчеловека, обречен погибнуть от руки тех, кто привержен к человеческому, слишком человеческому. Мученичество, героизм, свободная смерть - вот что ждет того, кто любит в себе и в других "дальнего".

Ницше не стеснен подобного рода моралью. Его единственной моралью является воля к власти. Однако удивляет то, что описанный Ницше сверхчеловек предполагает настолько наивный мир, что он не уступает ни одной комедии.

Прототипом ницшеанского сверхчеловека выступает Заратустра – невероятно горячий парень, в чьем поведении обнаруживаются опасные психические расстройства. Принято считать, что повесть о Заратустре задумывалась как притча. Но притча о чем? Притча о поведении. Притчи которыми Христос поучал в своей нагорной проповеди, на первый взгляд могут показаться почти по-детски простыми, – но если в них вдуматься, то они не покажутся уже ни детскими, ни простыми. Они проникновенны. Сказание о Заратустре также по-детски просто, но даже если хорошенько в него вдуматься, оно таким и останется. Но вопреки этому его учение очень глубоко. Ницше стремился не меньше, чем опровергнуть христианские ценности: каждый должен нести абсолютную ответственность за действия, совершенные им в этом мире. Каждый, будучи абсолютно свободным, должен сам создавать себе ценности. Никаких санкций, ни божественных, ни каких-либо еще, для его поступков быть не должно. Ницше предвидел воплощение этой идеи в ХХ веке. К несчастью, он создал также и руководство к действию в подобных условиях. Те, кто будут следовать этим предписаниям (этим утомительным капризам Заратустры), станут сверхлюдьми.

В книге "Так говорил Заратустра" Ницше (посредством своего героя) провозглашает: "Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором". ("Так говорил Заратустра", Часть первая, предисловие Заратустры, 3). В другом месте он заявляет: "Цель человечества должна быть не в его гибели, а в его лучших представителях" ("К генеалогии морали", Рассмотрение второе, 9). В этом смысле он совершенно свободно и необоснованно связывает понятие сверхчеловека с такими понятиями, как "благородство" и "родство". Но он говорил не на аристократическом расистском языке. Он имеет в виду нечто вполне определенное: "Альманах Готов: предел наказания" ("Воля к власти", 942 – исправленное издание 1906 или 1911 года; в издании Хертла этот отрывок был пропущен без указания на этот пропуск) и по другому поводу говорит следующее: "Когда я говорю о Платоне, Паскале, Спинозе и Гете, я чувствую, что их кровь течет во мне" (Издание Мусариона (1921-1929), полное собрание сочинений, том 21, 98). С точки зрения Ницше, кровь сверхчеловека содержит в себе кровь всех своих предков – и грека, и француза, и португальского еврея, и немца.Сверхчеловек впервые появился в работе "Так говорил Заратустра"

«Сверхчеловек», идея которого является одной из самых характерных для творчества Ницше, характеризуется следующими чертами.

Во-первых, его отличает парадоксальное отношение к человеческому обществу. С одной стороны, сверхчеловек есть некий продукт предшествующей истории человечества, усваивает и преломляет ее достижения. С другой стороны, он – гениальный одиночка, ломающий ограничения наличной культуры, в которой ему довелось жить. Человек сам себя должен сделать «сверхчеловеком» на путях творческой деятельности и напряжения всех своих сил. Потенциально каждый человек может стать сверхчеловеком, но не каждый способен использовать эту возможность, подняться над заданным имеющимися условиями и общественными нравами уровнем. Человек – это посредствующее звено между обезьяной и сверхчеловеком. ЦЕЛЬ БЫТИЯ ЧЕЛОВЕКА – СТАТЬ «СВЕРХЧЕЛОВЕКОМ».

Во-вторых, сверхчеловек – не отдаленная цель эволюции. СВЕРХЧЕЛОВЕКОМ ЧЕЛОВЕК ПРИЗВАН СТАТЬ УЖЕ В ЭТОЙ СВОЕЙ ЖИЗНИ, не откладывая «на потом». «Топливом» становления сверхчеловеком являются биологические инстинкты и вообще страсти. Поэтому сверхчеловек есть «бестия». Именно через инстинкты и страсти происходит всестороннее развитие человеческого существа. Для этого их нужно контролировать, но не подавлять. Ограничения, накладываемые общественной моралью, мешают становлению сверхчеловеком, а потому должны быть отвергнуты.

В-третьих, человек становится сверхчеловеком, опираясь на свои внутренние силы. Процесс становления сверхчеловеком идентичен ПРОЦЕССУ САМООСВОБОЖДЕНИЯ. Сверхчеловек опирается лишь на свой собственный разум, в самом себе, а не в навязанной извне морали, обретает критерии «добра и зла». С этим связана еще одна известная идея Ницше – «ВОЛЯ К ВЛАСТИ». Сверхчеловек обладает победоносной «волей к власти», позволяющей ему преодолевать самого себя, обстоятельства, навязываемые правила и предрассудки. Суть «воли к власти» та же, что и суть «сверхчеловека» – подняться над своим собственным актуальным уровнем.

В-четвертых, СВЕРХЧЕЛОВЕКУ ПРОТИВОПОКАЗАН АСКЕТИЗМ. Аскетизм, по Ницше, есть деградация, опускающая человека на низшую ступень в иерархии бытия. Аскет предпочитает смирение гениальности, не использует своих врожденных талантов, он закован в навязанные моралью ограничения, находится как бы в кандалах. Освобождение человека невозможно без решительного ниспровержения морали. Сама мораль – выдумка слабых посредственностей с их врожденной завистью ко всему выдающемуся, сильному и благородному. Именно это обвинение Ницше адресует Сократу, христианству и демократии.

В-пятых, идея сверхчеловека и критика морали не означает, тем не менее, простого произвола и освобождения от каких бы то ни было обязательств. Напротив, на человека НАКЛАДЫВАЮТСЯ ЕЩЕ БОЛЬШИЕ ТРЕБОВАНИЯ: ведь человек имеет ОБЯЗАННОСТЬ стать «сверхчеловеком», он призван ответить на брошенный ему вызов, стать «более амбициозным», не удовлетворяясь уже достигнутым уровнем.

К этому еще нужно добавить, что сам Ницше в своей реальной жизни на «сверхчеловека» походил мало. «Сверхчеловек» – это, скорее, некая взятая им на вооружение «модель», иллюстрирующая, каким он хотел бы видеть себя самого и каким он видел себя в мечтах.
И все же, несмотря на всю ненависть Ницше ко Христу (в сущности, ко Христу моралистической проповеди, характерной для лютеранства XIX века), его идея «сверхчеловека» вовсе не чужда неогностическому христианству (по крайней мере, как я его понимаю). Ее можно истолковать и как некий светский эквивалент «Божественного Человека».

ТЕОРИЯ СВЕРХЧЕЛОВЕКА

Однако на что же направлен был труд Ницше, какова, все же, цель переоценки всех ценностей? Все ницшевские идеи в результате сводятся к одной цели, ставшей основополагающей для его работ - идеи сверхчеловека.

Предыстория этой теории такова. Некогда Дюринг высказал мысль о том, что вся Вселенная в принципе, может иметь вид комбинации всего нескольких элементарных частиц. Следовательно, мировой процесс в данном случае был бы калейдоскопом их разумных комбинаций, число которых имеет предел. А это может означать лишь то, что после многочисленных перестроек системы, мы в результате получим Вселенную идентичную, уже имевшей место ранее. Следовательно, мировой процесс - не что иное, как циклическое повторение однажды уже бывшего. Дюринг в дальнейшем опроверг свою гипотезу, считая, что при имеющимся размере Вселенной количество ее комбинаций уходит в бесконечность. Однако Ницше был крайне поражен этой идеей и, уже вслед за Дюрингом, стал исходить из того, что в основе бытия лежит некое определенное количество квантов силы, понимаемых не физически, а биологически. Кванты эти, подобно объективациями воли в философии Шопенгауэра, находятся в постоянной борьбе друг с другом, образуя при этом отдельные сочетания. А так как число квантов постоянно, то периодически должны складываться комбинации, уже бывшие когда-то прежде: “Все становление имеет место только в рамках вечного круговращения и постоянного количества силы”. Таким образом, бытие в том виде, в котором оно существует, не имеет цели и смысла, оно неумолимо вновь и вновь повторяется (вот он - иррационализм Ницше), никогда не переходя в небытие неизбежный вечный круговорот и вечное возвращение. Но, следовательно, повторяется и человек, и значит, никакой потусторонней небесной жизни в природе не существует и каждое мгновение, вечно, поскольку неизбежно возвращается. Посредством долгого изучения от морали времен незапамятных до культуры современной ему Германии и всего мира, Ницше стал “свидетель” того, как греко-римская культура буквально излучавшая здоровье и силу, была в кратчайшие сроки свержена культурой христианской, в основе которой лежали... непротивление злу и самобичеванию. Идея Ницше такова: не стоит ли вернуть победное настроение досократовской Греции, воспитать в людях дух воина, того, кто стоит по ту сторону христианского добра и зла, обладателя новой морали. Именно такие люди и станут мостиком к еще юношеской мечте Ницше. Как говорит он в “Шопенгауэр как воспитатель”: “Человечество должно неустанно работать, чтобы рождать отдельных великих людей – в этом, и ни в чем другом, состоит его задача”.

Иначе говоря, вся работа Ницше над моралью сводилась к достижению сверхчеловека. Что же такое сверхчеловек Ницше? Ответ на этот вопрос находится в одном из самых выдающихся его произведений, произведении, которое с легкостью можно назвать вершиной его творчества. И если в “Генеалогии морали” Ницше предстает нам как филолог и историк, то здесь он в первую очередь является нам как поэт и музыкант. Имя этого труда - “Так говорил Заратустра”.

“Заратустра” занимает исключительное место в творчестве Ницше. Именно с этой книги в его умонастроение происходит резкий поворот к самосознанию в себе человека - рока. Но вряд ли следует считать, что эта поэма означает начало третьего, уже собственно “ницшеанского” этапа его творчества ибо “Заратустра” вообще стоит особняком в творчестве Ницше. Эта необыкновенная музыкально-философская книга вообще не укладывается в привычные каноны анализа. Ее органическая музыкальность требует уже не столько осмысления, сколько сопереживания.

Книга содержит необычайно большое число полускрытых ядовитых пародий на Библию (кто бы подумал, что критику христианства можно писать в стиле книги книг), а также лукавые выпады в адрес Шекспира, Лютера, Гомера, Гете, Вагнера и т.д. Но цель всех этих пародий одна: показать, что человек - это еще бесформенная масса, материал требующий талантливого ваятеля для своего облагораживания. “Нагими видел я обоих, самого большого и самого маленького человека. Слишком еще похожи они друг на друга. Поистине, даже и самого большого из них нашел я – слишком человеком!” - так говорил Ницше в лице Заратустры. И опять там же: “Человек есть нечто, что должно превзойти”. Что же касается самого сверхчеловека, то, по утверждению самого Ницше, такого вида пока не существует. Конечно, существовали в истории человечества личности, которые мнили из себя сверхлюдей, но, в результате оказывалось, что зачастую они не тянули даже на звание человека, оставляя за собой, но виновен ли в этом Ницше? Ни в коем случае. Его сверхчеловек - результат культурно-духовного совершенствования человека, тип, настолько превосходящий современного Ницше человека, по своим интеллектуально-моральным качествам, что он образует как бы новый и особый биологический тип.

Аргументы сверхчеловека не пистолет и дубинка: они сводятся к осознанию необходимости того, чтобы человек возносился над прежним уровнем не ради произвола и господства над другими, а ради нового бытия, к которому нынешний человек по сути своей еще просто не готов.

Сверхчеловек - это не вождь, возглавляющийся над массой людей, не фюрер, не дуче и даже не генсек, как это, может быть, кое-кому хотелось бы думать. Это нравственный образ, означающий высшую ступень духовного рассвета человечества, олицетворение тех новых моральных идеалов, любовь к которым Ницше стремился сделать главным - нравственным устремлением человечества.

Очень просто возмутиться идеей сверхчеловека, но непозволительно принимать это возмущение как опровержение Ницше. Он мыслил сверхчеловека как долгий процесс величайших самоопределений, как великое торжество духовной природы человека, а не индульгенцию буйствующему произволу хамов.

Другое заблуждение, вытекающее из неверного толкования сверхчеловека у Ницше, заключается в том, что Ницше объявляют философом “поддержания господства власть имущих, борьбы с восстаниями порабощенных”. Действительно, господство знати - одна из главных основ общественно-морального идеала Ницше. Но нам прежде всего надо уяснить, что вкладывает он в понятие “господство” и “знать”. Первое Ницше понимал не как политическую или юридическую и, тем более, не экономическую власть над людьми. Его “господство” относится к сфере духа - это власть силу выдающихся духовных качеств, которыми обладающая ими личность щедро и бескорыстно одаривает других. Недаром Ницше недвусмысленно писал: “Но ужасом является для нас вырождающееся чувство, которое говорит: “Все для меня”.

Тогда станет понятно, что аристократия в учении Ницше вовсе неравнозначна социальной власти немногих избранных над массами: во всех его произведениях “знать” и “чернь” всегда употребляются не как социально-политические, а исключительно как моральные категории. Общественная иерархия здесь абсолютно ни при чем. Не богатством или бедностью определяются знать и чернь, а величием или ничтожеством. Величие души - удел немногих, а оно-то и придает смысл существованию человека.

Существует миф о Ницше как об аморальном певце насилия и жестокости, но, ни до, ни после Ницше не было такого морального философа. С моральной меркой он подходил ко всему, вплоть до самого бытия, что может показаться нелепым до тех пор, пока мы не поймем общий ход его мысли. Прозвучавшая еще в “Утренней заре” критика морали подводила человечество к осознанию “великого полдня”, к моменту высшего самосознания, к той новой морали, которая так необычна, так высоко возносится над общепринятой, что кажется аморальностью.

То, против чего протестовал Ницше, - это идея долга в морали. Она не может быть не чем иным, как принуждением, обязанностью. А так как, моральное принуждение исходит из собственного “я”, то психологически оно более чувствительно, нежели принуждение внешнее. Потому-то Ницше так восставал против морального принуждения, основанного на страхе наказания, общественного осуждения либо на расчете на награду. Ницше настаивал на воспитании таких моральных качеств, когда должное будет одновременно и желаемым, когда моральные установки превратятся в индивидуальные потребности, когда исчезнет чувство тягостной принудительности моральных норм и законов.

Ницше поставил перед человеком труднейшую дилемму: мораль или свобода, ибо традиционная мораль, окружавшая человека колючей проволокой запретов, могла утвердиться лишь на основе принудительности. Выбор Ницше был в пользу свободы, но не столько свободы от морали, сколько свободы для морали, повод и истинно свободной. Именно такой свободой и должен был обладать сверхчеловек Ницше - мечта, которой так и не суждено было сбыться в течении двадцатого века, которая, вероятно, не сбудется еще много веков или даже - никогда.

Мораль должна быть направлена на культивирование сильного человека, который сам решает, что такое добро, а что зло. «Слабые и неудачники должны погибнуть - первая заповедь нашего человеколюбия. И нужно еще помогать им в этом», - провозглашал Ницше. По его мнению, сильный человек сам решает, что такое добро, а что зло, не перекладывая это на Бога.

Из «права сильного» следует понимать и мораль Ницше. Эта мораль возникает из чувства превосходства одних людей, «аристократов», «господ», над другими - «рабами», «низших». Натолкнувшись на настоящее проявление своей морали - противоположность классов - Ницше открыто встал на позицию защиты господствующего класса. Мораль Ницше - это вечное противоборство двух классов. Издавна рабы пытались отомстить господам, навязать им свои принципы. Начало этому положила нагорная проповедь Христа в «Ветхом завете». По словам Ницше, «Аристократическое уравнение ценностей (хороший = знатный = могущественный = прекрасный = счастливый = любимый Богом) евреи сумели с ужасающей последовательностью вывернуть наизнанку и держались за это зубами бездонной ненависти бессилия. Именно только одни несчастные, бедные, низкие - хорошие, блаженны, благочестивые…. Зато, знатные и могущественные, - злые, жестокие, похотливые, ненасытные, и они навеки будут несчастными, проклятыми и отверженными». Почти цитатой нагорную проповедь, Ницше пытается осудить христианскую мораль. Философ не пытается увидеть то, что в изначальном христианстве немаловажное место занимали другие мотивы, мотивы подчинения рабов господам (в земной жизни) и то, что христианство было поставлено на службу господам. Лицемерную форму христианской морали, обещающей людям блаженство в загробном мире ценой примирения с эксплуатацией в этом, он воспринял как определяющую ее сущность бунтарский гнев. Поэтому нужно сделать «переоценку ценностей»: восстановить «мораль господ» и отменить результаты «восстания рабов в морали».

Определяющие понятия «морали господ» - это:

Ценность жизни есть безусловная ценность и она совпадает с уровнем «воли к власти».

Существует естественное неравенство людей, обусловленное различием их «жизненных сил» и «воли к власти».

Сильный человек, прирожденный аристократ, абсолютно свободен и не связывает себя никакими морально - правовыми нормами.

Субъектом этой морали, соответствующий этим требованиям, является сверхчеловек - центральное понятие философии Ницше. Он определяет его следующим образом: это люди, «которые проявляют себя по отношению друг к другу настолько снисходительными, сдержанными, нежными, гордыми и дружелюбными, - по отношению к внешнему миру… они немногим лучше необузданных хищных зверей…. Они возвращаются к невинной совести дикого зверя, как торжествующие чудовища, которые идут с ужасной смены убийств, поджога, разгрома, насилия с гордостью и душевным равновесием… уверены, что поэты теперь надолго будут иметь тему искусства и прославление». Примечательная особенность этих «белокурых бестий» - это их врожденное благородство, аристократичность, которой так не хватает нынешним «господам», «фабрикантам» и «торговым деятелям», чтобы автоматически обеспечить себе господство. Ведь только внешность дает ему право господства над массами. Сверхчеловек - это высший биологический тип, который относится к человеку так, как тот относится к обезьяне. Но этого человека нужно вырастить, а для этого у Ницше нет каких-либо специальных рецептов: он выступает лишь как пророк, предвещает приход нового «вождя», «фюрера», полубога, а то даже и Бога. Заратустра - это не сверхчеловек, это «мост» к сверхчеловеку. Обычные люди - это исходный материал, почва для выращивания сверхчеловека. Сверхчеловек - это новый «культ личности», что далеко выходит за рамки «культа личности» обычных людей, который лег в основу мифологии Ницше, приведенный более полно в «Заратустре».

Наивысшим достижением Ницше при жизни, как он считал, было сочинение «Так говорил Заратустра». Сам автор считал ее «самой глубокой из всех книг, которыми обладает человечество». Образ Заратустры - человека, идущего по пути становления сверхчеловека. По сути, этот путь намечен автором еще в «Человеческом…», но здесь он детально проработанный и облаченный в форму притчи, написанный потрясающим стилем. Форма притчи заимствована из Библии и больше всего напоминает евангельские проповеди Иисуса Христа и рассказы о том, что происходит с ним и его учениками. Конечно же, сравнивать Христа и Заратустру не имеет смысла на этих страницах, хотя весьма вероятно, что именно такого сравнения и выбора между ними и желал от своего читателя Ницше, поскольку в своем читателе он видел последователя для своего Заратустры, ибо «кто пишет кровью и притчами - тот хочет, чтобы его не читали, а заучивали наизусть».

Устами Заратустры три превращения духа в человеке выделяет Ницше: «как дух становится верблюдом, верблюд львом и, наконец, лев становится ребенком». Прежде на пути достижения свободы духа необходимо познать трудное, чтобы преодолеть свою слабость. «Не значит ли это: унизиться, чтобы заставить страдать свое высокомерие?. Все самое трудное берет на себя выносливый дух, подобно навьюченному верблюду… спешит и он в свою пустыню». Так, «взяв на себя все самое трудное», адепт пути находит одиночество. Последним «драконом», «господином» и «богом», которого он обязан победить, является моральный императив «ты должен». В битве с ним он становится львом: «дух льва говорит «я хочу». Таким образом, он завоевывает себе право переоценки существующих ценностей и создания новых». Завоевать себе свободу и священное Нет даже перед долгом - для этого, братья мои, нужно стать львом».

Но само по себе это право и эта сила сказать «нет» любой из предусмотренных истин не является еще способностью к созданию новых ценностей. Поэтому лев должен стать ребенком: «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание…». Стать ребенком - значит стать новым, отвергнув, все прежние установки. Играть с миром и с самим собой, как ребенок-то есть, возвращаясь к прежней терминологии Ницше, возродить в себе дионистическое начало. «Да, для игры созидания, братья мои, нужно святое слово утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой мир находит потерявший». Таков путь к сверхчеловеку. «Сверхчеловек - смысл земли». «Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором». «Поистине, человек - это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым… сверхчеловек - это море, где может потонуть ваше великое презрение».

Высокое, что может пережить человек, учит Ницше - это «час великого презрения». Презрения к самому себе, к своим слабостям и порокам, к своей несправедливости, к «жалкому довольству собою», которое названо добродетелью. «Но где же та молния, что лизнет вас своим языком? Где то безумие, что надо привить вам? Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он - эта молния, он это безумие!».

Фридрих Ницше попытался проложить путь к сверхчеловеку. Итогом было безумие. Хотя по нашему мнению, он сошел не с ума, а с дистанции, чтобы не толкаться с современниками, не суетиться, ни в их обыденных заморочках, ни в упрощающей все заданности. Степень погружения в проблему превзошла меру личной выносливости. «Кто нападает на свое время, нападает лишь на себя». Разрушение традиционных ценностей вернулось саморазрушением. На долгие годы на память о Ницше и его наследии легла печать «фашизма». Образ сверхчеловека исказился до неузнаваемости и приобрел черты «белокурой бестии», не щадящей ничего и никого, безжалостно разрушающий мир и его ценности.

Но ведь не в этом суть сверхчеловека Ницше. Его сверхчеловек безжалостен прежде всего и больше всего к себе, он сомневается и подвергает пересмотру имеющиеся у него ценности и установки, духовной свободы, лишающие его внутренней, и радостной творческой жизни. «В человеке тварь и творец соединены воедино». Нужно помнить, что философия Фридриха Ницше - это уникальный и всю жизнь осуществляемый эксперимент по разрушению внутри себя «животного» и выращивания «творца», прозванного «сверхчеловеком».

Философ видел прообразы сверхчеловека в римском, арабском, германском дворянстве, в гомеровских героях, в скандинавских викингах. Идеалом, близким к сверхчеловеку, были Цезарь, Макиавелли, Наполеон. Но возникновение сверхчеловека не предусматривалось быть связанным с какой-либо из существующих рас того времени. Кроме того, он является членом какого-то класса не в силу своего рождения, а предназначен к этому самой природой. Таким образом, антибуржуазная философия Ницше находилась в противоречии с идеологией нацизма. Ницше был против любых форм проявления массового сознания, которые хозяйничали в Германии, его сверхчеловек - гармоничный человек, который совмещает в себе физическое совершенство, высокие моральные и интеллектуальные качества.